– Судя по разговорам, принц не такой уж и неопытный…

– Что такое опыт молодого человека рядом с опытом зрелой женщины! Совершенно ничего, соверш-ш-шенно! – Хильда с удовольствием прошипела последнее слово и потянулась за очередным кусочком.

Когда с содержимым вазочки было покончено, Хильда вдруг вспомнила, что на самом деле она пришла пригласить Геральдину и её племянника на день рождения своей приёмной дочери, который будет отмечаться после Рождества, и посетовала, что живут рядом и совершенно не наносят визитов друг другу, а она могла бы показать чудные страусиные перья ярчайшего алого цвета. На королевском балу они будут великолепны.

Позвав Ганса, чтобы тот проводил Хильду, тётушка Геральдина попрощалась и поднялась по скрипучим ступенькам наверх, к Дитеру.

Мальчик сидел лицом к окошку и зубрил латинскую фразу, которую отец Иоанн задал к завтрашнему дню: «Beati, qui lavant stolas suas, ut sit potestas eorum super lignum vitae, et per portas intrent in civitatem» (Блаженны соблюдающие заповеди Его, чтобы иметь право на древо жизни и войти в город его воротами. – лат.). Геральдина поставила перед племянником чашечку горячего шоколада и присела рядом. Фраза никак не давалась, и Дитер повторял её нараспев снова и снова, словно заклятие. Завтра каждый должен будет произнести на уроке свою часть текста, чтобы вместе составилась целая песнь. Кто ошибётся, тот получит звонкий подзатыльник от отца Иоанна.

Наконец Дитеру удалось дважды подряд проговорить всё без запинки, не подсматривая в книгу. Он радостно отложил учебник в сторону и с удовольствием взялся за шоколад, придвинутый тётушкой.

– У меня сейчас была Хильда. Она подтвердила мои подозрения, что с Золушкой что-то не то. Наверняка, ты бы тоже смог мне что-нибудь об этом рассказать?

Дитер и сам давно хотел всё выложить, упрашивать не нужно, тётушке оставалось лишь задавать иногда вопросы, чтобы отделить подростковые эмоции от сути дела.

Суть Геральдине не понравилась.

– Неужели никто из взрослых не защитил девочку? – возмутилась она – Я непременно подойду к отцу Иоанну и всё выскажу. Я заставлю его сгореть от стыда, если он не принесёт извинений и не примет нашу милую соседку обратно в школу.

– Они её не выгоняли.

– Ты хочешь сказать, что она сама оставила учёбу? Тогда всё ещё хуже. Хильде бы стоило бить во все колокола, а она радуется.

– Если бы я умел колдовать, – робко предположил Дитер и поправился, – или шить, я бы сделал такое красивое платье к Большому Балу, чтобы Золушка забыла ту противную шкуру. Она танцевала бы лучше всех.

– Ах, и тут этот бал. Наш город определённо сошёл с ума.

Тётушка задумчиво прошлась по комнате и остановилась около изображения женщины рядом с книжными полками.

– Раньше её здесь не было. Любопытно, прошлое или будущее?

– Вы её знаете, тётушка?

– Увы, да. Это, без сомнений, моя сестра.

– Но она не похожа на мою маму.

– Да, почти не похожа. Это Энгельберта, она старшая из нас. Но я не думаю, что встреча с ней доставила бы мне сейчас хоть капельку удовольствия, – горько проговорила тётушка и резко отвернулась от изображения.

Дитеру показалось, что сейчас ему сообщат что-то важное, но Геральдина не спешила с объяснениями. Погружённая в свои размышления, она занималась наведением порядка в комнате. Пальцы её ловко отрывали засохшие листы растений на подоконнике, протирали от пыли письменный набор и морскую раковину, в которой звякнул шарик из маминых бус. Лежащий на кровати вишнёвый меч немедленно отправился в свой угол, дудочка из бузины нашла место в выдвижном ящичке. И когда уже Дитер решил, что разговор бесповоротно иссяк вместе с ароматным напитком в глиняной чашке, тётушка вдруг вернулась к тому, с чего начала.

– Золушке надо помочь. Платье на бал мы ей подберём, это я возьму на себя. Но вот избавляться от страхов, связанных с козлиной шкурой, ей придётся самой. Чтобы не бояться темноты, нужно однажды набраться храбрости и войти в неё – убедиться, что там нет ничего страшного.

Уходя, она легонько щёлкнула пальцами, и Дитер услышал, как открылись запоры сундука, в котором хранился «Базис». Было ли это разрешением, или знаком доверия с её стороны, герой наш спросить не решился.

***

На Рождество выпало много снега. В школе объявили о каникулах. Дитер вместе с другими школярами носился по улицам Линсена, разгорячённый, в распахнутой одежде. Бросались снежками, толкали друг друга в сугробы, скользили на ледяных дорожках и даже пытались этот снег откусывать. В результате наш герой подхватил ангину и вместо планируемой поездки с тётушкой в Портабланко вынужден был остаться дома под присмотром Ганса. В порт должен был войти корабль капитана Джеральда Бруни с какао-бобами далёкого континента, поэтому Геральдине срочно нужно оправиться туда. Она пообещала обернуться за пять дней и к Новому году быть с Дитером.

К дню рождения Золушки кашель почти прошёл, и Дитер отправился в дом Витольда. Все гости разместились за большим столом. Были две бывшие одноклассницы с боязливыми взглядами пойманных косуль – Фрика и Ронда, одетые в школьные платья. Обе светленькие, но Фрика маленькая и пухленькая, а Ронда высокая и крепкая девушка. Они подарили Золушке яркие ленточки. Были взрослые соседи по Вишнёвому переулку – немолодая супружеская пара Гроссов – отягощённый многочисленными болезнями отец семейства и его суетливая супруга. Потёртости и пятна камзола главы семьи свидетельствовали, что хозяин этого камзола выиграл не одну битву с праздничными обедами и ужинами, но готов сразиться вновь, даже несмотря на боли в правом подреберье и мучительное газообразование. На госпоже Гросс довольно-таки неплохо смотрелось муслиновое платье, выглядевшее почти новым, и лишь покрой выдавал его древнее происхождение. Пришли две подруги Хильды, этих было не остановить – тараторили весь вечер, обменивались последними сплетнями города, перекрикивая друг друга. Около Золушки выросла небольшая горка подарков – костяной гребешок от соседей, пудра от одной из подруг Хильды, румяна от другой. Клара была не в духе, ей пришлось подарить Золушке красивую юбку, которую она шила у портного, но после очередной подгонки не смогла в неё влезть. От Эмили достался чепец, на котором неловкими руками был вышит цветочек. Дитер принёс от тётушки заранее приготовленный шоколадно-марципановый домик, а от себя – увиденные на ярмарке музыкальные колокольчики. Маленькие звонкие купола висели в ряд, и на них можно было наигрывать простые мелодии, управляя нитями. Позже всех пришёл отец Золушки. Он принёс нечто большое, скрытое под тёмной накидкой. Когда ткань убрали, оказалось, что внутри пряталась клетка с яркой певчей птичкой. Хильда крайне недоброжелательно восприняла подарок. Она заявила, что это вонь и постоянный шум в доме. Витольд в ответ оправдывался, что клетка будет стоять в комнате Золушки, и летать птица будет только там. К тому же выпустить её сейчас нельзя – замёрзнет. Освоившись, птица стала лихо насвистывать, и Хильда тоскливо произнесла куда-то в сторону:

– Ну вот, началось. Не одно, так другое. Ну, кто просил?

Витольд предложил играть в фанты. Дитеру очень удачно досталось «произнести латинское изречение», и он без запинки выпалил недавнее «Beati, qui lavant stolas suas…». Господину Гроссу пришлось петь, и он, сильно фальшивя, просипел один куплет знакомого рождественского гимна. Одной из подруг Хильды пришлось надуть щёки, а Витольду прокукарекать, что он, кстати, сделал мастерски. А потом сам же отозвался другим петухом, и два петуха, перекрикивая друг друга, несколько минут смешили гостей. Затем дошла очередь до Золушки, ей выпало «станцевать со стулом контрданс». Золушка радостно выскочила на середину комнаты, поставила стул напротив… И словно лопнула какая-то пружина: девушка изменилась в лице, присела на краешек стула и сообщила, что неважно себя чувствует. Игра стала скучной, следующим фантом Фрика должна была корчить рожи, но она делала это совершенно вяло, и этим всё закончилось. К тому же в это время на столе появился сладкий слоёный пирог, который испекла сама Золушка, и все переключились на еду.