«Иногда происходят-таки чудеса…» Иногда происходят-таки чудеса: Взяли с улицы в дом беспризорного пса. Искупав, расчесали – и к морде седой Пододвинули миску со вкусной едой. Вполовину измерив свой жизненный круг, Он постиг благодать человеческих рук. И, впервые найдя по душе уголок, На уютной лежанке свернулся в клубок… Так оно и пошло. Стал он жить-поживать, Стал по улице чинно с Хозяйкой гулять. Поводок и ошейник – немалая честь: «У меня теперь тоже Хозяева есть! Я не тот, что вчера, – подзаборная голь. Я себе Своего Человека завёл!» И Хозяйка гордилась. Достигнута цель — Только ей покорялся могучий кобель! А потом на прогулке, от дома вдали, Трое наглых верзил к ней в лесу подошли. И услышали над головой небеса, Как она призывала любимого пса… Вот вам первый исход. Спрятав хвост между ног, Кобелина трусливо рванул наутёк. Без оглядки бежал он сквозь зимнюю тьму: «Этак, братцы, недолго пропасть самому! Ну и что, если с ней приключится беда? Я другую Хозяйку найду без труда. Ту, что будет ласкать, подзывая к столу, И матрасик постелит в кухонном углу…» А второй был на первый исход не похож. Пёс клыки показал им, и каждый – как нож! «Кто тут смеет обидеть Хозяйку мою? Подходите – померимся в честном бою! Я пощаду давать не намерен врагу! Я Хозяйку, покуда живой, – сберегу! Это право и честь, это высший закон, Мне завещанный с первоначальных времён!» А теперь отвечай, правоверный народ: Сообразнее с жизнью который исход? «Тебя я знаю вдоль и поперёк…»
Тебя я знаю вдоль и поперёк. Ты мог Моим бы стать, пожалуй, близнецом. В мой дом Войдёшь и тоже знаешь, что да как, — Мой враг. Тебя я знаю вдоль и поперёк. Исток Вражды потерян в изначальной тьме. Ты мне Роднее брата, ближе, чем свояк, — Мой враг. Тебя я знаю вдоль и поперёк. Жесток От прадедов завещанный закон. Но он С тобою навсегда нас вместе спряг, Мой враг. Тебя я знаю вдоль и поперёк. Итог — С такой враждой не надо и любви… Живи Сто лет. Удач тебе и благ, Мой враг. «Становятся длинными тени…» Становятся длинными тени, Спадает дневная жара. Дружище, довольно сомнений! Пора нам в дорогу, пора. Родным поклонившись воротам, Шагнуть, как бывало, вдвоём За ближний рубеж поворота, А после – за сам окоём. Познать, как бывало, ненастье От тёплого крова вдали И, может, сподобиться счастья, Где радуга пьёт из земли. Узнать, что воистину свято И с кем разойдутся пути… Ещё далеко до заката — Немало успеем пройти. «Меч звался Гнев. Казалось нам, разить…» Меч звался Гнев. Казалось нам, разить Он должен всех, с кем выпало поспорить. А если нет, то бешено грозить Упорствующим в глупом разговоре. Небось обратно в ножны не спешил Ужасный Гнев, не выплеснувшись в деле!.. Лишь удивляло, как таки дожил До бороды седой его владелец? Уж верно, был он всем бойцам боец И побивал, с кем выпало рубиться… «Поведай нам, пожалуйста, отец, Что Гневу твоему ночами снится?» «С таким, как он, разящим наповал, Обязан быть хозяин осторожен… И оттого почти не покидал Мой добрый меч своих уютных ножен. Уж как легко рубить, рассвирепев! Да только вспять не вывернешь былого. Ну а доколе в ножнах дремлет Гнев, Любой пожар легко погасит Слово». Так говорил нам старый удалец, И размышляли мы, что это значит. Он вправду был прославленный боец. Ведь лучший бой – что так и не был начат. «Что совершенней, чем алмаз…» Что совершенней, чем алмаз? Сияют сказочные грани… Но он, услада наших глаз, Не содрогнётся, плоть поранив. Не он виной, что вновь и вновь Кругом него вскипают страсти… Он отразит пожар и кровь — А сам пребудет безучастен. Ему едино – зло, добро… Желанен всем и проклят всеми, Своей лишь занятый игрой, Плывёт сквозь суетное время… Но это камешек в земле. А если взор поднять повыше?.. Молись хоть десять тысяч лет, Коль Совершенен – не услышит. Ведь гнев, любовь, упрёк судьбе — Суть рябь на лике Совершенства. А значит, нет Ему скорбей, Ни мук, ни страсти, ни блаженства. Ему что радость, что беда, Что ночь в канун последней битвы… Коль Совершенен – никогда Не отзовётся на молитвы. Ему хвала или хула, Святой елей и комья грязи, Благой порыв и козни зла — Что блики пёстрые в алмазе. Не изменяется алмаз, Хоть свет, хоть тьма его окутай… Вот так и жреческий экстаз Не достигает Абсолюта. Он – сам в себе. Он полн собой. И наше напряженье духа Не возмутит Его покой: Коль Совершенен – Небо глухо. Ему едино – зло, добро… И, что б ни пело нам священство, — Своей лишь занято игрой, Плывёт сквозь время Совершенство. Хоть вечный век Ему молись, Ни с чем останешься в итоге. И поневоле брезжит мысль: «А для чего такие Боги?» |
