(Аксельрод-Ортодокс Л. Против идеализма. — Москва, 1924, с. 10.)

— Господь — наша несокрушимая крепость! — повторяли миллионы простых русских людей в эти опасные и тревожные минуты, когда Родина переживала переломную эпоху своей истории.

Между тем церковная жизнь шла своим чередом. Непрерывно, начиная с осени 1923 года, делались попытки примирить тихоновцев с обновленцами.

Во всех этих попытках чувствовалась направляющая твердая рука, рука Е.А.Тучкова, мечтавшего об объединении Русской Церкви под руководством послушного правительству церковного руководства.

Под магическим воздействием «обер-прокурора» претерпела знаменательные изменения позиция А.И.Введенского. После своего возвращения в Москву в августе 1923 года А.И.Введенский занял крайне агрессивную позицию по отношению к патриарху.

«Наш корреспондент беседовал в Москве с архиепископом Крутицким, упраявляющим Московской епархией Александром (Введенским), — ра-ким, У» Р читателей «Красная газета».

— Кто идет за Тихоном? — За Тихоном церковь не идет. Около него группируются торговцы с Сухарева рынка, бывшие торговцы и крупные царские чиновники, меньшевики (?) и прочие контрреволюционеры. Высший Церковный Совет располагает рядом фактов, с несомненностью доказывающих реакционный, более того — контрреволюционный характер поддерживающих Тихона групп.

— Каково положение Обновления?

— Вполне твердое. Если нужна статистика, то из 50 000 православных приходов за Тихоном идет не более 1000. Таким образом, Тихон создал некую новую секту — снаружи она в «красных ризах» (Тихон распорядился молиться за Советскую власть), внутри — душа, исполненная ненависти ко всему новому. Все честное, вдумчивое отвернулось от Тихона. Ведь был Собор. Он осудил Тихона, но судил и Обновление. Явочный характер ВЦУ, о чем теперь кричит Тихон, был определенно отмечен мной лично в моей руководящей речи на Соборе.

Собор опрашивал деятелей Обновления, создал новое, вполне каноническое церковное управление, никакие бунты тоскующих о былой власти Белавиных и Иларионов положения в церкви не изменят. Нужно определенно различать нэпманов, продажных попов (вчера — обновленцы, сегодня тихоновцы), увы, такие нашлись и в Петрограде, и подлинную церковь.

Должен отметить, между прочим, что никакого Синода у Тихона нет, нет и никакого Собора. Он, как находящийся под судом, никакой организации созывать и не имеет права. Ваши петроградские толки обо всем этом лишены какой бы то ни было почвы.

— Ваше личное положение?

— Оно нисколько не соответствует тому, что обо мне говорят в Петрограде. Никто меня не увольнял. По-прежнему я ношу титул Крутицкого, являюсь старшим заместителем председателя Высшего Церковного Совета. Никто меня не арестовывал, никаких покушений на меня не было. Я привык к сплетням вокруг своего имени и считаю ниже своего достоинства на них реагировать. Но такие выступления, как ложь на меня лжеепископа Белкова (обвинение в двоеженстве), заставили меня принять определенные меры для защиты от инсинуаций моего имени, на что имеет право каждый гражданин республики. Надеюсь, что это отобьет охоту уподобляться названному господину среди многих, забывающих об Уголовном кодексе РСФСР. Я много работаю, пишу книгу об основах религии, получаю профессуру в Москве но, конечно, не сниму рясу), читаю лекции в Москве и по провинции, собираюсь скоро в Петроград к своим многочисленным друзьям». (Красная газета, 1923, 1 августа, № 181, с. 2.)

Прошло два месяца, и Введенский резко меняет тон. Потеря обновленцаами почти всех храмов, полный провал в провинции, непрестанный нажим Тучкова сделали свое дело. Синод выступает с предложением нового Собора. В печати появляется следующее, инспирированное А. И Введенским, сообщение:

«Ближайшая сессия Всероссийского Поместного Собора созыв Синодом в конце ноября сего года. Главная задача Собора — разрешить окончательно спор между тихоновцами и обновленцами и положить конец[]расколу в церкви. Весьма вероятно, что вопрос о Тихоне, ввиду его раскаяния, будет пересмотрен и вновь поставлен на обсуждение. [

]Мнение архиепископа Введенского.

Архиепископ Введенский — член Синода и комиссии по выработ порядка соборной сессии — сообщил нашему сотруднику свое мнение пересмотре дела бывшего патриарха.

— Я считаю, что в результате длительных споров между тихоновцами и церковью выяснилось, что в основном, в существенных вопросах, между обоими течениями разногласий нет. Основные вопросы христианства и поа-вославия одинаково трактуются как Синодом, так и приверженцами Тихона. Позиция тихоновцев по отношению к гражданской власти в настоящее время вполне лояльна, и Декрет об отделении церкви от государства ими принят. Даже пресловутый новый стиль уже не составляет камня преткновения на пути к прекращению раскола, пагубно отражающегося на жизни церкви в целом.

Думается, что вопросы административного управления и другие безусловно второстепенные разногласия могут быть разрешены к обоюдному удовлетворению и что при искреннем желании со стороны тихоновцев прекратить губительные для церкви раздоры новый Собор сможет, наконец, внести столь необходимое спокойствие и ясность в церковную жизнь и восстановить ее нормальное течение. Декрет об отделении церкви от государства дал церкви свободу и возможность самостоятельного, чисто религиозного развития, без всякого загромождения его политическими страстями и без угнетения государством, как это было на протяжении всей русской истории до 1918 года. Теперь эта возможность дана, и церковь должна ее использовать». (Красная газета, 1923, 31 октября, № 260, с. 3.)

Как выше указывалось, уже в ноябре стало ясно, что переговоры зашли в тупик. Патриарх и его окружение отклонили синодальный проект о восстановлении патриарха в сане, уходе его на покой и созыве нового Собора. Однако в 1924 году была сделана новая попытка примирить патриарха с обновленцами — попытка, на этот раз чуть не увенчавшаяся успехом. Это был сногсшибательный конкордат между патриархом Тихоном и (даже страшно вымолвить) Красницким.

«Это был один из самых счастливых дней моей жизни, когда я самолично сорвал с дверей кабинета надпись «Зам. председателя Священного Синода, протопресвитер В. Д. Красницкий» и прибил гвоздиками новое объявление: «Зам. председателя Священного Синода архиепископ А.И.Введенский», — вспоминал через двадцать лет с блаженной улыбкой Александр Иванович.

Этот «счастливый момент» произошел в августе 1923 года — в сентябре Владимир Дмитриевич официально объявил о своем разрыве с Синодом, а в январе он вынужден был оставить Казанский собор и, казалось, вернулся в первоначальное положение — стал вновь обыкновенным приходским священником. В быстро меняющейся ситуации, в вихре событий, было Красницкого, и вчерашний «живоцерковный диктатор» был уже почти забыт, как вдруг в конце мая вся русская церковь ахнула от [уже] ления: 24 мая 1924 г. в «Известиях» появилось следующее сообщение:

«В связи с происходящими изменениями в церковных делах протопресвитер В. Красницкий заявил следующее:

— Сведения (какие сведения — никто ничего не знал) о том, что ятоиарх Тихон вошел в общение со мной и с некоторыми другими членами революционной группы духовенства и мирян «Живая Церковь», совершенно справедливы. Группа «Живая Церковь» два года тому назад выступила против церковной контрреволюции и доказала возможность мирных и доброжелательных взаимоотношений между православной церковью и Советской властью при сохранении неизменности как догматов православной веры, так и декрета об отделении церкви от государства.

По этому пути пошла сначала передовая часть церковного общества, которая на Всероссийском Поместном Соборе 1923 года одобрила деятельность нашей группы и от имени Церкви заявила об отмене прежних анафематствований Собора 1917–18 гг. и о желании Церкви жить в мире с Советской властью. На этот же путь стал и патриарх Тихон, признав неправильной свою борьбу с социалистической революцией. Приступив в настоящее время к организации церковного управления при себе до созыва очередного Поместного Собора, патриарх Тихон счел необходимым пригласить к участию в нем членов нашей группы «Живая Церковь», которой предложил половину мест в этом управлении и во всех епархиальных советах на территории всего СССР, если таковые будут разрешены властью, параллельно с уже существующими такими же советами.