Люблю смотреть, как время утекает,

Как превращает время вещи в пыль.

Как ненависть безумца увлекает

За грань судьбы, где небыль словно быль.

Люблю идти по гибельным дорогам,

Дрожать от высоты жестоких строк.

Пускай душа оплавится немного,

Ей нужен неизбежности урок.

Люблю те звуки, от которых стынет

Дурная жизнь, боясь ко мне войти…

Быть может, вскоре даже скука сгинет,

Узнав, что может вдруг произойти!

Мир — это цирк-шапито,

Да, это танец безумных.

О, мы с тобою — никто

В этих галактиках шумных.

Стой, вот еще один миг…

Только лишь вечность повсюду…

Несколько песен и книг —

Верность прошедшему чуду.

Голос мой сел, я охрип.

Так ли нужны разговоры?

Жив ли я или погиб

Знают немые просторы.

Город двоится в глазах,

Лет проплывает убранство.

Снится порой в зимних снах

Сердцу иное пространство.

Стало легко видеть тишь —

Бледность полуночных красок…

Все, что увижу я — лишь

Смена ветшающих масок.

Над городом блаженный звездный свет,

И над душой трагическая тьма.

Тебя теперь и в самом деле нет.

И нечего теперь сходить с ума.

И нечего в ночи стихи читать,

Кривить опять в усмешке горькой рот,

Бессмысленно и тягостно мечтать —

Все будет все равно наоборот.

Подбрасывай в ладони камень сна,

С земли беду и счастье поднимай…

Неважно, что вокруг цветет весна,

Пойми, не для тебя весь этот май.

Пойми, что ты случайно здесь стоишь,

Напрасно и вздыхаешь, и поешь…

И без тебя не воцарится тишь,

И мировая не исчезнет ложь.

Наш жуткий цирк дает гастроль —

Переполняется словами,

Вздымается тупая боль

Над каменными головами.

В нас превалирует тоска,

Забавно скрежеща зубами.

И чья-то темная рука

Нас лихо сталкивает лбами.

Метафизическая смерть,

В нее так хочется влюбиться!

Я бьюсь о ледяную твердь.

Я бьюсь… и не могу разбиться.

Нелепой жизни города,

Ее капризы и курьезы:

Водопроводная вода

И трансцендентные угрозы.

Уже нетрудно разглядеть

(На фоне маленькой монеты)

Веков расставленную сеть,

Большого зла приоритеты.

Вербуют душу пустоты

Замысловатые курьеры.

Потусторонней красоты

Я вижу сумрачные сферы.

Сознанье пятится во мглу,

За свет цепляясь еле-еле,

Стоит у дома, на углу,

На прошлой-будущей неделе.

В трагикомические дни

Умов оставшихся броженье…

И даже звездные огни —

Вселенской тьмы отображенье.

Никуда ты больше не поспеешь,

Черной меланхолией пропитан.

Но зато легко пронзать умеешь

Бездну, что отчаяньем сокрыта.

Только зло крадется переулком,

Воздух восхитительно разрежен.

И молчанье повисает гулко,

А слова срываются все реже.

Холод проникает отовсюду,

Странный ужас сковывает губы.

Верный отрицательному чуду —

Жизни ты показываешь зубы.

Ты кивнешь на вечность, на расплату,

И на ртуть тоски перстом укажешь…

И, нырнув в больничную палату,

Вновь сознанье восприятьем свяжешь.

Ничего не происходит

Ни сегодня, ни вчера…

Лишь, с ума, как прежде, сводят

Скуки дни и вечера.

Надоело все! Противно

Видеть тот же горизонт,

Подставлять под непрерывный

Дождь из бед, дырявый зонт.

И безрадостной весною

Наполняя все вокруг,

Время смертной тишиною

Над твоей летит страною,

Замыкая чертов круг.

Над столетьями колдуешь,

Узнавая пустяки,

А потом на воду дуешь,

Страха ловишь сквозняки.

Строчки никогда не могут

Ни добить, и ни спасти,

Лишь умеют боль-тревогу

На листы перенести.

Огни далеких станций

И голоса субстанций

Все переплетено.

Раскрой глаза пошире —

В полубезумном мире

Нас нету все равно.

Столетья смотрят косо,

Стучат ночей колеса —

Уходят поезда…

А из иной Вселенной

Светло и неизменно,

Легко летит звезда.

Размытый мир: слова, слова

И числа, промеж них.

Чушь, глушь, больная голова

От сумерек лихих.

Обыденность твоих затей

Давно подтверждена.

И черных хлебом для людей

Все стали времена.

Линяют лица, вянут сны,

Все застилает гарь.

Позиции беды сильны.

Сейчас сильней, чем встарь.

А с виду все — ажур и блеск,

Для грусти нет причин?..

Но как устал я слушать треск

Раздутых величин.

Возьму перо, возьму резец,

И на стене стола

Души оставлю образец

В горизонтали Зла.