Возмущаясь нечаевским лозунгом – «во имя революции и борьбы с самодержавием – цель оправдывает средства», – она сама нередко прибегала к далеко не безупречным средствам – к злобной хуле и явному искажению исторической сущности нечаевского движения. Благодаря подобным приемам борьбы с Нечаевым, представление о нем, как революционере, настолько было загрязнено, что от него отворачивались даже представители пролетарского движения. Крепко укоренившееся в нашей исторической литературе такое заведомо искаженное представление о Нечаеве долгие годы жило в сознании последующих поколений, и в таком искаженном виде дошло вплоть до наших дней. С тех пор прошло 53 года. Нечаев давно сошел с исторической сцены. На смену нечаевскому движению, ходом диалектического развития, выдвинуты были новые формы революционной борьбы, которые то отходили, то вновь подходили к формам борьбы, впервые провозглашенным Сергеем Нечаевым. Боровшийся с русским самодержавием во имя социальной революции и захвата политической власти силами организованной революционной партии, – Нечаев не мог устоять в неравной борьбе с царизмом.
Созданная им партия «Народной расправы» в то время не могла опереться на революционный класс, каким явился впоследствии пролетариат. Нечаев выступил на историческую сцену значительно раньше, чем успел рабочий класс оформиться в мощную политическую силу.
В этом и заключается основной исторический трагизм как самого Нечаева, так и начатого им движения. Другим, не менее важным фактором, подточившим корни нечаевского движения, было народничество 70-х годов. Явившись на смену нечаевскому движению, народничество, с его расплывчатой программой, отрицанием политической борьбы и централистической организации партии, растворило в своих аморфных формах сущность нечаевского движения и надолго задержало применение выдвинутой им тактики политической борьбы. Борясь с принципами нечаевской тактики, народничество вскоре само запуталось в своих собственных противоречиях и принуждено было сойти с исторической сцены, признав ряд своих тактических ошибок. Возникшая в 1879 году партия «Народной Воли», несмотря на признание ряда народнических ошибок, несмотря на провозглашение тактики политической борьбы, по существу своему оставалась народнической партией. В данном случае произошла только перегруппировка сил, но старые народнические традиции продолжали коснеть над каждым членом партии «Народной Воли». Выдвинутая народовольцами тактика политической борьбы не носила массового характера, а выливалась преимущественно в форму индивидуального террора. Тем не менее, даже такую форму политической борьбы приходится признать существенным шагом вперед в сравнении с формами борьбы предшествующего периода 70-х годов. Но если сравнивать ее с тем, что уже дано было в нечаевском движении, то вся система политической борьбы народовольцев представится не шагом вперед, а шагом назад – обратным поворотом к Нечаеву, десятью годами раньше провозгласившему этот самый принцип.
Не сумевшее в 70-х годах переварить тактики политической борьбы Нечаева, народничество вынуждено было признать именно то, что отрицало до сих пор. Самым главным и, можно сказать, основным противоречием в народнической программе являлось отношение его к зарождавшемуся революционному движению рабочего класса. То, чего недоставало в нечаевском движении именно, наличия движения, рабочего класса – это самое для народовольчества стало фактором разложения. Не учитывая самостоятельных задач рабочего класса, а, наоборот, пытаясь даже обойти его, народовольчество этим самым подтачивало свои собственные корни. В результате выхода на историческую сцену российского пролетариата, инициатива политической борьбы отныне закреплялась не за горстью отважных революционеров-интеллигентов, оторванных от масс, а за целым революционным классом, выразительницей которого стала русская социал-демократия. На протяжении десятков лет борьбы, беспрерывно отсеиваясь и отслаиваясь в своей классовой чистоте, русская социал-демократия закладывала незыблемые основы классово-политической борьбы во имя окончательного торжества социальной революции. Правда, и тут не обошлось без известных шатаний политической мысли. В лице меньшевиков история еще раз могла наблюдать измену рабочему классу и делу социальной революции.
Лишь в лице социал-демократов – большевиков, тесно и неразрывно связанных с рабочим классом, история, наконец, нашла последовательных завершителей классовой борьбы, во имя которой, полсотни лет тому назад, боролся Сергей Нечаев. Октябрьский переворот 1917 года, совершенный рабочим классом при непосредственном руководстве Российской Коммунистической партии (большевиков), – это победоносный финал полувековой революционной борьбы. Грандиозные завоевания Октябрьской революции являются, несомненно, результатом борьбы не одного, а целого ряда поколений, неисчислимыми жертвами и усилиями заплативших во имя торжества социализма.
И если в завоеваниях Октября история отмечает каждый революционный факт, каждое усилие и отдельную жертву не только со стороны рабочего класса, почти целиком вынесшего на своих плечах всю тяжесть борьбы с русским царизмом, но и те отдельные усилия и жертвы народников 70-х и 80-х годов, то тем более она должна отметить в завоеваниях Октября революционные борения Сергея Нечаева и связанного с ним движения, провозгласившего борьбу во имя торжества социальной революции задолго до народовольцев, на рубеже 60—70-х годов прошлого столетия. Историческое значение Нечаева, недооцениваемое нами в силу мемуарной накипи современников, представляет тот исключительный интерес, что в лице его история имела отдаленного предтечу современного нам движения. Нечаев был первым провозвестником борьбы за социальную революцию, стремившимся к ниспровержению царизма и к захвату политической власти силами организованной партии. Созданная Нечаевым партия «Народной Расправы» в истории революционной борьбы являлась первой попыткой организации боевой революционной партии, строго законспирированной и централистически построенной от верху до низу, представлявшей собою в зародыше как бы схему современной развернутой организации. От низовых ячеек-кружков первой степени через кружки следующих высших степеней организация восходила к Отделению, охватывавшему деятельность целой сети кружков в данном городе или губернии. В свою очередь, «Отделения», соответствующие современным губернским центрам, выдвигая наиболее активных членов, выделяли «Центральный комитет», руководивший делами всей организации во всероссийском масштабе. Далее, по уставу нечаевской организации, Центральный комитет неразрывно связывался с заграничным центром, а через него с 1 Интернационалом. Ничего подобного не было ни до Нечаева, ни в последующий период народнического движения. Даже сама по себе тактика нечаевской борьбы, которую окрестили народники презрительным именем «нечаевщины», представляла единственную возможную форму борьбы в специфических условиях тогдашнего самодержавия.
Безусловное подчинение уставу организации, строжайшая дисциплина не только для отдельных членов, но и для всей организации, непримиримая ненависть ко всему политическому и экономическому строю тогдашней царской России, захват политической власти с передачей земли крестьянам, а фабрик и заводов, как орудий производства, рабочим, равномерное и целесообразное распределение продуктов труда на основах коммунистического уклада будущего общественного строя, таковы главные основы программы и тактики нечаевского движения. Исторический трагизм нечаевского движения заключается в том, что движение опередило на несколько десятилетий выступление на историческую сцену рабочего класса, единственно могущего воплотить в жизнь выдвинутые Нечаевым принципы грядущего коммунизма. Но как бы не было схематично начертанное Нечаевым движение, тем не менее, оно представляло собою первую и в своем роде единственную попытку организации революционных сил с последовательным применением программы и тактики политической борьбы. Ничего подобного русская история не знала до Нечаева. В этом отношении его можно рассматривать, как одного из первых провозвестников того великого переворота, который в окончательной форме завершился лишь спустя 47 лет, в октябре 1917 года.
