Я стала натираться гадостью, похожей на кипящую лаву.

«Для улучшения эффекта зафиксируйте жертву», – прочитала я, растирая это все по животу и бокам. – «Для этого отлично подойдут любые кандалы».

– Ыыыыы! – бесшумно взвыла я, чувствуя, что еще немного и в Академию поедет маленький сирота!

Через полчаса со слезами на глазах, я размотала талию, видя, что не особо подействовало. Так, слегка.

– Ну, хорошо! – бросила я флакон в сумку. На случай, если соседи в Академии нас не устроят. В борьбе за трон все средства хороши!

– Значит так! – я воинственно посмотрела на свое отражение в зеркале, поигрывая хвостом туда-сюда. – Мы выходим на тропы войны! И сейчас нужно взять все необходимое для выживания.

Я бросала в чемодан все, что могло пригодиться! Параллельно писала на работы о том, что беру отпуск за свой счет. В чемодан полетела ядовитая помада «Черная вдова. Последний поцелуй», поскольку красота требует жертв и много других чудесных средств. Я сгребала полки, боясь, что чего-то может не хватить в ответственный момент. Ведь битва будет ни на жизнь, а на смерть!

На мгновенье я представила моего мальчика, сидящего на троне в черной короне. А вдруг он станет наследником?

– Вряд ли, – вырвала меня из мечтаний аккуратно сложенная на полочке одежда сына. Ну, разве так можно? У демона все вещи должны лежать комом! Абы как! Я уже устала наводить порядок в шкафу. Каждый раз брать вещи, сваливать их комом, заталкивать через силу! Тут никаких нервов не хватит!

И тут на меня упал старый потертый чемодан, о котором я совсем забыла.

– Давай, – пошатала его я, глядя на сложенные паучьи лапки. – Просыпайся!

Чемодан зашевелился, вяло разгибая поджатые ноги. Он хромал на одну ногу, намекая на то, что ему уже нужен костыль.

Время шло, а я попыталась вздремнуть. Два собранных чемодана стояли рядком, поджав свои паучьи лапки. Они ждали, когда прозвенит будильник.

Как назло, я только закрыла глаза, как вдруг послышался оглушительный крик.

Это был тот самый будильник, который однажды поднял целое кладбище! Впервые за всю историю, кладбище переехало на три километра левее и самолично перезахоронилось.

– Вставай, моя ненаглядная пакость, – пощекотала я хвостом высунувшуюся розовую пятку. – Сегодня ты отправляешься в Академию.

Мы вышли из дома. Я долго мудрила с заклинанием, которое будет кормить котиков без меня, и судя по довольному хрусту кормом, оно действительно работает. Вокзал, откуда отправлялся адский дымящий поезд, расположился в двух кварталах от нас.

Один из чемоданов постоянно спотыкался и отставал, прыгая на уцелевших лапах. А второй почему-то взбесился и решил убежать на волю. Мне едва удалось поймать его хвостом в последний момент, когда он чуть не дернул в кусты.

– Веди себя плохо, – наставляла я, понимая, что должна засветиться на перроне. – Шали постоянно! На уроках слушай невнимательно. Иначе тебе будут делать замечания.

– Я понял, мам, – вздохнул мой сынок, заметно нервничая. – Я постараюсь шалить постоянно.

– Сразу разбей два – три окна! – поучала я. – В комнате у тебя должен быть бардак! Не надо стопочками! За это будут ругать!

– Хорошо, я постараюсь, – нервничал мой мальчик, семеня рядом.

– Сразу наживи себе двух – трех врагов, – продолжала я, вспоминая свою юность. – О! Вспомнила! Если тебя вызывают к доске, то не торопись. Отвечай так, словно делаешь огромное одолжение! Обязательно руки в карманы! Я специально их тебе растягивала.

– Мам, а правда, что нас будут вызывать, при помощи кругов, да? – спросила меня моя очаровательная мерзость. А где-то неподалеку слышался адский шум вокзала.

– Да. И еще! Обязательно испорть учебники! Мама положила фломастеры, чтобы ты рисовал на полях всякий пакости! Они в левом кармане! – наставляла я, видя, что на перроне собрались толпы родителей и детей. – И еще! Обязательно каждый урок пиши на партах гадости! Мама тебе написала список гадостей, которые поместятся на любую парту.

– Хорошо, мам, – послышался вздох. Я снова растрепала волосы.

– И не надо расчесываться. Чисти зубы через раз! Понял? – перечисляла я, боясь, что забыла что-то важное. – Обязательно посади пятно. И побольше! О! Мама положила тебе трубочку – плевательницу. И даже наслюнявила бумажек. Ее бери на каждый урок.

– Мне кажется, я все это не запомню, – сознался малыш, перепрыгивая через бордюр.

– Внимание! Поезд, идущий в Академию Зла, отходит с хмы-хмы платформы! – послышался противный, режущий, гнусавый голос. В тот момент, когда демонесса называла платформу, ее то одолевал кашель, то она шуршала какой-то бумажкой.

– Повторяю! Поезд, идущий в Академию Зла, отходит с апчхи платформы. Нумерация вагонов с кхе-кхе поезда! – снова повторил голос, пока я смотрела на целые семьи, собравшиеся на перроне.

– Мам, скажи, а почему все здесь делают так, чтобы другим было хуже? – спросил мой сынок, стоя рядышком, пока остальные сходили с ума, бросаясь всякой гадостью. Кто-то упирался и визжал, кто-то топал ногами, а мой как всегда стоял послушно рядом и вздыхал.

– Знаешь, я тоже над этим думала, – усмехнулась я. – Наверное, все дело в том, что демон должен быть очень умным и хитрым. Каждый человек, который заключает с нами сделку так или иначе пытается нас обмануть. А люди, поверь мне, не такие дураки. И каждый раз они придумывают способ все изощрённей и изощрённей. Поэтому мы с детства воспитываем хитрость, лукавство, лицемерие, непослушание, чтобы потом легче было обманывать людей… В сытом и спокойном мире, где все друг к другу добры, нет места хитрости и лицемерию. Там приходится легко глупым, наивным и добрым. Ведь никто и никогда не подумает их обмануть. А, следовательно, хитрость, смекалка и умение выживать других, там не понадобится.

Мы пробирались на перрон, пока я высматривала мрачный поезд, облепленный черными черепами. Из него валил едкий и вонючий дым. Он стоял на второй платформе, куда мы уже привели свои чемоданы.

Я посмотрела на поезд и на других родителей. У меня будет ровно пятнадцать секунд, чтобы забраться в чемодан. Недаром я половину ночи репетировала?

Дьявольский поезд, напоминающий готический собор на колесах, уже был подан.

Каждый вагон украшали жуткие крылатые горгульи в позе «я не просто сижу, я какаю!». Зловещая пасть черепа, внутри которой горело адское пламя, украшала сам черный паровоз.

– Пшшшш! – выпустил клубы ядовитых паров поезд, отгоняя нас подальше. Он всячески намекал, что никого не хочет видеть в своих мрачных вагонах.

Родительская головная боль уже занимала кроваво-бархатные сидения и корчила родителям рожи сквозь мутноватое стекло. Кто–то из родительских кошмаров умудрился снять штанишки и показать свое истинное лицо с хвостом.

– Талант, – переглянулись родители, будучи несомненно горды! Ведь никто до этого не додумался раньше их маленького нервотрепателя. – Весь в меня!

По одному стеклу уже стекало что-то коричневое. Пакости начались!

– Веди себя ужасно! – кричали родители, усаживая свои головные боли на поезд. – Но хвост в окно не высовывай!

Мне было страшно отпускать моего малыша. Чемодан попытался убежать, но я умудрилась ухватить его, протянув по земле. Он рвался, перебирал косолапыми паучьими лапками, падал. А я целовала сына в макушку, переворачивала его воротник и лохматила волосы.

– Смотри! Вот тебе пакости! Заходишь, сразу кидай дымовую завесу. И пока все кашляют, как перед смертью, выбирай лучшее место! Понял? – вздыхала я, видя краем глаза, как родственники собрались на перроне в полном составе.

– Мам, ты точно со мной не поедешь? – тихо спросил малыш, сжимая мою руку. Он говорил шепотом. В глазах у него стояли слезы.

– Так, слезы вытер и сопли пустил! Мажешь их об сидение и соседей! – приводила я ребенка я порядок. Даже карманы вывернула наизнанку. И штанину испачкала, чтобы видно было, какой у меня хулиган и сорванец.