В 1955 году н. э. роботы-пришельцы поразили безмятежный мир. О том, что это был безмятежный мир, можно судить по многим благам, снизошедших на цивилизацию после ужасной депрессии 1929-35 годов. В 1935 году произошло чудесное возрождение Соединённых Штатов, и это привело к быстрому подъёму экономики и сняло с мира оковы застоя. Безработные вновь получили работу, фабрики вышли на полную мощность, валюта стабилизировалась и свободно обращалась, а угроза войны сошла на нет. Но последнее произошло только после того, как европейские державы на короткий месяц сцепились в такой ужасающей схватке, что поспешно заключили мир, не выяснив толком, кто победил.

С появлением разумного разделения труда в мире, уровень жизни в целом стал самым высоким за всю историю Земли. Роскошь стала доступна обычным людям. Почти все без исключения получили удобные дома, много еды, много свободного времени и избыток развлечений. Даже перенаселённые и нищие страны Востока претерпели метаморфозы, превратившись в нечто более разумное и приятное для своих многочисленных граждан.

Из этого небольшого вступления видно, что мир стал безмятежным или, по крайней мере, должен был стать таковым. Но повлияли ли все эти великие перемены и блага на природу человека? Развивалось ли человеческое мышление в той же мере? Помог ли новый режим (как его можно было назвать) массовому сознанию разумно отнестись к совершенно новому и беспрецедентному явлению в мировой истории?

Ясной весенней ночью 1942 года Берт Боделл с нескрываемым восхищением рассматривал окружённый кольцами Сатурн через четырехдюймовый рефрактор. Он принадлежал к той многочисленной и постоянно растущей группе «астрономов-любителей», с удовольствием наблюдавших, если позволяла погода, за чудесами и великолепием небесного свода и иногда открывавших новые кометы и астероиды раньше, чем это делали обсерватории. Молодому двадцатилетнему парню доставляло огромное удовольствие смотреть в телескоп собственного изготовления. Его тайное желание состояло в том, чтобы его имя попало в астрономические записи, связанные, как это было принято, с каким-нибудь недавно открытым небесным телом.

Но этой весенней ночью притягательное великолепие прекрасного Сатурна — бело-полосатого в окуляре телескопа, ксантиново-жёлтого для невооружённого глаза — побудило его к бесцельному созерцанию. Он находился на заднем дворе своего дома в Оук-Парке, пригороде Чикаго. Телескоп был установлен за гаражом, чтобы свет из дома не мешал наблюдениям за небом.

И всё же, как ни был он поглощён созерцанием величия далёкого Сатурна, когда в уголке его глаза мелькнула ослепительная вспышка метеора, он отпрянул от окуляра телескопа и повернулся, чтобы полюбоваться редким зрелищем. На мгновение его охватила паника — казалось, метеор летел прямо на него.

Он с изумлением проследил, как раскалённый добела объект пронёсся по направлению к горизонту и врезался в землю где-то в юго-западном направлении. Будучи сообразительным юношей, он достал свои часы (слегка замешкавшись) и мысленно засёк время с точностью до секунды. Как добросовестный звездочёт, он был обязан отметить время, приблизительную продолжительность наблюдения и предполагаемый видимый источник, по его мнению, находившийся в созвездии Овна.

И тут разум Берта пришёл во взволнованное смятение. Метеор упал где-то неподалёку, наверняка в северной части Иллинойса. Вот если бы он упал достаточно близко, чтобы Берт мог первым или хотя бы в числе первых определить его местонахождение, вот это был бы восторг! Возможно, он даже получил бы официальное признание!

Охваченный вдохновением, по меньшей мере столь же сильным, как тот фанатический порыв, что в древности побуждал рыцарей искать Святой Грааль, молодой астроном-любитель впопыхах бросил свой телескоп (даже не позаботившись накинуть на него брезентовый чехол, что было почти священной обязанностью) и побежал к дому.

— Боже мой! Что на тебя нашло? — удивлённо спросила миссис Боделл, когда её сын сначала, как сумасшедший, промчался через кухню и холл в свою спальню, а потом, с той же поспешностью — обратно.

— Метеор упал… в стороне Авроры или Йорквилла… где-то там, неподалёку… — задыхаясь от волнения и напряжения, выдохнул Берт и звякнул ключами от машины. — Мама, я собираюсь нагнать его на своей машине!

— Нагнать его?..

— Найти его, конечно же! — объяснил юноша в ответ на непонимающий взгляд матери.

— Но, Берт, дорогой! Уже поздно. Ты не выспишься…

— Некогда спать! — крикнул Берт, бросаясь в кабинет и хватая с полки атлас. Когда он открыл карту северного Иллинойса, то позвал свою мать: — Мама, выйди на заднее крыльцо и прислушайся. Если что-то услышишь, посмотри на часы и запомни точное время — точное время до секунды!

Миссис Боделл подчинилась, покорно вздохнув; если она не будет ему потакать, он будет ворчать по этому поводу несколько дней.

Минуту спустя Берт вылетел на заднее крыльцо, где молча стояла его мать.

— Слышно что-нибудь? Вроде отдалённого выстрела из пушки или раскатов грома?

Отрицательный ответ несколько охладил энтузиазм паренька. С момента падения прошло уже четыре минуты. Отсутствие звука от падения метеора указывало на то, что он либо упал очень далеко, либо не взорвался при ударе о землю, а просто свалился вниз. В первом случае он был так далеко, что Берт не смог бы добраться до него за несколько часов; во втором случае потребовались бы долгие поисков и совместные усилия, чтобы обнаружить его, если только очевидцы не находились достаточно близко от места его столкновения с землёй.

— Ох! — пробормотал Берт себе под нос, чтобы немного подбодрить себя. — Наверное, шум от движения машин по Норт-авеню заглушил его.

После этого он решил последовать своему первоначальному намерению и бросился в гараж, чтобы попытаться найти метеор, который, несомненно, должен был быть довольно крупным, если судить по размеру оставляемого им следа.

Когда он выехал на своём новом купе на аллею, ведущую к Норт-авеню, из-за забора соседского двора его окликнул громкий голос:

— Привет, Берт! Видел метеорит?

— Ещё бы, и я как раз отправляюсь за ним, — сказал Берт, останавливая машину. — Вы видели его направление — я имею в виду, в сторону какого города он улетел?

— Нуууу, — нерешительно протянул сосед, — я бы сказал, в сторону Джолиета или, может быть, севернее него, ближе к Йорквиллу. Конечно, я не могу сказать, насколько далеко…

Сквозь рёв набирающей скорость машины Берта донеслось слабое «спасибо!».

Берт довольно хорошо знал шоссе в районе Чикаго и свернул на Аврора-роуд, несмотря на то, что сосед упоминал о Джолиете, который находился южнее. Через тридцать пять минут в Авроре (рискуя нарваться на погоню полицейских на мотоциклах, мчась со скоростью семьдесят-восемьдесят миль в час) он обнаружил на главной улице группу возбуждённых людей, размахивавших руками и что-то говоривших. На свои расспросы он получил несколько противоречивых ответов, но, похоже, большинство склонялось к Йорквиллу.

Пятнадцать минут безрассудной гонки по, к счастью, очень хорошему бетонному шоссе привели его в Йорквилл, маленький сонный сельский городок, жители которого в основном спали и поэтому не заметили падения метеора. Но в одном из облюбованных местными полуночниками уголков шло горячее и даже излишне агрессивное обсуждение метеора.

Берт остановил машину у обочины. Жители Йорквилла обступили его, думая, что он хочет спросить у них дорогу или поинтересоваться насчёт гостиницы для туристов. Но Берт удивил их, спросив, где упал метеор.

Какой-то высокий, худощавый парень с крайне самодовольным видом сунул свою самоуверенную физиономию в окно машины Берта.

— Метеор? Он упал где-то на юге…

— Нет! — раздался голос из толпы у него за спиной. — Я бы сказал, что он упал скорее на востоке — я как раз стоял вот так…