Не переваривается в голове новая информация. С одной стороны, ничего удивительного нет: сколько видов уже вымерло на планете?! Ведь рано или поздно всё приходит к общему знаменателю, встаёт на место. Пчёлы не опыляют, значит, за их работу должны взяться живучие мухи. Но, видно, они не справляются, раз в Китае опыляет цветы человек… Беда! Пока несколько провинций, а что будет, если этот процесс пойдёт дальше? Я ворочаюсь в постели полночи, пытаясь прогнать из головы сцены апокалипсиса. Что же исчезнет первым? Мёд, фрукты, овощи? А как же с луговыми травами быть? Их тоже вручную опылять? Без них ведь нормального молока не будет! О, боже! Ужастика на ночь смотреть не надо, когда в голове застрял такой реальный кошмар.

– Чего не спишь? – сквозь сон шепчет мне муж. Но я молчу в ответ. Пусть хоть он поспит спокойно – завтра на работу. Потом расскажу. Мне есть с кем обсудить эту проблему.

– А пчёлы и у нас мрут, – заявляет мне старый пасечник, который по выходным торгует мёдом на местной ярмарке. – Иногда целыми семьями… Страшное дело. Мировая проблема.

– Так надо ведь что-то делать? Как их сберечь?

– Не знаю, – разводит натруженными ладонями мой собеседник. – Бывает так, что в лесу одно лечат – другое калечат! Налетит какое нашествие вредителей, ну, скажем, на берёзу, деревья спасают, а наш улей страдает… Умнее надо действовать, что ли… А как именно – не знаю. Но ты не волнуйся, милая. В ООН предупреждены! Наверное, занимаются этим вопросом…

Я благодарно принимаю из рук пасечника двухлитровую банку мёда. Тяжёлая тара оттягивает мне руки, я обычно беру литровую, но после прочитанного душа не на месте. Хочется запастись впрок!

Пьём с Аней чай с мёдом вприкуску, и я вслух ей читаю, опять же из интернета:

– «Всемирный день пчёл – международный праздник. Отмечается двадцатого мая – в день рождения основоположника современного пчеловодства Антона Янши». Наверное, об этом и говорила твоему брату биологиня. – Акцентирую я и продолжаю читать. – «Проведение Всемирного дня пчёл служит привлечению внимания к огромной роли, которую играют медоносные пчёлы при опылении растений и получении мёда и других продуктов пчеловодства: маточное молочко, пчелиный воск, прополис. Предложение отмечать День пчёл, выдвинутое Словенией, было единогласно одобрено Генеральной Ассамблеей ООН 20 декабря 2017 года в целях напоминания о важности опылителей, угрозах их существованию и их вкладе в стабильное развитие».

Оказывается, Всемирному дню пчёл даже монету посвятили номиналом два евро.

– Ну, Аня, будем надеяться, что не всё потеряно и пчёлы под присмотром! А пока воды им нальём!

Это пасечник меня научил. Сказал, что пчёлы-труженицы в жару сильно перегреваются и рады попить. Я ставлю миску с водой возле цветов с распустившимися бутонами. Чем смогу – помогу… Мне теперь важно здоровье каждой конкретной особи. Надеюсь, всем будет комфортно в моём саду. Радуюсь, что школьников об этой проблеме тоже предупредили!

Ирина Ходыкина – современный писатель и журналист. Автор романа «Джекпот эпохи Возрождение», рассказов, сказок. Родилась и выросла в Иркутской области, возможно, поэтому любит заряжаться энергией от прогулок по лесу и поездок на побережье даже очень холодных морей. В городе дарит свой заряд тем, кто интересуется искусством. Проводит экскурсии по музеям Лондона, где проживает уже двенадцать лет. Ведёт в Телеграм группу «АртиШок», в которой рассказывает интересные факты из мира искусства.

Безусловно, реальности современного мира, такие как глобальное потепление, отклонение течения Гольфстрима, огромные острова из пластиковых отходов в океане, увеличение ядовитых выбросов в воздушную среду, загрязнение земляных ресурсов в результате деятельности человека, должны беспокоить каждого неравнодушного гражданина нашей планеты!

Это всё в целом где-то там далеко. А рядом, здесь, на севере Свердловской области, – река Каква, слово переводится с языка коренного народа хантов как «чистая вода». До строительства плотины, а затем и Киселёвского водохранилища, которые накапливают воду для градообразующих предприятий, в нашей реке водились хариусы и таймени. Сейчас об этом вспоминают только старожилы.

Думаю, что пора обратить внимание на вопросы восстановления природы и экологии. Иначе будет как в известной сценке у КВН-щиков. Детям в школе показывают рисунок верблюда и спрашивают: «Что это за животное?» Почти все пожимают плечами, а Вовочка отвечает: «Так это рыба горбуша, мне папа рассказывал!»

– Точно говорю тебе, таких щук ты ещё не видел. Просто монстры от трёх кило и до… не знаю сколько. Говорят, именно там выловили щуку на двадцатку, ей-богу, не вру.

Мы с другом Серёгой катались на его новой машине марки Тойота Тундра – просто корабль какой-то – по городу Урай. На въезде огромный плакат: «Покорителям Югры». Друг расписывал преимущества затерянного среди болот озера. А название у него, кажется, ни разу не упоминалось. Только друг всё повторял: «На сплывнях».

– Что за сплывни такие?

– Вот в конце недели поедем, сам и увидишь. Если повезёт – и лебедей понаблюдаешь. Местные ханты на них охотятся, говорят, вкусное мясо. Причём только им и разрешена любая охота и рыбалка сетями в пределах родового участка земли, болот и реки. Они нигде не работают и живут только тем, что добудут. С одним из таких хантов созвонюсь по спутниковой связи и забронирую ночёвку у него.

– В чуме я ещё не ночевал.

– Да никакой не чум, а бревенчатый гостевой дом – некоторые ханты тоже пытаются бизнесом заниматься и сдают в аренду посуточно койко-места на своей земле, в основном для рыбаков. А так как вышек связи там никаких нет, у хозяина – спутниковая мобила. И вообще, этот хант чудной – на сопке перед въездом на его родовой участок поставил шлагбаум с надписью: «Частная территория, въезд запрещён!». Когда встречаемся, спорит со мной: «Зачем русские на Севере оскверняют природу?». А что я ему отвечу, ведь понятно, надо качать нефть и газ.

– Серёга… блин… Куда вы бежите-то? Меня подождите, иначе всё брошу… и вернусь к машине… – почти захлёбываясь болотной, пахнущей тиной водой, трёхэтажными матерщинами орал я, провалившись между кочками.

Я пытался высвободиться из болотного плена. Левая нога почти до паха ушла в жижу, а правая с трудом держалась на сухой кочке – просто акробатический шпагат. И если бы не судорожная боль в растянутых сухожилиях промежности, да норовящая утопить мою голову навалившаяся тяжесть трёхвёдерной алюминиевой пайвы, набитой бутылками водки и банками с тушёнкой, сгущёнкой и другой провизией, то жизнь была бы прекрасной.

Но когда первый раз встречаешься с этой дрожащей субстанцией, когда нога не чувствует твёрдой опоры, когда инстинктивно шлёпаешь на полусогнутых, готовый в любую минуту распластаться на этом шевелящемся ковре – ощущения не очень приятные, а точнее просто дерьмо.

– Это – наши сплывни. Прыгаешь на кочку одной ногой, и пока она проваливается, другой – на следующую кочку. Да, выбирай с жёлтой травой! Они уже не первого года, как зелёные. Те-то вообще плохо держат. Однако, твой друг шибко толстый, Серёга, надо у него пайву забрать, иначе утопит и сам утонет, – говорил, улыбаясь, Коля-хант – местных владений царь.

Коле отроду лет под сорок. Он говорит, что уже старый. Росту – ниже среднего. Худой, но коренастый, с низко опущенными руками. Чёрные волосы, выглядывающие из-под полунаброшенного капюшона летней малицы, никогда не знали расчёски, и хозяин вряд ли бывал в парикмахерской.

Как и все ханты, Коля носил глухую, то есть без разреза спереди, малицу, подпоясанную кожаным поясом, на котором болтался нож в обшитых оленьим мехом ножнах. На ногах кисы из камуса, то есть из шкуры с голени оленей, да ещё с мягким меховым чулком. Так что походка у него совершенно бесшумная.