Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Так, значит!

Злобин краем глаза отметил, что Сергей повел шеей, прислушиваясь.

— Уж не знаю как, но этот трехнутый Ярослав в эту бодягу подписался. Матвей обмолвился, что приезжал он тогда. И не один. Пятерых дружков с собой привез. Таких же. — Сазонов покрутил пальцем у виска. — Охотники на оборотней, ядрена в корень.

Злобин затаился, боясь ненароком вспугнуть удачу.

Сазонов похрустел костяшками, сжимая и разжимая кулаки.

— Теория у них такая. Эволюция, мол, продолжается. Но если раньше она была рулеткой, в которой выигрыш — выживание, то теперь у нее появился вектор. Все живое играет против человека. Понимаете, о чем речь?

— Продолжайте.

— Ну, по их теории получается, что мы так достали Природу, что вся живность теперь мутирует по признаку, кто больше человеку гадостей принесет. Вирусы всякие с животных на человека переходят, болячки всякие.

— А оборотни тут при чем?

— Оборотни… Это самый смертный враг для человека. Только не те, что в кино показывают. А самые настоящие. — Сазонов покосился на Злобина. — Собаки, скрещенные с волком, вот что это такое. Собаки навыворот. Ведь человек из предков собаки сделал биоробота. Собака службой живет, от команды до команды. Ее, бедную, даже на случку раз в год на поводке водят. А она без хозяина себя не представляет. Вот так. — Он втиснул пальцы между пальцами. — Умрет за хозяина. И без хозяина дня не проживет. А теперь представь, что будет, если такую привязку наизнанку вывернуть? Это же…

— Спецназовец, пошедший в бандиты, — подсказал Сергей.

— Точно! Только еще хуже. У спецназовца рефлексы волка, но хоть толика человеческих понятий остается. А у собаки ничего нет. Только знание о человеке и волчье умение убивать. Прикинь, какой терминатор получается!

Злобин попробовал себе представить подобный выверт Природы. Стало не по себе. Особенно после увиденного на кордоне.

— И Ярослав на них охотился? — спросил он.

— Угу, охотился, — угрюмо кивнул Сазонов. — Из той великолепной пятерки он один остался. Запросите данные райотдела в Алексеевке. Там дела по факту смертей в деревнях возбуждались.

Сергей словно почувствовал на себе взгляд Злобина, кивнул.

— Мало что понятно, но это уже кое-что, — задумчиво произнес Злобин. — А Матвей верил в эту теорию?

— Да как сказать. — Сазонов пожал плечами. — Ребята же с биофака МГУ. Со степенями даже. Нет, Матвей не из тех, кому можно всякой заумью мозги запудрить. Хотя, если что в голову возьмет, не выпустит, пока по косточкам не разберет и по полочкам не разложит. — Он вздохнул. — Мы, Сазоновы, мужики упертые.

Он с собачьей тоской в глазах посмотрел на Злобина.

— Андрей Ильич, ты извини. Завтра хоть всю душу вымотай, а сегодня я — пас. Не могу больше!

— Что ты, Семен. Все нормально. Ты и так нам помог.

Злобин хотел положить руку на эту широкую ладонь, что до судороги то и дело сжималась в пудовый кулак. Но почувствовал, что не надо этого делать. Всему есть предел, и боли, и сочувствию.

— Тогда извиняйте, мужики, я — в штопор. Иначе сердце… Ай, ладно, все свои!

Сазонов покопошился, извлек из потайного кармана форменного бушлата плоскую фляжку емкостью с нормальную бутылку водки. Свернул пробку и приставил горлышко к распахнутому рту. Закинул голову и стал лить внутрь пахучую жидкость.

По салону поплыл запах можжевельника и чистого спирта.

Сергей в зеркальце послал тревожный взгляд Злобину.

Злобин незаметно кивнул: «Порядок. Пусть уж так, если поможет».

Сазонов оторвался, шумно выдохнул перегарную струю.

— Будешь?

Злобин отрицательно покачал головой.

— За брата моего, Матвея. И семью его. — Из голоса Сазонова пропала вся сила. И вся сдерживаемая боль, как сукровица из лопнувшей раны, выступила наружу.

Злобин принял из его рук фляжку.

Прошептал:

— Земля пухом!

Край горлышка больно прищемил губу, но следом в рот ударила горячая волна. Злобин, едва не поперхнувшись, сглотнул жгучую влагу.

Передал фляжку Сазонову. Тот поболтал остатки. По звуку, осталась почти половина.

Сазонов сглотнул ком в горле, отдышался и резко закинул голову, заткнув рот горлышком фляжки. Пил страшно, насильно заталкивая в себя жидкий огонь.

Тяжко отвалился на спинку сиденья, безжизненно уронив руку с фляжкой. Долго, с присвистом выдохнул.

— Все, мужики. Абзац, — произнес он неживым голосом. — Не трогайте меня, Христа ради.

Он добела закусил губу, закинул голову и плотно зажмурил глаза.

* * *

Телефонограмма

Прошу срочно собрать установочные данные на гр. Новикова Ярослава Константиновича, ориентировочно 1967 г.р., выпускника биофака МГУ, и принять меры по установлению настоящего места жительства с целью взятия под оперативный контроль по подозрению в причастности к особо опасному преступлению.

Злобин А.И.

Глава двадцатая. На охотника и зверь бежит

Странник

Некоторые научные сборища казались Максимову выборами капитана на корабле дураков. Причем, внеочередными, ввиду обнаруженной в трюме течи.

Накал страстей объяснялся просто — нищетой. Как в свое время коммунисты не платили партвзносов со взяток, так теперь «демократы» не удосуживались отстегивать налог с вывозимого за кордон капитала. Называлось это либеральной экономикой: не хочешь, не плати. Денег по этой вполне очевидной причине не хватало даже на нерегулярный прокорм научной братии, а уж о финансировании исследований лучше не заикаться. Сочтут тебя полным шизофреником.

Странно, но, не кормя своих ученых-крепостных, новоявленные феодальчики с державным рвением набрасывались на всякого, кто пытался спасти науку от голодной смерти и полной интеллектуальной деградации. Из филантропа Сороса сделали Джеймса Бонда, а всех, кто удостоился его грантов, обвинили в прихлебательстве и тайном пособничестве Мировому Заговору. Против России, конечно. Больше миру заниматься некем.

Максимов вошел в зал, раскланиваясь со всеми, кто обратил на него внимание, занял свободное место поближе к проходу. Осмотрелся.

«Полный комплект, как на Ноевом ковчеге», — констатировал он.

Баланс агнцев и козлищ на научных конференциях в последнее время все больше тяготел к ранее существовавшей пропорции. Наблюдателей было ровно столько, чтобы держать под контролем фонтанирующих идеями наблюдаемых.

У наблюдателей из соответствующих департаментов был вид хорошо отъевшихся и прибарахлившихся счастливчиков. Оно и понятно, что если раз в полгода уходить за штат родной конторы на сытые должности шефов «безопасности неизвестно чего», то жирок невольно нагуляешь.

Наблюдаемым с «корабля дураков» бежать было некуда, кормились подножно и жались друг к другу, как овцебыки в тундре. Вид имели соответствующий. В глазах фанатичный блеск у многих сменился тоской по государственному финансированию и казарменному уюту «шарашек». Как странные гибриды смотрелись те наблюдаемые, кто подсел на чьи-то деньги и выглядел не хуже, чем наблюдатели.

И совсем уж потерянно смотрелась научшизоидная тусовка из самых невероятных особей: от кликуш, контуженных мадам Блаватской[47], до язвенных последователей Рериха.

«Кончилась вольница. Скоро занятия по строевой подготовке введут», — с неудовольствием подумал Максимов, по личному опыту знающий, что это за удовольствие.

Решил изучение реликтов и новообразований научного сообщества оставить на потом и послушать докладчика. Тема конференции оказалась уж больно занимательной: «Управляемая эволюция человека: проблемы комплексного подхода». Не больше и не меньше. Словно частные проблемки уже решены, осталось только свести все к системе мер — и ура!

Президиум делал вид, что внимает, зал шушукался, а докладчик гнул свое, не обращая внимания на общее невнимание.

вернуться

47

Елена Блаватская — теософ и мистик, автор «Разоблаченной Изиды» — фундаментального труда по эзотерике.

82
{"b":"92408","o":1}