– Освидетельствовал потерпевшую? – спросил для проформы, отрицательный ответ не предполагался.

– Дык, я и хочу объяснить, Александр Михалыч. Медэ́ксперта ж не нашли! Василь Василич в штопоре, на дежурство забил. Никульский не поехал. Ну, я, как ты учил, рванул в гинекологию. Выписал направление. А там мадам Зудина дежурит. И она, сучка драная, на порог нас не пустила. «У вас, – говорит, – свои спецы есть. А я – доктор, я не обязана». Полчаса её уговаривал. Бесполезняк. Ты ж знаешь, какая она наглючая.

– Покажи направление.

– В материале.

Среди бумаг Кораблёв отыскал бланк, им же в связи с не вчера возникшими проблемами разработанный. Со ссылками на УПК и предупреждением об ответственности за игнорирование законных требований следователя. Бланк был заполнен от руки.

– Ты вручил Зудиной документ?

– Дык, она отказалась брать. Чего мне за лифчик ей пихать?!

– Кто-то присутствовал при вашем разговоре?

– А как же?! Потерпевшая и Клон… ну, этот, как его… Сердюк с уголовного розыска. Они всё слышали.

– У обоих отбери объяснения. Хватит расшаркиваться. Будем привлекать Зудину по семнадцать-семь[31], – Кораблёв старался не заводиться, день длинный, нервы пригодятся. – Протокол осмотра места происшествия где?

– Осмотр Сердюк написал, у себя оставил. Да, там ради галочки. Я нормальный проведу с потерпевшей, с фотографированием. Шмотки вот только изыму и поеду.

Листок из школьной тетради оказался актом о применении розыскной собаки.

– Темрюкова работала?

– Янка. Стара-алась! Бард сначала след взял и шагов десять тащил уверенно, потом, бац, всё оборвалось. Крутится на месте, скулит. Янка и так его уговаривала, и сяк. Ноль по фазе!

Тот редкий случай, когда сомнения в добросовестности исполнителя будут излишними. Кинолог Яна Темрюкова – фанат своего дела. В её активе не один десяток реально раскрытых преступлений. Два факта Кораблёв мог подтвердить, как очевидец, на их примере он внушал молодёжи целесообразность применения служебной собаки.

– Постановление о возбуждении дела напечатал?

– Так точно. По новому образцу, без прокурора![32]

– Дай гляну. А сто шестьдесят первую[33] где потерял?

– Я думал, изнасилования хватит. Чуть чего – потом возбудим, соединим…

– Нет. Грабёж налицо, возбуждаем сразу по двум статьям. У милиции будет больше стимула раскрывать. За глухие грабежи с насилием с них спрашивают. Хватит в поддавки играть. И ещё. В объяснении дату поставь и распишись.

– Сде-елаю!

– Прямо сейчас, – Кораблёв двинул листок по столу.

Гена нуждался в постоянном контроле. Любитель нарушать обещания, путаник, выпивоха и бабник, непревзойдённый собиратель и распространитель слухов, из достоинств он имел лёгкий нрав и завидную коммуникабельность. Не комплексовал от того, что застрял в следаках. Не подличал и подставить мог исключительно по дурости. Периодически ему потворствовала удача.

В июле на пару с убойщиком Сутуловым они раскрыли зависшую уличную «мокруху». Раскрыли в порядке импровизации, отдыхая семьями на турбазе. Этот случай разрешил сомнения, стоит ли тащить Каблукова в СК. В других районах от аналогичного балласта, пользуясь реорганизацией, избавлялись.

Кораблёв, прежде максималист, в последние годы стал руководствоваться принципом, что работать надо с теми людьми, которые есть. Клок шерсти можно состричь и с Генки, при правильной эксплуатации балбеса.

Их давнишняя распря поросла быльём. А по молодости казалось – прощать публичное унижение нельзя.

На новогоднем корпоративе (уходил в историю 1998 год), когда все уже были тёпленькие, лучший следователь области Кораблёв А.М. стал учить аутсайдера Каблукова Г.В. уму-разуму. В ответ Гена заехал самозваному наставнику в нос. При всей честной компании, на треть состоявшей из представительниц прекрасного пола! На рубашку чемпиона хлынула кровь, алое обильно замарало снежно белое. Кораблёв ринулся в контратаку, схлопотал хук в ухо и, возможно, получил бы ещё, не вмешайся Александр Николаич Веткин, выученик школы Киокусинкай[34].

Протрезвев, Гендос каялся, виноватил палёный коньяк. В качестве моральной компенсации выставил литр «Абсолюта» и закусь. Кораблёв, скрепя сердце, выпил мировую. Сакраментальную фразу «Ладно, проехали» сопроводил мысленным обещанием поквитаться. Но время лечит любые раны. Зарубцевалась и эта.

– Ногтевые срезы изъял? – Кораблёв вернулся к насущным проблемам.

– А как же? Срезал, упаковал. Сейчас понятых вызвоню, выемку одежды дооформлю.

– Всё она принесла? Юбку, кофту, колготки, трусы?

– Хм, – Каблуков полез пятернёй в затылок. – Тру-селей нету.

– Почему?

– Сейчас уточню, Александр Михалыч. Дома забыть не могла. Така-ая продуманка, двадцать лет в торговле! Это что же получается…

– Преступник унёс трофей. Явный признак серийщика. У нас в прошлогоднем, в июльском эпизоде, жертва тоже трусов не досчиталась. Как её фамилия? Ну, же… Белорусская, на «ич» заканчивается…

– Якубович! – репутация всезнайки обязывала выдавать ответы без задержки.

– Не Якубович, конечно, но похожая… Блин, полгода от вас не добьюсь сводной таблицы по глухим изнасилованиям!

– Я не при делах! У меня сейчас, кроме Жилкиной, ни одного «износа» в производстве, – Гена знал, оправдываться надо решительно, не то запишут в крайние.

Диалог прервал телефонный звонок, настырность которого выдавала межгород.

Кораблёв поспешил снять трубку:

– Слушаю.

– Факс примите! – на другом конце провода экономили на приветствиях.

– Стартую, – дождавшись ноющего писка, Кораблёв старательно выжал зелёную кнопку «start».

Бэушный факс поселился в кабинете неделю назад. Громоздкий аппарат занимал на столе много места, его исцарапанный корпус умалял и без того скромную эстетику служебного помещения. Неудобства приходилось терпеть ради оперативности обмена информацией, чья цена в переходный период возросла кратно. Принять документ на штатный канцелярский факс-модем – целая проблема, там всё время занят номер, люди часами не могут дозвониться. А чтобы отправить факс, надо в очередь становиться.

Старичок «Panasonic» натужно загудел, из паза с поскрипываньем поползла бумага. Текст на ней располагался вверх ногами.

Накренив голову, Кораблёв изготовился к чтению. Убеждал себя – волноваться нечего, вопрос решённый, Москве фиолетово, кто займёт должности в тьмутараканских провинциях. Тем более, что назначения происходят оптом в масштабах огромной страны. Какая тут может быть скрупулёзная селекция? Кого представили с мест, тех и узаконят.

И всё равно тревога посасывала сердце. А вдруг? А если?

Наконец объявились вставшие на голову фамилия, имя, отчество…

… назначен руководителем следственного отдела по городу Острогу следственного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ по Андреевской области…

Аж из семнадцати слов состояла должность! Трижды в ней повторялось слово «следственного». Какой мудрила нагородил огород, запоминанию не поддающийся?

Слух царапнуло слово «руководитель». Показалось заимствованным с чужого плеча. «Начальник» – понятнее, привычнее, и потому солиднее звучит.

Термобумага продолжала выползать, скручиваясь в тугой свиток.

Следующим по иерархии шёл зам руководителя отдела. Для статуса его тоже сделали креатурой Председателя Комитета. Вот и первое отличие от прокуратуры, с виду позитивное.

Строчка дрогнула и сломалась ступеньками. Кораблёв напряг зрение. Прописная буква фамилии точно была не «Г». Что за чёрт?

Заместителем наз…

назнач…

назначен…

– Какой на фиг Щеколдин? – новорожденный руководитель СО окаменел.

Пробный шар насчёт упомянутого субъекта кадровичка прокатила в середине августа. Кораблёв тогда взвился на дыбы: «Только через мой труп!» «Поня-атнень-ко», – попытки переубедить не последовало.