Первое, что бросилось в глаза Валери, когда она спустилась вниз, были сидящие рядом Северус Снейп и Ровена Рэйвенкло. Слишком близко сидящие. И увлеченно беседующие.

В дальнем углу залы Гриффиндор наливал в рог очередную порцию вина из огромной бочки, рядом с ним озабоченно топтался, бубня что-то, Алистер Макъюэн.

- Меня очень интересует все, связанное с ментолегусами, сэр, - говорила Ровена, - я вижу, что за тысячу лет магия весьма продвинулась в этом вопросе. Я бы не возражала, если бы вы рассказали мне все, что знаете, по этому вопросу.

Валери замерла на пороге, раздумывая, а хочет ли она присутствовать на пресс-конференции на тему ментолегусов и чувствуя, что сия перспектива не вызывает у нее бурного восторга.

- Не скажите, - на редкость галантно возразил Снейп. – Я, напротив, заметил, что многие знания, доступные вам, в наше время оказались утерянными. Тот приём, с помощью которого вы избавили меня от необходимости слышать зов Темного Лорда, - он покривил губы, потирая левую руку, - вызывает восхищение, и мне было очень приятно, если бы вы поделились информацией о том, как вы это делаете, – профессор вдруг сморщился, словно во рту у него оказался лимон. - И это будет как нельзя более актуально, - сдавленно добавил он, - потому что Вольдеморт не оставляет своих попыток призвать меня!

- А он упорный господин, этот барон, - холодно заметила Ровена, уверенным жестом хирурга беря Снейпа за руку и устремляя решительный взгляд прямо ему в лицо, - видимо, вы чем-то очень ценны для него?

Валери нахмурилась, на секунду в голову закралась мысль, что зрелище алой крови профессора, обагрившей дубовые доски стола, она предпочла бы созерцанию того, как нежная, но крепкая ладонь саксонки сжимает запястье профессора. От напряжения румянец сбежал со скул Ровены, а Снейп зажмурился и стиснул зубы в ожидании небывалой боли. Спустя пару минут, в течение которых Валери с тревогой ожидала, чем все закончится, лицо саксонки, наконец, расслабилось, а тяжело вздохнувший Снейп смог выдавить из себя ответ на её вопрос:

- Нет, дело не только во мне. Просто для некоторых людей невыносима мысль о потере своей власти над кем-то…

Ровена ответила что-то, но её ответ уже не интересовал Валери. Она резко повернулась и, никем так и не замеченная, почти бегом устремилась вверх по лестнице.

***

Гарри снился сон, из тех, какие мучают больных с очень высокой температурой, когда невозможно понять, где кончается бред и начинается окружающий мир. Во сне Гарри собирал паззл, и это было очень важно; от того, сойдутся ли картонные кусочки в единую осмысленную картинку, зависело всё, и Гарри очень старался. Но фрагменты головоломки словно издевались над ним, крутясь, меняя форму, цвет и структуру: то плавясь, словно были пластилиновыми, то рассыпаясь на мелкие части, как стеклянные, то утекая водой меж пальцев. Но он был упорен и внимателен, и наконец, кусочки паззла уступили, сложились в плоскость и угомонились, перестали выскальзывать из рук. Не хватало одного, центрального, и от этого вся картинка не складывалась, дробилась перед глазами, мельтеша цветными пятнами, как после заклинания Помеховой Порчи. Нужно было найти последний осколок, и после этого все станет на свои места, и всё будет хорошо. Гарри зашарил руками вокруг: куда же он запропастился? Кусочка не было. Значит, хорошо не будет уже никогда, наоборот, всё будет плохо, очень плохо…

В отчаянии он схватил каменную плиту, в которую превратился паззл – в середине зияла дыра причудливой формы; Гарри приподнял плиту повыше, чтобы бросить изо всех сил об пол, и разбить, расколоть вдребезги. Кроваво-красное садящееся солнце блеснуло прямо в глаза, ослепило на миг, а потом он увидел: недостающий фрагмент был на месте, в самом центре, он всегда был там, маленький, прозрачный и оттого невидимый, а сейчас, когда огонь заката прошёл через него, сияющий ослепительным рубиновым светом… От счастья Гарри заплакал и проснулся.

- Это же одно из сокровищ Британии! – рассматривая меч, Тео подпрыгивал на месте от возбуждения, - их всего тринадцать, и они хранятся на острове Авалоне, зачарованном самим Мерлином! Еще должны быть корзина, рог для питья, колесница, поводья, точильный камень, золотая шахматная доска, мантия…

- Но у нас их не тринадцать, Тео – а только четыре, - увещевающе сказала Гермиона, - Наверное, это не те сокровища.

- Тогда это четыре святыни древних кельтов, - легко согласился Тео. – Котел Керидвен, в котором заключена мировая мудрость…

- Чаша, а не котёл, - сварливо поправил Рон.

Гарри медленно разлепил глаза, потянулся сдёрнуть с головы повязку. В памяти всплыли слова Глора о четырех элементах, открывающих дверь между миром мёртвых и миром живых, а потом более далёкое воспоминание: разговор Валери Эвергрин с китаянкой, матерью Инь Гуй-Хань. «Если соединить Огонь, Воду, Землю, Металл и Дерево, можно связать Зло цепями Инь и Янь», - кажется, она сказала так.

- Я, по-моему, нашел ключ, - деревянным голосом произнес он, и препирающиеся Тео, Рон и Гермиона замерли и уставились на него.

- Как я мог быть таким дураком? Ведь я мог догадаться ещё вчера, после разговора с Глором! Заклинание Пяти Стихий, Гермиона, ты помнишь, в библиотеке ты нашла листок; ты взяла его оттуда?

- Да, - тихо ответила девушка, - он у меня.

- Четыре предмета – это четыре стихии! Меч – металл, Кинжал – дерево, у него рукоятка из какого-то священного Белого Ясеня…

- Не из какого-то, а из Мирового Древа, - встрял Тео, но Гарри не слушал:

- Камень – земля, Кубок – вода…

- А пятая стихия? – спросил Рон.

- Огонь? Не знаю. Глор говорил, что пятый элемент должен проявить себя, когда соединятся все четыре.