Согласно книге, которую Бекки получила от Франциско, и тринадцати статьям разной длины, опубликованным с 1981 по 2009 год в "Мадригалес газетт", в тех лесах пропали шесть государственных служащих, три семьи Мадригалес, а также девять детей и двое взрослых, составлявших отряд бойскаутов № 413. История бойскаутов стала достоянием всей страны. По мнению экспертов, заповедник Весткейв не настолько велик, чтобы люди могли заблудиться в нем навсегда, поэтому вокруг него, как грибы после трехдневного дождя, выросли теории заговора. Кабала сатанистов, действующая в Мадригалесе и его окрестностях, похищала всех желающих, чтобы принести их в жертву дьяволу. Международная группа торговцев сексуальными услугами опередила сатанистов, и теперь дети находятся в подвалах и темницах в таких "злых" странах, как Россия и Саудовская Аравия. Инопланетяне похищали их и увозили на далекую планету, чтобы проводить эксперименты над их телами. В этих лесах жил серийный убийца, прятавшийся в крошечной хижине, которую никто не видел. Список можно продолжать до бесконечности. Правда заключалась в том, что ни один из этих людей так и не был найден.
У Франциско было несколько идей, но ни одна из них его не устраивала. Можно свалить вину за исчезновение семьи на убийцу, но девять мальчиков и строители — это совсем другая история. Если верить статьям, которые он читал на микрофишах, странные вещи начали происходить, когда правительство решило прорубить просеку в углу леса, чтобы облегчить строительство шоссе I-83. Оборудование регулярно выходило из строя, вещи перемещались, а инструменты пропадали по ночам. Вокруг машин установили циклонное ограждение, а в маленькой деревянной хижине у входа поставили охранника. Охранник пропал в первую же ночь. После того как второго охранника постигла та же участь, они не могли найти людей для работы в этом месте. Чтобы избежать жары, рабочие приступали к работе так рано, что было еще темно. В конце второй недели один рабочий исчез по дороге в туалет. За ним последовали еще трое, причем один исчез с трактора во время работы, что вызвало большой переполох и попало в новости. Так же тихо, как и появились, рабочие уехали, а шоссе I-83 теперь огибало восточную часть Мадригалеса, словно стараясь не задеть его.
Франциско почти десять лет собирал книги, статьи и видео о заповеднике Весткейв. Он не мог найти ни одного объяснения, которое удовлетворило бы его любопытство, и теперь, когда август и переезд в Остин для поступления в колледж казались ему чем-то стремительным, он очень хотел провести там ночь.
Дело в том, что жители Мадригалеса думали, что если не говорить о случившемся, то все пройдет само собой. Франциско знал, что так не бывает. Но он также понимал, что большинство людей испытывают отвращение к тем вещам, к которым он испытывал естественную тягу. В каком-то смысле он знал, что это он странный, а не наоборот. Но если он рассказывал об этом родителям, это никогда не приводило ни к чему положительному. То же самое случилось с Эйбом, Дэвидом и Себастьяном, когда они спросили об этом своих родителей. Они уже много лет говорили о том, чтобы пройти пару миль в лес и разбить там лагерь на ночь. Они никогда не просили разрешения на это и знали, что лгать и пытаться было слишком рискованно. Теперь им предстояло впервые оказаться вдали друг от друга с тех пор, как они познакомились в школе, и они понимали: сейчас или никогда. Все они уже закончили школу, поэтому исчезнуть на одну ночь было не так сложно. У Себастьяна и Эйба были машины. Они могли рискнуть и провернуть свой план.
Элоиза и Пако были в голове Франциско, когда все они взвалили на плечи свои рюкзаки и стали уходить в глубь заповедника Весткейв. Он слышал своих родителей, чувствовал их разочарование, если с кем-то из них что-то случится. Лес был плохим, и туда нельзя было ходить ночью. Это было легко понять, этому правилу легко следовать.
— Никогда не спрашивал тебя, парень, — сказал Эйб. — Почему, черт возьми, они называют это Весткейвом? Разве здесь есть пещера?
— Нет, — сказал Франциско, довольный тем, что его отвлекли от хмурых мыслей об родителях. — Одна из теорий гласит, что где-то здесь есть пещера и в ней живет некое существо. Они утверждают, что именно оно вышло и съело или... ну, вы знаете, сделало все, чтобы все эти люди исчезли.
— Тогда откуда ты знаешь, что здесь нет никакой чертовой пещеры? — спросил Дэвид.
— Я это знаю, потому что правительство должно было проверить их наличие, прежде чем начать строить здесь кусок межштатной дороги. Они использовали радар, который проникает в землю и показывает, есть ли там дыра. Без этих согласований с кадастровой палатой не будет выделено денег. Они не...
— Ладно, ладно я понял. Тогда вот в чем вопрос: что, по-твоему, здесь происходит? — спросил Себастьян. На этот вопрос у Франциско не было ответа.
Эйб и Себастьян остановились, глядя на своего друга, обожающего ужасы.
— Ты не догадываешься? Серьезно? Версии? Гипотезы?
Франциско посмотрел на Эйба. Узел на брови Эйба говорил о многом. Франциско знал, что они ожидали большего. Они приехали сюда за приключениями, но он знал, что в их головах эти приключения не были опасными, потому что Франциско всегда знал правду о вещах, и если он привел их сюда, значит, тут нет ничего по-настоящему ужасного.
— Я понятия не имею, — сказал Франциско, выдохнув воздух. — Но послушайте, я уезжаю через две недели, а Дэвид отправляется в Нью-Йорк через несколько дней, потому что тренировки начинаются раньше, чем его занятия, так что это последний шанс побыть здесь вместе.
Дэвид пожал плечами, а Эйб только кивнул. Себастьян улыбнулся.
— Окей.
С этими словами они пошли дальше.
По мере того как они пробирались все глубже и глубже в лес, настроение Франциско менялось. Его нервы успокоились, и любовь к друзьям взяла верх. Они были друзьями по принципу "доехать или умереть" еще до того, как узнали, что это такое. Если ты придирался к одному из них, тебе приходилось иметь дело со всеми. Они любили друг друга так, как могут любить только люди, выросшие вместе. Он был рад переезду в Остин и началу занятий журналистикой... и антропологией, которую он умудрялся посещать после того, как объяснил своему консультанту, что планирует изучать антропологию после получения степени бакалавра. Но он будет скучать по этим ребятам. Ему будет очень их не хватать.
С годами любовь Эйба к видеоиграм и пицце настигла его. Его тело раскабанело и продолжало увеличиваться. Когда он остановился, пот прилип к его светло-каштановым волосам, они все остановились.
Установка палатки не заняла много времени. Сотни ночей, проведенных в кемпингах во дворах друг друга и с родителями у реки на рыбалке, означали, что они хорошо знакомы с этим процессом.
Час спустя солнце зашло, и темнота вокруг, которую с трудом разгонял костер, ожила под звуки разбегающихся насекомых и мелких тварей. Когда бы Франциско, Эйб, Дэвид и Себастьян ни собирались вместе, их разговоры превращались в живое существо, которое постоянно менялось и переходило от грустного к уморительному, от оскорбительного к грязному и к глубокому (философскому). Франциско знал, что в этот раз все будет так же, как и всегда, но в то же время этот поход был особенным. Особенным потому, что все они мчались к разному будущему в разных местах. Он знал, что это волшебство скоро закончится, и эта мысль была достаточно сильна, чтобы наполнить его глаза слезами. К счастью, дым иногда летел в его сторону, что давало ему повод натянуть рубашку и вытереть лицо.
Дэвид что-то говорил о том, что нужно пожарить хот-доги на костре, когда они услышали треск веток. Звук был достаточно громким, чтобы возвыситься над остальными ночными звуками, окружавшими их. Все замолчали и огляделись по сторонам, ища друг у друга в глазах уверенности.
Эйб открыл было рот, чтобы что-то сказать, но его прервал звук, похожий на шипение распахнувшихся дверей городского автобуса. В отличие от щелчка ветки, этот звук исходил из определенного места в темноте, и все посмотрели в ту сторону — прямо за Себастьяном. В темноте, вызванной ночью и пляшущими тенями деревьев, двигалось что-то более темное, длинное и высокое. Франциско вспомнил, как вытаскивал со дна мутной реки больших сомов, их тела черными пятнами выступали из воды кофейного цвета — густая, сплошная тьма внутри еще большей тьмы.
