– Когда ты дождёшься результата, мой Кюнхель, ты это поймёшь и сам. Возможно, ты не ошибся в тексте, тогда тебе стоит поработать с дикцией. Произносить нужно негромко, но хорошо проговаривая каждое слово.
И он снова и снова со взрослым упорством садился вечерами за новый стол, открывал потёртый томик и твердил своё «Умо кворум бенто столипас». После очередного прочтения он коснулся пояса Ориониса и в самом деле сразу почувствовал, как Три Волхва кольнули его пальцы, ну а когда подушечки дошли до Бетельгейзе и Ригеля, то почувствовали такой жар этих маленьких точечек, словно раскалённые искры костра полетели со страниц. Дитер на мгновение ощутил себя в пустоте, и это совсем его не испугало – в руках была книга, а вокруг звёздное небо. А потом снова появилась комната и догорающие свечи на столе.
Желание даёт путь – успех даёт силы. На следующий день он поспешил вернуться к книге, тронул Ориониса и вновь почувствовал себя на звёздном пути. Шаг за шагом шёл наш герой по страницам, словно путешественник по пустыне, и редкие приветы звёзд были ему наградой. Вот коснулись его пальцев Кастор и Поллукс, и он уже летит по ниточке связывающей их в бесконечном тёмном пространстве. Звёзд было много, и все они казались Дитеру старыми знакомыми, где-то уже встречавшимися раньше. Хотя это были очень странные звёзды, они не были закреплены на «небесной границе сущего», как, высоко подняв указательный палец, величаво излагал отец Сальватор, преподаватель астрономии. Они были всюду, а при приближении становились бесконечно огромными и беспредельно горячими светилами, а ведь в речах отца Сальватора звёзды подчинялись строгому божественному умыслу и, вращаясь вокруг мира земного, призваны служить постоянным напоминанием о конечности универсума. Но нет тут никакого противоречия, ведь падре говорил про обычные, а тут звёзды магические.
Жаль, никому нельзя рассказать о своих ощущениях, даже Золушке. Тётушка не устаёт напоминать об этом при каждом удобном случае. Она твердит: «Дитер, всё это очень серьёзно, и не заставляй меня накладывать на тебя заклятие молчания, иначе ты никогда не станешь волшебником». И Дитер терпеливо носил всё в себе и не допускал ни единого намёка. Едва появлялось немного свободного времени – и он снова открывал заклинание: твердил очередные слова, запинался, начинал главу с начала. Некоторые фразы почему-то особенно нравились ему и он повторял их с удовольствием снова «… кверибо сантипо сантетос олипери…». Произнося их, он ощущал необычное торжественное волнение, старался запоминать их, какими бы сложными они ни казались.
На вторую неделю изучения Дитер почувствовал, что очень сильно устаёт. Тётушка, которая с самого начала внимательно следила за его состоянием, стала подкармливать племянника виноградом и сладкими сушёными абрикосами. Но теперь книга отнимала всё больше сил. Коснувшись очередного созвездия наш герой чувствовал себя всё более могущественным, он облетал крошечную Землю по зодиакальному кругу, чувствовал, что растёт до гигантского размера, и, как рыбацкая сеть пропускает планктон, так и он пропускал сквозь себя миллионы звёзд. Но каждый раз, закрывая обложку, он становился больным и разбитым. Когда наваливался сон, чудились злобные клыкастые пасти, змеи сдавливали грудь, страшные пауки сплетали путы вокруг тела. Утром приходилось вставать и плестись в школу, а там получать замечания и очередные розги за невнимательность от отца Иоанна и ловить насмешки друзей. В начале ноября Дитер слёг, и тётушка категорически запретила ему продолжать чтение.
– Видимо, это занятие не для тебя, мой мальчик, – пробормотала она, поправляя подушки. – Может, и к лучшему. Счастья наше ремесло прибавляет не всем, жизнь безопаснее тоже не делает. Лишнее знание – лишние печали, об этом и проповедник любит рассуждать на воскресной службе. Уберу я, пожалуй, эту книгу. Может быть, в будущем…
Тётушка Геральдина открыла стоящий у стены ларь, уложив на дно «Baziss», сделала лёгкое движение рукой, и ларь защёлкнулся на невидимые запоры.
– Пойду разогрею тебе козьего молока, дружок, – легонечко щёлкнула она по носу племянника и вышла из комнаты.
Дитер не спорит, он лежит в постели, уставившись в потолок и разглядывает рисунок из мелких трещинок. Раньше не замечалось, что трещинки те складываются в злобные лица, пристально наблюдающие сверху. Свеча около кровати, то горит ровно, то вдруг вздрагивает и начинает суетиться, заставляя тени метаться по стенам. Тётушка Геральдина долго не несёт молоко, и Дитер проваливается в забытье. Свирепая морда чудовища с потолка во сне оживает и начинает приближаться то с одной стороны, то с другой. Нужно бежать, понимает наш герой, пытается рвануть изо всех сил, через боль, сковавшую тело. Дальше он видит, что мчится по дождливым улицам родного Таудена, свирепое чудовище приближается, становится всё яростнее и больше. Единственный шанс от него избавиться – спрятаться в родном доме, но его нигде нет, а знакомые улицы становятся совсем чужими. Потом вдруг в Таудене оказываются Фисташковый и Бергамотовый дома, можно улизнуть через проход между ними. Это будет спасением, потому что чудовище выросло уже до такой степени, что обязательно застрянет, если попробует туда сунуться. Но едва наш герой попадает в узкое пространство, как стены домов начинают угрожающе сдвигаться, сдавливая грудь Дитера так, что когда он пытается прокричать что-то похожее на «Спасите!», из горла выходит лишь слабый хрип.
Очнулся в поту. Долго лежал с сомкнутыми веками, боясь снова обнаружить злобный взгляд среди паутины тревожных трещинок на потолке, но услышал тихое успокаивающее похрюкивание и осторожно открыл один глаз. Оказывается, он спал долго. Был день. На стуле у кровати сидела Золушка и улыбалась больному. Дитер попытался вскочить, но закружилась голова, и пришлось снова опуститься на подушку. Обнаружился и источник хрюканья, им оказался ёжик, чинно разгуливающий по кровати.
– Лежи, – строго прошептала Золушка. – Я тут договорилась с Господином Ёжиком. Он все эти дни будет охранять твой сон. Но когда ты выздоровеешь, мы обязательно отнесём его в сад – нашему другу нужно успеть подготовить норку к зиме.
Господин Ёжик имел независимый и деловитый вид. Он обследовал все складки одеяла и принялся изучать протянутую руку. Мальчику даже удалось почесать пальцем его тёплое шерстяное брюшко, прежде чем новый питомец свернулся в колючий шар. Козье молоко теперь пришлось делить на двоих. Похоже, что ежу оно нравилось больше чем Дитеру. Господин Ёжик оставался в верхней комнате Совиного поместья целую неделю, пока мальчик окончательно не выздоровел. Квартирант бегал ночами по полу, фыркал и стучал коготками. Удивительно, но кошмары, мучившие Дитера подряд несколько ночей, сразу же прекратились, словно и впрямь маленький ёжик смог справиться со страшными чудовищами.
Золушка навещала больного каждый день, приносила лесные орехи, сочные яблоки, сама же делила их между Дитером и его колючим приятелем. Приносила она и новости – о разговоре с сорокой в лесу, о неожиданных встречах с одноклассницами, о том, что происходит в Розовом доме. Хильда, например, ещё весной купила страусиный плюмаж чёрного цвета, но ни разу его не надевала. Утром достали перья из шкафа и – выяснилось, что их поела моль. Золушка в шутку предложила из мохнатых остатков сделать большие накладные брови, и теперь мачеха заходится истериками и каждой фразой намекает Витольду, что украшение могла испортить только его дочь. Слёзы с икотой успокоило только заверение хозяина дома, что такие перья, вероятно, найдутся в Линсене. Если нет – Хильда может хоть завтра отправляться во Флоренцию, чтобы купить себе новые брови, пышнее прежних. «Разве я произнёс «брови»? Конечно же перья, дорогая, ну прости, ну я оговорился. Нет-нет, я вовсе не специально».
Через два дня Дитер уже строил из книг домик для ежа, через четыре спускался обедать вниз, и через неделю наконец-то вернулся к учёбе. Господин Ёжик был отправлен в сад, где тут же скрылся в одному ему известном направлении.
