– Я не жалею о происшедшем, – поцеловала ключицу, чуть пониже бьющейся жилки на шее, – мне нужно благодарить тебя, что избавил от старого изувера.

– И чуть опозорил на весь город, – нахмурился Григорий, – спасибо императору, замявшему это дело.

– Пусть так. Даже если бы пошли слухи, всё равно. Спасибо. Ты дал мне второй шанс на жизнь.

Князь обнял меня, поглаживая по спине:

– Девочка моя. Отбрось все тяжёлые думы и переживания. Я никогда не дам тебя в обиду. Никому.

В дверь робко постучали, ожидая ответа. Григорий поднялся, накинул халат:

– Войдите.

– Ваше сиятельство, – показалась голова старого мажордома Игната, – изволите накрыть в столовой, или в опочивальне откушаете?

– Вели подавать здесь.

Голова коротко кивнула и скрылась за дверью.

– Хочу сегодня провести день с тобой. Вот так. Валяясь на кровати, ничего не делая.

– А как же заседание в Сенате и приём в Коллегии иностранных дел? К вам, кажется, сегодня австрийцы приезжают?

Григорий был главой консулов Его Величества. По-нашему начальник дипломатической службы.

– А, – отмахнулся рукой князь, – их примет Сохновский. Пусть сам расшаркивается перед этими напыщенными индюками.

Мужчина поднял меня на руки, бережно усадив на мягкий диван перед небольшим столом, где нам накрывали завтрак:

– Давай лучше сегодня поедем на ярмарку, на площади будут гуляния.

– Точно, я и забыла про Масленицу. С удовольствием! Покатаемся на коньках?

Григорий рассмеялся, запрокинув голову:

– Сашка, какая ты ещё девчонка! И на коньках прокатимся, и леденец тебе куплю. Всё для моей жемчужины!

Дверь отворилась, и показалась горничная, толкавшая небольшой сервировочный столик, на котором исходила паром супница с горячим бульоном. Под блестящими серебряными крышками ожидали вторые блюда, дымился кофейник, наполняя комнату умопомрачительным ароматом, а с краю стеснительно жалась менажница с воздушными пирожными.

Я набросилась на еду. После выздоровления у меня был просто зверский аппетит, Григорий говорил, что это магия требует восполнить силы. Хорошо, что ни единого лишнего грамма не откладывалось на теле.

Князь задумчиво помешивал кофе серебряной ложечкой:

– Мне придётся оставить тебя ненадолго. Семья прибывает в Петербург послезавтра. Надо провести несколько дней с Татьяной и дочерьми, подготовить выезд.

Он приспустил краешек пеньюара и бретельку ночной сорочки, целуя моё плечо и пробуждая аппетит совершенно иного рода. Я оторвалась от тарелки, обняв князя за шею, подставила губы для поцелуя, чувствуя, как меня подхватили сильные руки. Под нами скрипнула кровать, принимая в свои нежные объятья, а за окном, чуждый к людским страстям, тихо кружился снег.

Мы ехали в санях, звенели бубенчики, ледяной ветер морозил щёки, лишь тёплые шкуры, которые укрывали нас от холода, не давали продрогнуть. Тройка мчала нас вдоль речки к центру небольшого городка, на окраине которого и находилась резиденция князя.

Он специально поселил меня здесь, подальше от столичных сплетен. Я и сама боялась ещё выездов в Питер. Ведь даже круг аристократов, где вращалась княжна Туманская, был мне не знаком. Каково будет, когда кто-нибудь из друзей Александры подойдёт поздороваться, а если кто из родственников? Конфуза не избежать. Нет уж, пока отсижусь в поместье.

Городок мне нравился, он занимал один из берегов небольшой реки. Старинный, застроенный деревянными теремами, словно перенесёнными из сказки. На въезде в город стояла каменная крепость, суровая и неприступная. По легенде она построена одним из первых русских князей. Стоит только посмотреть на массивные камни кладки, со временем они покрылись зеленоватым налётом, сказывалась близость к воде, однако твердыня впечатляла своей хмурой красотой, в которой чувствовалась неимоверная мощь.

Здесь свято чтили традиции, и Масленицу гуляли долго и со вкусом. На городской площади полыхали костры, столы ломились от разнообразной снеди, были тут и блины с икрой и грибами, целые рыбины неимоверной величины, копчённые и запечённые, мясо на вертеле, пироги и ромовые бабы, пряники и леденцы.

По берегам реки был каток, где с визгом и хохотом развлекались влюблённые парочки и многочисленная ребятня. Даже степенные матроны, матери семейств, в этот день забыли про свои годы и вместе с детьми веселились, катаясь на коньках. Последние представляли собой деревянные бруски, обитые по бокам железными полосками, привязывалась такая конструкция к обуви простыми верёвками. Не очень удобно, но покататься можно.

Отовсюду слышались звуки гармошек и балалаек, звонкие девичьи голоса. Сегодня все забыли об условностях, и дворяне веселились наравне с простолюдинами. Городишко, хоть и маленький, любили столичные жители, у многих здесь были свои резиденции, где аристократы проводили всё лето, а иногда и новогодние праздники. К тому же добираться до Питера отсюда недолго, пару часов быстрым ходом на карете или санях.

Мы с князем попали на площадь уже к обеду, прошлись по торговым рядам, где я выбрала себе простые рябиновые бусы и несколько деревянных гребешков для волос. Вдоволь накатались на коньках. Григорий, разгорячённый обжигающим сбитнем, носился не хуже десятилетних мальчишек. Юношеское озорство светилось в глазах. Потом мы долго плясали вместе с девушками и парнями, только в их молодёжные игры нас уже не звали, не по статусу, но мы просто наслаждались этим зрелищем, жуя горячие пироги и блины.

Потом, утомлённые долгим днём, тихо посапывали в санях, пока дворник, бывший по совместительству и кучером, вёз нас назад в поместье.

– Душа моя, – Григорий скинул короткий камзол и кюлоты (прим. автора – мужские штаны длиной до колена, их носили с чулками), облачившись в просторный халат, – давно я так не веселился.

– Это волшебный день, – села на диван, откинувшись на подушки, сил не было даже на то, чтобы снять платье. К слову, это не так-то просто: жёсткий корсет, застёгивающийся непременно сзади, фижма (прим. автора – каркас из ивовых, стальных прутьев или из пластин китового уса для придания пышности юбке), платье на шнуровке, жутко неудобные чулки. Одной надеть такой наряд просто не под силу.

В дверь робко постучалась горничная, и я отправилась с ней в свою спальню. Там девушка быстро меня разоблачила.

– Наконец-то, – проворчала, почёсывая кожу, затёкшую под корсетом, – орудие пыток какое-то.

Молодая служанка улыбнулась, понятливо кивнув. Где мои любимые джинсы? Полцарства за футболку и свитер. Вот приспичит тебе выйти на пять минут из дома, так будешь полчаса пялить на себя эти жуткие юбки и платья. С негодованием пнула широкий подол. Девушка подала мне свободный халат, глубокого синего цвета, расшитый серебром, и я с удовольствием закуталась в него. Всё, хватит на сегодня экзекуций. И хотя дома полагалось носить платье, я зачастую пренебрегала этим правилом. Впрочем, князь не протестовал.

– Сашенька, завтра уеду рано, не буду тебя будить, – Григорий прижал меня к себе.

Мы лежали на широкой кровати, любуясь всполохами огня в камине, утомлённые суматошным днём и жаркой ночью.

– Ты надолго? – У меня были свои планы на эти дни.

– Сложно сказать, – задумался князь, – девочек надо вывести в свет, да и Татьяна засиделась в поместье. Придётся нанести визиты знакомым, съездить в театр. Ты заскучала по балам?

– Нет, – не кривя душой, ответила я. Откуда мне знать, как там, ни на одном бале мне побывать пока не пришлось. Девчонке из спального района такие развлечения могут только сниться, – я боюсь ехать в Питер, – нехотя призналась Григорию.

– Когда-то вернуться придётся, – погладил меня мужчина по щеке, – ты не можешь всю жизнь провести здесь.

– Понимаю, но пока не хочу.

– До весны набирайся сил, а потом помогу тебе перебраться в твой городской дом.

– Я тебе надоела? -Извернувшись в кровати, лукаво улыбнулась князю, чуть прикусив нижнюю губу.