- Действительно, Джим, - поддержал Гарри, - мне сейчас не до тебя. Можешь помочь, помогай, а мешать не надо.

- Хозяин! Но если ты погибнешь, пока Джамаледин не выполнит три твоих желания, твоего покорного слугу ждет жребий хуже смерти! Ифриты не позавидуют! Ты не можешь так со мной поступить! У меня жизнь только начинается… Прошу тебя, не ходи туда!

- Гарри, кончай с этим, - сердито сказал Рон. – Пусть этот ископаемый донжуан с сыплющейся из него трухой катится в тартары со своими проблемами! Представляешь, он ещё и к моей сестре клеился!

- Не клеился! – возмутился Джамаледдин. – Я преподнёс леди фруктов и сладостей, она была премного довольна.

- Ты видишь, какая скотина, - прокомментировал это заявление Рон.

- Слушай, Джим. – Гарри взял джинна за галстук с рисунком «зелёные лягушки катаются на санках». – Мне сейчас некогда. Я понял: у тебя будут проблемы в случае моей кончины. Давай договоримся так – ты можешь считать себя свободным. Ну, как будто ты все мои три желания уже выполнил. Хорошо? Идет?

В следующий миг Джамаледдин Кудама ибн-Омар ибн-Алим абд-аль Азим рухнул коленями на грязный пол, безнадёжно пачкая и сминая идеально отутюженные стрелки Версачи.

- Не верю своим ушам, - простонал он. – Милость моего господина Малик-бея, беспредельна, как границы вселенной… Ты меня отпускаешь на свободу, я не ослышался? – невероятно, но на ресницах джинна повисли самые настоящие капли слёз. – Ты не шутишь, мой великодушный господин?

- Я не шучу, Джим. Какие уж тут шутки… Ты иди, ладно?

Оставив позади стенавшего Джима, впавшего от потрясения в слюнявый ступор, они двинулись дальше. «Как бы старичок вообще копыта не откинул от нежданно свалившегося счастья, - думал Гарри, - известно ведь, что выпущенные из клетки птички на воле погибают, неспособные справиться с собственной свободой».

- Почему ты ничего у него не попросил напоследок? – поинтересовался Рон. – Ну хотя бы мелочь какую.

- Например, лошадей, - вдруг высказался Эдмунд. – С ними было бы гораздо лучше. Всё-таки на метле мы сразу выдаём себя. А верхом мы можем сойти за норманнский караул.

- Ну да, - вздохнул Гарри, - он бы дал нам лошадей, а потом бы выяснилось, что одну из них он выдернул прямо из-под Вольдеморта, или что-нибудь в этом духе, у него фантазии хватит… Я уже устал расхлёбывать последствия своих неосторожных желаний. Давайте лучше полагаться на свои силы. А что до лошадей, то…

- Вылезем наружу, там и разберёмся, - закончил Рон. – О, здесь ход кончается и ступеньки. Гарри, нам наверх? Там, кажется, гроза – гром гремит…

- Наверх. Только тихо. Как бы нас тот самый караул не зацапал в момент вылезания.

Наверху в самом деле собиралась буря – небо содрогалось, молнии освещали лесной мрак, выхватывая из тьмы отдельные рваные фрагменты пейзажа. Дождя не было, гроза была сухая, и от этого всё вокруг казалось особенно зловещим. Потом случилось непредвиденное. Нет, никто их не заметил, и все четверо благополучно выбрались из дупла, вытащили мётлы. Но потом близнецы Эгберты резко разошлись во мнении, где находится шатер Вольдеморта. Каждый показывал в свою сторону, и хриплым шепотом яростно отстаивая свою точку зрения. Пока они спорили, иногда прерываемые громовыми раскатами, Рон сходил на разведку и вернулся с сообщением, что в двадцати ярдах от дуба пасутся шесть осёдланных и взнузданных лошадей, рядом с которыми кто-то храпит.

- Было бы глупо не использовать такой шанс.

- А мётлы?

- Бросим их в дупло. В случае чего вернёмся, заберём. А чужие их не найдут.

- Отлично, - одобрил Гарри план друга. – А как быть с направлением? Куда ехать?

Братья уже охрипли, но так и не сошлись во мнении, поэтому синхронно указали в противоположные стороны.

- Ладно, - решил Рон. – Давай, я поеду с Эдвином, а ты с Эдмундом. Кто-нибудь из них да прав. Встречаемся снова здесь. Если сможем…

- Если сможем… - пробормотал Гарри. – Договорились.

Похищение лошадей прошло без сучка, без задоринки; братишки Эгберты могли смело подаваться в конокрады. Ни один из коней даже не заржал, пока их отвязывали и уводили подальше от воинов храпящих так оглушительно, что затмевали грозовые раскаты.

И после расставания с Роном какое-то время всё продолжало идти гладко, как в кино. Лагерь был тих. С тех пор, как Эдмунд и Гарри миновали опушку леса, их никто не окликнул, хотя вовсе не все норманны спали. Возле некоторых костров возились люди, кто-то проверял лошадей, кто-то подбрасывал дрова.

- Вот здесь, - шепнул спутник Гарри. – Видишь охранников? Не спят, бдят, заразы. Я сейчас свалю первого, ты давай внутрь – Гриндельвальд, наверное, там – и скорей, пока второй страж отъехал. Когда вернётся, беру его тоже на себя.

Гарри не успел ничего ответить: спешившийся Эдмунд подкрался к высокому воину, сонно вышагивавшему круги вокруг шатра, и быстрым точным движением перерезал ему горло.

- Вот и всё, – Эдмунд опустил безжизненное тело на землю. - Ну давай, иди внутрь, а я посторожу. Гарри молча кивнул, борясь с приступом тошноты

В шатре было темно и тихо, и Гарри придержал полог, чтобы в свете молнии, которая не заставила себя долго ждать, увидеть, что происходит внутри. Он был готов ко всему: к затаившемуся за пологом троллю, к десятку вооруженных до зубов норманнов, телами заслоняющих своего господина, но увидел лишь спящего юношу. Завернувшись в плащ, он лежал на грубом подобии кровати, одной рукой сжимая меч, другой заслонив лицо. Прогремевший гром заставил его лишь пошевелиться, но не проснуться. Больше никого в шатре не было. Гарри оказался морально не готов к убийству столь крепко спящего врага и посчитал более достойным вначале разбудить его, а заодно и выяснить, куда же подевался Вольдеморт.