— Выбирать некогда, — отмахнулся Решетников.

Владислав вышел из кабинета, и в нем вновь повисла тягучая тишина.

Глеб вышел из кабинета, чувствуя во всем теле звериную бодрость. На нем был черный костюм в тонкую полоску от Келвина Кляйна и рубашка цвета бордосского вина от Ланвин. Ворот расстегнут — решил обойтись без галстука. Плащ перекинул через руку.

Ирочка готовила кофе. Оглянулась. И, как завороженная, развернулась к нему лицом.

— Кому кофе? — спросил Глеб, втайне наслаждаясь ее реакцией.

Для деловых встреч выбрал образ «молодой босс мафии на стрелке с крестными отцами». Чуть расхлябанно, но стальной костяк чувствуется.

Ирочка глазками указала на дверь.

— Стас все совещается. Пятый раз варю.

Глеб бросил взгляд на часы. «Данхилл» на простом черном ремешке. Предел скромности по нашим временам. Но, поймав Ирочкин взгляд, понял, деталь точно попала в стиль.

Резко выдохнул через хищно очерченные ноздри. Прошел через секретарский предбанник и распахнул дверь в зал совещаний.

— Общий привет, — бросил с порога.

Медленно обшарил взглядом замершие лица сидевших за длинным столом. Полный комплект заинтересованных лиц: представитель Певицы, зам директора генерального продюсерского центра, двое безликих от фармацевтической фирмы, крашеный блондин с серьгой в ухе из клипмейкерского цеха и Стас, который замутил этот проект.

Стас тоже считал себя человеком творческим, поэтому редкие белесые волоски сгреб в жиденький крысиный хвостик, а на щеках отращивал пиратскую щетину. Но и от коммерции чересчур не удалялся. Носил костюмы исключительно от Хьюго Босса и пользовался «Фарингейтом». Кто-то когда-то напел ему, что это запах авантюристов. По той же причине в заколке от галстука свежей коричневой кляксочкой всегда искрился тусклым золотым крошевом авантюрин — камень искателей приключений. Стас числился вторым человеком в агентстве, где кроили, лепили и клепали «имиджи», но служебное положение в личных интересах почему-то не использовал. «Сапожник и должен ходить без сапог», — решил Глеб и разговоров о несуразном внешнем виде со Стасом не заводил.

— Нам как раз требуется светлая голова. Совсем зашились! — первым пришел в себя Стас. — Может, ты посмотришь? У нас уже глаз замылен.

Он указал на большой экран телевизора. На нем замерла картинка с улыбающейся Певицей. Точная копия кадра, который агентство приготовило для рассылки по прикормленным редакциям.

Глеб плотно закрыл за собой дверь. Подошел к торцу стола. Бросил плащ на спинку кресла. Садиться не стал.

— Крути кино, — распорядился он.

На экране пошел клип.

Пять клонированных сестер Певицы занимались домашней работой: от глажки белья до вращения педалей велотренажера. Все разом дружно сделали удивленные лица, когда мимо них прошла Певица в обтягивающем вечернем платье. Сестры-близняшки ее узнали и умилились. А Певица, встав в позу чемпионки по фитнесу, изрекла рекламный текст. Следом возник серебристый флакончик со снадобьем для похудания.

— Ну и в чем проблема? — спросил Глеб, поиграв желваками.

— Видите ли, Глеб Павлович… — затянул представитель Певицы.

Глеб остановил его, вскинув руку.

— Сначала я скажу, что вижу. Но перед этим задам неприличный вопрос. У вас какое образование, ребята? Кто пять лет обучался киноискусству, эстетике и истории живописи? Может, есть люди с консерваторским образованием? — Он обвел взглядом присутствующих. — В порядке самокритики скажу, я окончил сельхозакадемию, кафедру животноводства. Итак, раз здесь нет гениев от Бога и талантов с образованием, то речь пойдет о самом простом. То есть о деньгах.

Глеб ткнул пальцем в монитор.

— Я вижу классный клип для лохов и их лохушек. Потому что только безмозглая лохушка не тронется умом увидев шесть Певиц разом. И только полная лохушка побежит после этого покупать сухих тайских глистов.

— Это специальная витаминовая формула, — попробовал вставить один из бледных фармацевтов.

— Не принципиально, — отмахнулся Глеб. — Как бывший специалист по откорму парнокопытных, авторитетно заявляю: от кого родился, столько и весить будешь. Чем ни корми. Вывод — это гениальный клип, полностью укладывающийся в рекламную концепцию. Мэсидж, драйв, суггестия и прочая херня присутствуют в полном объеме. Запускаем проект, пудрим лохам мозги глистами… Извини, витаминами. И косим капусту. Бабки делим по справедливости. Кто не согласен?

Представитель Певицы побуравил плохо выбритую щеку антеннкой мобильного.

— Ты прав, Глеб, бабки — это святое, — вяло начал он. — Но я думаю…

— Думай быстрее, Игорек! А то, пока ты телишься, она опять вес наберет. И все бабки — в трубу! Тогда сам на диету сядешь.

Клипмейкер по-жеребячьи заржал. Но, встретившись взглядом с Глебом, осекся.

— Глеб, дело серьезное, — вступил представитель продюсерского центра. — Я рискую больше всех. Из-за этой жрачки для похудания я задерживаю релиз нового альбома.

Глеб пожал плечами.

— Что сказать, Эдик? Работай с Монтсеррат Кабалье. В бабе под сто пудов, а никто не подкатывает с предложением глистов рекламировать. Может, голос хуже?

Клипмейкер захлопнул рот ладошкой и согнулся в три погибели. Острые лопатки затряслись, шевеля гавайскую рубашку.

«Либо на старые дрожжи колбасит, либо „колесико“ захрумчал прямо здесь», — поставил диагноз Глеб.

— Да не глисты это, а витамины! — вдруг завелся другой фармацевт.

Глеб криво усмехнулся.

— Жаль. Можно было бы полить водой, чтобы ожили. И отправить своим ходом в Тайланд. А за витамины надо платить складские расходы. Еще мысли будут? — Он забросил плащ на плечо. — Как говорили на комсомольских собраниях, подвожу черту. Либо подписывайте акт, и работаем дальше, либо я сегодня же отзываю заказ из редакций и даю отбой ребятам в Останкине. Ничего не заработаю, но и время больше не потеряю. А о плодотворном сотрудничестве буду помнить долго. Очень долго.

Глеб дождался, когда под его давящим взглядом все опустили глаза, и примирительным тоном закончил:

— Но интуиция мне подсказывает, что до этого дело не дойдет.

Он развернулся. Бросил через плечо:

— Стас, проводи меня!

В предбаннике он достал платок, промокнул виски. Ирочка, увидев его лицо, спряталась в закуток за стеллажом.

— Ты сделал их, Глеб! — свистящим шепотом прошелестел Стас в самое ухо.

Глеб отстранился. Поиграл желваками на скулах. Отчетливо, чтобы слышала Ирочка в закутке, произнес:

— Полдня, что ты промудохался в прокуренном помещении, лучше бы провел с детьми в парке. В следующий раз так и сделай. Разрешаю.

— Да ну их! Киндеры и так на даче живут.

— Повезло детям с папой.

— Знаешь, какие-никакие, а бабки им я сегодня заработал! — обиделся Стас.

— А я себе заработал на бифштекс с кровью. — Глеб похлопал его по рыхлому плечу. — Ирочка, я уехал на обед! Когда эти ценители прекрасного свалят, будь добра, проветри как следует.

— Будет сделано, Глеб Павлович! — раздалось из закутка. — Ой, Глеб Павлович, минутку!

Она мышкой выскочила из-за перегородки.

Глеб остановился на пороге.

— Забыла передать. Еще раз звонил Добрынин. Просил предупредить, что с ним прибудут два партнера.

— Да? — Глеб поднял бровь. — Кто такие, сказал?

— Салин и Решетников. Из фонда «Новая политика». — Ирочка перевела дыхание. — Вы просили не соединять. А потом так замоталась… Извините, Глеб Павлович.

Глеб усмехнулся.

— Ты, Ирина, невинная жертва чужой неорганизованности. По-научному, компенсаторное звено в системе местного бардака. — Под его давящим взглядом Стас обиженно насупился. — Ладно, кролики. Оставляю вас работать над ошибками, а сам удаляюсь поглощать честно заработанные калории.

— Ой, Глеб Павлович, уже без двадцати два. — Ирочка постучала ноготком по часикам. — Вы не забыли, Федотов просил до двух ему перезвонить?