Проходимец и лжец! Как в сериале ей-богу!

Что стоило ему сказать кто он и откуда? Он что, сын олигарха или скрывает от жены с детьми свою любовницу?

Или он в розыске?

Бред!

А может быть, у него есть богатенькая невеста?

Ну, слияние бизнес-империй родителей, и он решил нагуляться, пока есть время перед браком по расчету…

— Как-то ты уж слишком загнула, Ань. Пересмотрела сериалов. Наверняка все не так сложно. Просто он хотел поразвлечься. Вот поэтому и врал, — выдала я и отправила в рот сладкий до жути бисквит торта.

По заверениям Ани, именно повышенный уровень сахара в крови должен способствовать поднятию моего настроения. Вот поэтому я его под строгим и хмурым взглядом подруги поднимала как могла.

— Ладно. В общем, мутный тип. И друзья — извращенцы. Может, он вообще в какой-нибудь секте состоит, где все балуются незаконными препаратами, а потом устраивают голые пати. На фиг таких друзей. Так что хорошо, что съехала. Но ты не сделала главного.

— И чего же?

— Предлагаю сменить номер телефона. Чтобы он уж точно до тебя не добрался.

— Я не против, — согласно кивнула подруге я.

— Вот и славненько. Тогда доедай и пошли в ближайший сотовый салон. Паспорт не забудь только.

И вот уже спустя час я была счастливой обладательницей новой сим-карты. Знать и видеть Лекса я больше не желала. Пусть сердце предательски сжималось, стоило только вспомнить о нем, но вот моя голова работала исправно. Именно здравый рассудок говорил, что после того, что он сделал и как себя повел, нас совершенно ничего не может объединять.

И хорошо, что именно сейчас вскрылись его подлая натура и наглое вранье, чем это было бы позже. Тогда, когда я не смогла бы дышать без него и простила бы, как дура, всё, что только можно. А вот такой злосчастной зависимости я боялась.

Был пример перед глазами. Мой родной отец, которого я не знала, но который оставил неизгладимый след в жизни моей матери. Она на протяжении долгого времени не могла смириться с тем, что его нет в нашей жизни.

Будучи маленькой, я совершенно не понимала, как можно убиваться и плакать ночами в подушку по какому-то там мужчине?

Вон сколько их по улице ходит!

Тогда я не понимала, что моя мама отчаянно любила отца, но быть с ним отчего-то не могла. Какие-то взрослые заморочки мешали. А потом он умер.... И душевная рана мамы со временем начала заживать или просто покрылась наростом, но в любом случае уже не так кровоточила. Мама перестала лить слезы в подушку.

Она вообще думала, что я ничего не вижу и не слышу, и старалась не показывать, насколько ей плохо. Мама у меня такая ранимая, но вместе с тем безумно стойкая женщина. И вот, глядя на нее, я не хотела встретить такую же безудержную и сумасшедшую любовь, чтобы потом остаться одной с ребенком на руках и дырой в сердце.

Моей маме понадобилось десять лет на то, чтобы начать жить полноценной жизнью и найти себе достойного мужчину. Именно им стал мой отчим Виталик. Пусть я не нашла с ним общего языка, но главное, что мама была счастлива.

Это уже потом я разобралась с тем, что они больше похожи на двух лучших друзей, чем на пару влюбленных. Но, может быть, для семьи этого достаточно?

И не нужна вовсе эта пресловутая любовь, которая, проходя, причиняет нестерпимую боль?

Теперь я понимала маму. Лучше уж уважение, взаимопонимание и стабильность, чем страсть, эмоции и пороховая бочка.

Воспоминание о судьбе мамочки тоже отозвалось глухой и старой раной в сердце. Что нам с ней так не везет? Я снова бросила взгляд на сим-карту, а потом безжалостно сломала ее и выбросила в урну. Я не буду убиваться по этому козлу и вспоминать его. Я буду жить и радоваться жизни, дышать полной грудью, и никакое влюбленное сердце мне не указ. Заживет, зарастет дыра от предательства и обмана.

— Вот так и надо, подруга, поступать с теми, кто тебя не ценит. Выбрасывай из своей жизни, переступай и иди дальше, — вторила моим словам Аня.

Вообще мы с ней были удивительно похожи взглядами на жизнь. Пусть я тихая и спокойная, а Аня — вспыльчивая и импульсивная, но на многие вещи мы смотрели одинаково. И в который раз я была благодарна судьбе, что мы с ней познакомились и стали подругами.

Аня крепко обняла меня и, не проронив ни слова, повела к себе домой. Мы просто молчали, но я чувствовала от подруги волны спокойствия.

А стоило нам вернуться, как Валерия — мама моей любимой подруги — огорошила меня замечательной новостью! Оказывается, она уже обзвонила знакомых, пролистала доступные электронные объявления и нашла несколько предложений по поводу аренды однокомнатных квартир. Но самым замечательным было то, что они находились недалеко от университета.

Поэтому, поужинав, мы всей честной компанией отправились смотреть варианты. Родители Анны весьма ответственно подошли к этому делу и взяли все на себя: беседу с владельцами квартир, просмотр договора и помощь в передаче денег за первый и последний месяц. Поэтому уже через пару часов я была счастливой обладательницей нового съёмного жилья.

Конечно, меня никто не гнал из гостей, но я все-таки решила остаться и обживаться на новом месте. С Аней и ее родителями мы заехали в магазин за продуктами, а потом она осталась со мной до самой ночи. А уже ближе к полуночи подруга отправилась домой на такси.

Мы обнялись с ней на прощание и решили больше никогда не поднимать, не вспоминать моего парня. Просто забыть и сделать вид, что его не существовало. И в который раз я была благодарна своей подруге за понимание и молчаливую поддержку.

Я решила начать день с новыми мыслями и полностью посвятить себя учебе. Как раз завтра должна быть очередная консультация перед экзаменом. Договорившись встретиться там, я отпустила подругу из объятий. А потом из окна проследила за тем, как она садится в такси, предварительно прислав мне номер машины. Подозрительность и предосторожность — наше всё. Задернув темные шторы, я отправилась в постель, запретив себе думать о зеленоглазом демоне.

Провалилась я в сон резко, словно просто кто-то «выключил» мозг, а потом снова погрузилась в свой персональный кошмар.

— Прими… прими… прими… силу... — шепот, плавно становящийся все громче и бьющий набатом в голове, начал оглушать.

Сон был настолько живым и реалистичным, что порой становилось жутко прям до мурашек, до трясущихся поджилок. Меня как будто обливали ледяной водой, когда страшная и подвижная тень касалась меня. Бросало в жар, когда тени отступали, чтобы снова и снова взять «разгон» и начать набрасываться на меня, словно голодные стервятники, учуявшие кусок мяса.

— Прими… прими… прими… силу…

Как мне было страшно! Я задыхалась, кричала, выла от беспомощности и невозможности проснуться. Меня всю трясло, судороги сжимали каждую мышцу тела. Я уже не стояла посреди темного нечто. Внезапно ноги подогнулись, и я упала. Боль в коленях была такой реальной, что в какой-то момент страх ушел, и вот тогда пришла злость.

— Прими… прими… прими… силу...

Вдруг ненавистный голос и огромные тени перестали пугать. Я сорвалась, закрыла уши руками и завопила изо всех сил:

— ПРОЧЬ! ПРО-О-О-ЧЬ! — одна громкая нота просто оглушала, просто разрывала собственные перепонки, и мне даже показалось, что кровь потекла из моих ушей.

Но вдруг резко всё стихло. Тени перестали одолевать и тоже замерли, как мне показалось, нерешительно. Если раньше они атаковали безжалостно и жестоко, то сейчас они… ждали.

Я убрала руки от ушей и снова уставилась на них. И только сейчас заметила, что их было не двое, а больше. Намного больше. Армия теней стояла передо мной, но ничего не предпринимала. Они колыхались безконтурной субстанцией и как будто следили за мной.

Но зря я расслабилась… Потому что это привело к тому, что я потеряла всю свою искусственную злость. На ее место снова пришёл первобытный ужас. Мало-мальский контроль ситуации был тут же потерян.

— Прими… прими… прими… силу... — ненавистный шепот был последним перед тем, как я… проснулась.