– О, смотри, Вениаминыч, теннисок! – Тип с утиным носом указал на расположенный возле бунгало корт, на нем одна пара женщин сражалась против другой. – Но что-то не слышно характерных ахов-охов! Я полагал – это главное в женском теннисе.

– А не умеют играть!

– Ты почему, кстати, без спутницы, падрэ? – фамильярно и опять же с показной веселостью поинтересовался Марк. – Что-то на тебя не похоже. Это что, старость? Или виагру не подвезли?

– Шути, шути.

– Ты же всегда появлялся со шлюхозаврами. Все пускали слюни, глядя на твой эскорт. Это был твой конек!

– Она приедет позже.

– А для меня подруга найдется?

– Найдется – обезьяна с пальмы!

Вениаминович шутил с утконосым более жестоко, «на отвяжись», не заботясь, какой это произведет эффект. Его раздражала фамильярность.

– Я с месяц назад видел твою последнюю жену… – сменил направление темы Марк.

– А я рад, что ее давно не видел!

– Она интересовалась, не собираешься ли ты написать завещание?

– Напишу обязательно, укажу в нем, что оставляю ей камни из почек. Я их не выбрасываю, каждый стоил мне неимоверных страданий, как и жизнь с ней. Она потом сможет сделать из них колье. В этом будет что-то символическое.

– Хе-хе. Добрый и расточительный ты старый мамонт!

Они подошли к большим железным клеткам, там сидели огромные попугаи ара. Рядом возился худой чилиец в потертом синем комбинезоне, высоких резиновых сапогах и соломенной шляпе с длинными полями, на шляпе тоже сидел попугай.

– Колоритный персонаж! – заметил Марк. – Похож на героя американских триллеров или ужастиков… Ходит, убирает, чистит клетки, кормит попугаев, а потом в конце фильма выясняется, что именно он заколбасил всех студентов или туристов, а также тех, кто приехал их искать… Похож на актера Дэнни Трехо на пенсии.

Вениаминович поздоровался со стариком и перекинулся с ним несколькими фразами на испанском, затем подошел к клеткам, медленно вынул из кармана брюк небольшой пакет с хлебом и стал кормить птиц.

– Не пойму, – сказал Марк. – В тебя вселился ведущий передачи «В мире животных» Дроздов?

Вениаминович оставил этот вопрос без внимания.

– Уже не в первый раз замечаю, что у чилийцев свой испанский, они как-то проглатывают окончания, – заметил он, больше разговаривая сам с собой.

– Хочу здесь осесть, Вениаминыч! – вдруг уже серьезным тоном сказал Марк.

Его собеседник продолжал молча кормить птиц. Утконосого это чуть покоробило, и он опять перешел к приколам.

– Представляю себя возлежащим под зонтиком от солнца в шезлонге у океана, подходят местные, целуют руку, говорят: «Хотим вам выразить свое уважение, дон Марко!» – и суют баблище.

Вениаминович хмыкнул.

– Я полагаю, более реалистична другая картина. – Он бросил последний крупный кусок хлеба, который ара целиком жадно проглотил. – Останешься здесь, чтобы не сдохнуть с голода, освоишь профессию аниматора. Наденешь костюм Человека-паука и будешь в этом обтягивающем трико с пузом развлекать местных сопляков, показывая фокусы и кувыркаясь…

– Не смешно!

– А кто говорил, что будет весело?!

Вениаминович отряхнул руки от крошек, и они продолжили путь.

– Я сейчас на мели! – признался Марк.

– Догадываюсь.

– Вернее, я в полной жопе!

– Ты туда давно и целенаправленно стремился!

Утконосый сделал вид, что не заметил это едкое замечание. Он озвучивал то, ради чего, собственно, и прилетел в Южную Америку.

– Честно признаюсь – хочу сесть тебе на хвост, Вениаминыч. Ты ведь плотно в Никарагуа влез, в Чили к чему-то принюхиваешься – подтяни меня в какую-нибудь тему.

– Здесь нет никаких тем, они все остались там, в Москве. Здесь для меня только одно направление деятельности – сохранить, удержать хотя бы то, что имею… Да и кем я тебя возьму – просто хорошим парнем?

«У такого не допросишься и туалетной бумаги, не то что помощи», – подумал Марк. Он догадывался, что получит подобный ответ, и решил пока замазать все шуткой – вышло нервно, пошло и на грани дозволенного.

– А что, создадим здесь секту, придумаем учение, наберем последователей. Ты же был хиппи, неформал в советской юности, правильно я понимаю?

– Я был фарцовщиком, там присутствовала экономика.

– Замечательно! И здесь все поставим на финансовые рельсы. Будешь нашим вождем, гуру, Великим Инкой. Представляю тебя в клешах и амулетах. А можно наклеить на лысину ирокез. Я всегда подозревал, что в душе ты матерый кришнаит и нудист. Обратим в свою веру местных баб: старых-молодых, толстых-худых, красивых-страшных. Смысл учения: неважно, с кем спать, они для нас все одинаковые, и в этом истинная свобода! Мы дарим, растолковываем им свое учение – они переписывают на нас имущество и несут баблище. Будем жить в окружении толпы почитательниц, а звать их будем сестрами!

– У тебя словесный понос? Завязывай, иначе примешь мои искренние оскорбления.

– Не видел тебя вечность, соскучился – хочется поприкалываться, пошутить.

– От таких шуток в зубах бывают промежутки.

– Ух, какая! – неожиданно выдохнул утконосый.

Дорожка, по которой они шли, местами извивалась, и когда собеседники вынырнули из-за очередного поворота, то наткнулись на эффектную брюнетку со сногсшибательной фигурой и губами-плюшками в донельзя коротких драных джинсовых шортах, причем особенно коротки они были сзади. Она была в компании коренастого, стриженного ежиком, рыжеволосого мужчины лет 45–50 с красным, выгоревшим на солнце лицом. Они смотрели куда-то за кусты, где в низине виднелся заболоченный ручей, и бросали туда сучки дерева.

– Думал, что сбежал от эпидемии ботокса, – тихо сказал Вениаминович, – но это пагубное явление теперь везде.

Неожиданно они услышали тягучий московский говор.

– Я па-а-апала! Но он даже не шелохнулся!

– Физкульт-привет! – поздоровался с соотечественниками Марк.

– Доброе утро! Здесь английская речь за редкость, а русская – вообще в диковинку! – учтиво, но все так же спокойно и значимо произнес Вениами-ныч. – Что выделяет наших на отдыхе, а также что их объединяет – так это горячее стремление чем-нибудь расшевелить спящего крокодила.

Пара изумленно уставилась на Вениаминыча. Девушка и еще более – ее спутник ощутили, как их царапнули серые, спрятанные за седыми бровями глаза. Оба почувствовали себя объектами внимательного изучения и оценки.

Марк быстро перешел на наблюдение за застывшей в темной воде рептилией:

– Такого гада простой веткой не возьмешь, надо в него бутылку шампанского бросить!

– Не поможет! – коротко произнес спутник девушки. Щуря глаза, вокруг которых виднелись остатки крема от загара, он тоже вернулся к интересующему всех предмету.

– Почему?

– Это макет!

Альгарробо

Бассейн «Сан-Альфонсо-дель-Мар»[3]

Те же сутки. Полдень

Развалившись на светлых тканевых диванах, Марк и Вениаминыч заканчивали обедать. Ресторан, где они расположились, представлял собой чистенькое заведение, состоящее из небольшого одноэтажного здания и двух десятков столиков на улице, отгороженных друг от друга тентами. Полотна тентов с одной стороны были приподняты, отсюда открывался великолепный вид на океан и отделенную от него узкой полоской суши огромную, уходящую к горизонту лагуну-бассейн, справа над которой нависали многоэтажные тумбы отелей. Солнце в этот час палило нещадно. Под ясным лазурным небом океан искрился и сверкал. Где-то вдалеке по нему тихо скользил парус. На пляже перед отелем шумела толпа, среди общего гула выделялись отдельные возгласы, всплески, звуки музыки. Находящийся вдали от этого улья ресторан казался оазисом спокойствия. Несмотря на жару и удушливые порывы идущего с суши теплого ветра, здесь стояла мягкая полудрема. Лишь только изредка лучи солнца прорывались через открытые участки тента, обливая все потоками света.