На палитре еще не успели застыть с ночи уже замешанные краски. Кисть окунулась в цвет, потом сделала первый мазок на чистом полотне, повторяя изгиб массивной шеи моего соседа, наклон головы. Закончив подмалевок, я принялась за детали.

Я рисовала свет в его коротких кудрях, нос, с легкой волнующей горбинкой, крупные губы, и пустые пугающие глазницы.

Интересно, как давно он не видит? Что с ним произошло? Видел ли он когда - ни будь, или таким родился? Леманн не выходил у меня из головы, а перед глазами оживал его портрет.

Когда я очертила голые плечи, пренебрегая прорисовкой одежды, в дверь снова постучали.

Музыка давно не играла, Солнце зашло за горизонт.

«Должно быть это доставщик еды» - решила я.

Фартук, обернутый вокруг моей талии, скрывал белье, и служил мне подобием юбки. Можно было не стесняться открывать дверь.

Тыльной стороной ладони я провела по лицу, убирая выбившуюся тонкую прядь, и почувствовала, как на коже остается холодный и мокрый след от краски.

Стук повторился.

- Я уже иду! Одну минутку!

Открыв дверь, я лишилась на мгновение дара речи.

- Леманн? – Начала я судорожно вспоминать, как ворочать языком. Что ему могло понадобиться?

- Давид Леманн. Приятно познакомиться. – Мужчина протянул мне поднос. – Изи просила передать вам эклеры, и сказать, что я сам их испек. Согласен, это даже звучит глупо. На этом обмен любезностями, как соседям, можно считать свершившимся.

У меня заурчало в животе.

- Жаль. Могла бы передать пирожки.

- Ну, это вы уже сами с ней разбирайтесь. – Он развернулся и напряженно зашагал в сторону квартиры номер «9». Наверное, считал шаги.

- Подождите буквально одну минуту! – Я зашлепала босыми ногами, нагоняя соседа, и потянула его за рукав рубашки обратно. – Я не отниму у вас много времени!

Оставив Давида Леманна у порога, я побежала в гостиную, схватила кусок бумаги для набросков и карандаш. Вернулась и, прислонив бумагу к дверному косяку начала водить по ней грифелем. Я ошиблась в форме бровей. Надо же! Не запомнила толком!

- Что вы делаете?

- Я почти закончила! – Через минуту я уже сжимала в руках готовый набросок. Мужчина терпеливо стоял на месте, и не шевелился, не имея ни малейшего понятия, что я делаю. - Спасибо!

- Вы рисовали? – Удивил он меня.

- Да. Простите, что не предупредила! А как вы…

- Вы громко водили карандашом по бумаге. – У меня от удивления приоткрылся рот. – А еще, у вас очень громкий чайник.

Ореол моего немого восторга мигом погас.

- А вы громко играете, так что с того? Спасибо, что уделили время! – Я слегка надавила на мужскую грудь, заставляя Леманна отступить назад, и закрыла дверь.

- Грубый и резкий! Характер так отличается от внешности! – пробурчала я, и включила свет, возвращаясь к портрету на большом холсте.

Глава 3. Новые привычки

Депрессивное расстройство, приступы паники, отсутствие желания выходить из дома – лишь чудом не переросшее в агорафобию. Если поднапрячься, то можно этот, и без того не маленький список, дополнить.

Через несколько дней, после того как я обзавелась новым соседом, я уже привыкла просыпаться от звуков музыки.

Поначалу это нервировало. Я плохо спала по ночам. Не редко засиживалась допоздна, и писала картины. Свет включала лишь тогда, когда очертания лиц на холстах уже невозможно было различить, и кисть соскальзывала с намеченной линии. Единственным моим желанием было – спать до обеда.

Я включала чайник, гремела посудой, или включала громко радио.

Леманн бесился, и порой стучал своей тростью по тонкой перегородке, что разделяла наши квартиры.

Сегодня я, на удивление, выспалась.

Я повернулась на живот на своем матрасе, уткнулась ненадолго лицом в подушку, и вдохнула полной грудью запах гусиных перьев и чистого постельного белья.

Не сказать, что мы с соседом не поладили, мы вообще не общались. Встречаясь в коридоре, когда я забирала доставку, или возвращалась их художественного магазина, Давид сухо здоровался, а я кивала и хлопала дверью.

Изольда каждый день что-то пекла или готовила, а мы оба, не желая с ней связываться, покорно забирали еду, и обменивались ей на нейтральной территории.

- Пирог из индюшки. Наслаждайтесь! – Бросал мне Лемманн, разворачиваясь на пятках и снова отсчитывал шаги до своей квартиры.

- Да вы, Давид, кулинар. – Насмехалась я, и порой, казалось, что он тоже скупо улыбался.

А дни все шли.

- Зауэркраут! Сделаете винегрет сами! – Всовывала я в его большие и красивые руки банку с квашеной капустой, и, проследив, чтобы его пальцы плотно сомкнулись вокруг гостинца, возвращалась к делам.

- Изи превзошла сегодня сама себя.

- Передам ей от вас спасибо.

- Будьте так любезны.

Воспитанный до скрежета зубов!

Я вырвалась из воспоминаний, оторвалась от подушки, и встала.

Сегодня я решила ходить только по горизонтально расположенным досточкам паркета. Я перепрыгивала с одной на другую, выписывала ногами незатейливые фигуры и воображала себя балериной.

Стоило мне грюкнуть чайником по плите, как музыка прекратилась.

- Леманн, у тебя еще добрых два часа музицирования по графику, что не так? – Обратилась я с риторическим вопросом к потолку.

В дверь соседа постучали. Я услышала знакомые, выверенные мужские шаги.

- Дэви, дорогой! – Кажется, я догадываюсь, кто решил навестить племянничка!

- Тетя, не ожидал тебя увидеть так рано.

- Мне нужно кое о чем с тобой переговорить… - Голос Изольды был каким то подозрительным. – Ты присядь, присядь. Видишь ли, Дэви…

Резким движением руки, я выключила чайник, подтянулась на кухонной столешнице, забралась на нее с ногами и замерла у слухового окошка,

Из любопытства, я уже проделывала этот трюк. Улучив момент, когда Леманна не было дома, я рассматривала его кухню-гостиную. Ореховый паркет, идеально выровненные и покрашенные белые стены, новую мебель, до безумия дорогое фортепиано «Steinway Sons» и разложенные повсюду ноты.

Если в моей квартире огромные деревянные окна уже давно потрескались, и скрипели, стоило мне только подумать их открыть, то у соседа они были гладко отполированы и пропитаны маслом.

По стене гостиной выстроились четыре окна, как и у меня. Четвертое выходило на балкончик, смежный с моим. По сути, он у нас был один на двоих. Створка была открыта, и ветерок хватал белую, невесомую тюль, и тянул ее на улицу.

Изольда Лазаревна присела на диван. Давид сел напротив.

Я заскользила по нему глазами. Мускулистые ноги, обтянутые брюками, смуглые предплечья с темными завитками волос. Прямая осанка.

Я еле удержалась, чтобы не заверещать, и не свалиться со столешницы! Наши глаза с Леманном встретились. По моему телу прошлась обжигающая волна, сердце отчаянно заколотилось в груди, но я постаралась взять себя в руки. Леманн меня не сдаст! Леманн меня просто напросто не видит!

- Я очень смущена говорить на такие темы… - Изольда при этом ну совсем не выглядела смущенной! - Но я просто обязана! Искра, что пробежала между тобой и Мириам… Ваш взаимный интерес друг другом…

Я подавилась слюной. Попыталась прикрыть рот рукой, чтобы не наделать шума, и присела на корточки. Последним, что я успела заметить, были удивленно приподнятые брови соседа, некая задумчивость, и повернутое на произведенный мною звук ухо.

Что-что, а слух у него отменный.

Что там Изольда заметила между нами? Обмен провиантом? Да между нами даже диалога длиннее трех минут не было!

- Тетя, ты видимо что-то путаешь. – Строго заметил Леманн, после короткой паузы.

Сейчас, я абсолютно согласна с тобой, сосед! Хоть ты мне и не нравишься, но говоришь дельные вещи!

- Ну как же! – Не унималась неугомонная тетушка. – Тут все ясно, как день!

Да… все ясно, как день. Женщина потеряла всякую надежду очаровать Якова со второго этажа, и выбрала себе других жертв… Теперь нам нужно сплотиться против общего врага, и…