Он опустился тогда передо мной на колени. Провел по одной ноге, оборачивая платье вокруг бедра, вниз, до самой ступни, к пальцам на ногах, потом по другой ноге.

Трогал ли кто-то ваши пальцы? Отсчитывал ли фалангу за фалангой?

Я открыла глаза, и их защипало, от столкновения с мыльной пеной. Бедра сжались сами собой, ноги скрестились.

Это была не встреча с парнем в уютной кофейне, где вы сталкиваетесь глазами, оцениваете, решаете для себя, подходите ли друг другу.

Когда я сама предложила Давиду «посмотреть» на меня, я не ожидала, что это обернется столь интимным действом. Я почувствовала себя полностью обнаженной и беззащитной.

Он сказал, что ошибся… Я промолчала, пытаясь понять, удовлетворена ли его словами? Я же этого хотела?

Мы пили еле-еле заваренный остывший чай. Потом распрощались.

В дверь постучались. Я выбралась из ванной, скользя по кафельному полу, обернулась большим полотенцем, не зная, кому я понадобилась, но надеясь увидеть Леманна.

На пороге меня ждала коробка с этикеткой из интернет-аптеки и папка с документами. И больше никого.

- Лекарства? – я заозиралась по сторонам, будто стены подъезда могли мне подсказать, что с этим всем делать.

С волос на старый кафель падали капли воды, я заглянула внутрь короба, найдя в нем знакомые пузырьки с плоскими пилюлями. В папке были документы из налоговой, говорящие о том, что вся сумма, необходимая для полноправного вступления в наследство внесена.

- Мириам! Я так рад, что ты согласилась принять помощь!

По ступенькам поднимался Яков Моисеевич – писатель. Он смущенно поправил очки, поравнявшись со мной, и отвернулся.

- Ты не одолеешь все сама, дочка. Все мы были готовы помочь, но более искусным в убеждениях оказался наш Дэви!

О да… он искусен…

Мои глаза продолжало щипать от попавшего в них мыла. Я прочистила горло, и поплотнее завернулась в полотенце.

- Я принес тебе тут… мою писанину. Почитай. Ты всегда очень тонко подмечаешь мои ляпсусы. Я ведь так далек от современности!

Писатель оставил на широких перилах рукопись и удалился, решив не смущать меня.

Мне же стало казаться, что я все еще лежу в ванной, и не хочу выныривать.

Оставляя мокрые следы, я подлетела к квартире номер девять и затарабанила по ней что есть мочи.

- Леманн – это ты сделал? Открывай немедленно!!! Кто ты, черт возьми, такой? Какое имеешь право? – я больно ударила ногу, но приказала себе не обращать внимания. – Леманн!!! Открывай!!!

Музыка стихла.

- Мне и так тебя отлично слышно, Мири.

- Какое ты имел право?! – Я всхлипнула, и стерла стекающие с лица капли. – Открывай, или я дверь твою искалечу!

- Мири, прими таблетки. – Просто ответил мужчина, и так и не подошел к двери.

- Открой дверь!!!

- Тебе это необходимо. Прислушайся хотя-бы ко мне, если не хочешь следовать указаниям врача.

Больше, как бы я ни стучала, я не добилась от Давида ни слова.

Я была вне себя. Глотая злые слезы, я вернулась к себе, ногой задвинув документы и короб внутрь. Разорвала в клочья картон, и проглотила без воды необходимое количество пилюль. Потом я завязала мокрые волосы на затылке, оделась в джинсы и свитер и выбежала из дома.

Это недоразумение. Я не давала своего согласия. Мне нужно было в налоговую.

В сумке ключей от машины не оказалось. Я пыталась вспомнить, куда их положила, после того, как припарковала вчера вместе с Леманном машину, но не могла.

- Ха! – Дойдя до парковки, я села на корточки, уперев руки в колени, и залилась истерическим смехом. – Ха-ха-ха!!!

Машины на месте не было. На табличке с моим гос. Номером был приклеен листок, говорящий, что машина была отогнана в автосервис для дальнейшего ремонта и тех. обслуживания.

- Леманн, ты издеваешься надо мной? – Задрала я голову вверх, зная, что он стоит на смежном с моей квартирой, балконе. – Это шутка??? Скажи, что ты просто пошутил надо мной??? – Кричала я, а прохожие с опаской озирались, смеривая болезненного вида девушку оценивающими взглядами.

- Тебе нельзя садиться за руль три дня, пока организм снова не привыкнет к лекарствам. Потом машину привезут. – И его кудрявая макушка скрылась из виду.

- Аааа!!! – Запрыгала я на месте, молотя по чем зря воздух, и размахивая холщовой сумкой.

После того, как в нескольких шагах от меня остановилась незнакомая женщина, и предложила вызвать скорую, я призвала себя к порядку, и постаралась успокоиться.

Я буквально чувствовало, как распух мой нос, и покраснели глаза. Единственным выходом из сложившейся ситуации было идти пешком.

Автобус? Если повезет, то пассажиров будет мало. Такси? Замкнутое пространство с одним единственным человеком.

Нет, нужно идти пешком!

В лицо бил ветер и холодил мокрый затылок. Я дышала и шла, считая шаги.

Это дурацкая ошибка! Меня должны понять! Я ведь не поставила ни одной подписи!

Сама мысль о том, что мой сосед так вероломно вмешался в мои личные дела, выбивала у меня почву из под ног.

Идти было тяжело физически. Я не привыкла к таким нагрузкам, и очень быстро признала, что поступила импульсивно. Существует электронная почта, или звонок на горячую линию.

- Я убью тебя Леманн! – Била я ногами асфальт. – Убью, и меня оправдают! И знаешь почему? У меня есть справка! – Я вытянула перед собой указательный палец, ясно представляя перед собой собеседника. Вся соль была в том, что я шла по центру Питера, и громко разговаривала сама с собой. – И в этой справке говориться, что я не в себе!

Вишенкой на торте стал отказ налоговой принимать мое заявление на отзыв средств. Вносила не я. Отозвать не имею право.

Каким образом сторонний человек смог оплатить мой счет, зато, объяснили на раз-два-три. Официальным моим поручителем является Еврейская община. Давид Леманн является ее непосредственным представителем.

Я еще немного попрыгала на пороге конторы, основательно изгоняя из себя бесов.

Пешая прогулка вымотала меня до основания. Разговор с елейными офисными барышнями добил. Солнце уже побывало в зените, и теперь начало катиться к закату.

Я звякнула мелочью в кармане, и пошла к автобусной остановке.

- Я буду убивать тебя медленно Леманн. Ты даже не представляешь еще, сколько у меня скелетов в шкафу! То, что ты обо мне знаешь, это лишь верхушка айсберга!

За этими мыслями я и села в автобус. То, что было для меня невозможным еще этим утром, не вызывало вопросов сейчас. Я еле передвигала ноги, хотела вернуться домой. Что мне до людей, которые могут сесть рядом? Нужно просто потерпеть!

Возможно, мои таблетки начали свое коварное седативное действие.

Сидение у окна было пустым. Я опустилась на потрескавшуюся кожу, прислонилась лбом к нагретому стеклу, и раскачивалась вместе с плавным ходом автобуса.

Улицы, дома, машины… Тугие нервы резко ослабились. Перегруженная голова отключилась. Я уснула.

Сонливость – вот основная причина, почему первые три дня после начала приема моих препаратов нельзя садиться за руль.

- Девушка! Ты пьяная, или болеешь? – В реальный мир из своих снов я вынырнула, когда водитель начал тормошить меня за плечо. Стемнело. Автобус стоял на конечной остановке.

- Извините… - Я, пошатываясь, встала, и выбежала из салона. Сердце бешенно колотилось в груди после сна.

- Беги домой! – Бросил мне вслед водитель.

Легко ему говорить!!! Куда мне бежать? В какую сторону? И сколько мне бежать?

Темные улочки были местами пустынными, даже приятными в такой час. Но местами и переполненными, оживленными, и пугающими. Молодые люди толпились у дверей клубов и баров. Курили, болтали, громко смеялись.

Новые стальные фонарные столбы сменились резными и чугунными… Они загорались по очереди. Я делала шаг, а они освещали мне следующий.

До дома 325 я добралась уже ближе к ночи. Джинсы запылились снизу. Волосы, невнятными сосульками упали на спину, когда я стянула резинку.

Сосед вышел в коридор уже тогда, когда я захлопнула за собой дверь и закрылась на замок.