В конце концов, она либо с удовольствием позлорадствует, либо попытается меня утешить по-своему, по-женски. А мне и то, и другое сейчас поперек горла.

Пока поднимался по лестнице в спину летели смешки со вздохами вперемежку. Маша, как могла, пыталась «держать лицо», издеваться, но больше, кажется, переживала, что шансов остаться вместе у нас совсем уже не было…

Мне было ужасно жаль, страшно неловко. И еще бог знает что. Но объяснять, утешать – только все портить. Эти ласки по отношению к женщине, которую не любишь и больше даже не хочешь… такое себе удовольствие для обоих. Она – тянется и начинает на что-то надеться, я – злюсь не к месту на ее глупость, липучесть. Мы это уже с Машей несколько раз проходили.

Нет. Лучше уйти молча и быстро.

Я закрылся в своих комнатах, выпил кофе, и лег спать.

Алена

Как и предполагала, Тимур уже лег спать, о чем с порога мне сообщил недовольный Антон. Муж встретил меня в гостиной и, скрестив руки на груди, заявил:

– Ребенок тебя ждал и уснул, не дождавшись!

Я остановилась и просто остекленела.

Почему-то это приветствие Антона, возможно, вполне себе логичное, учитывая, что заявилась я в одиннадцать часов вечера, хотя обещала прийти около десяти, показалось сейчас обидным, как никогда. Пока ехала в машине Феликса, я совершенно не думала о несостоявшемся изнасиловании. Наш диалог и странное состояние, когда он поглядывал на меня в зеркало заднего вида, как будто вырезали меня из реальности, поместив в другой, более дружелюбный мир. Сама не понимаю – как так могло выйти.

Но я словно внезапно переключилась – даже мир вокруг представлялся более приветливым. Как и сам Феликс.

Он был мрачноватым, задумчивым, странным, но комфортным по-своему и довольно-таки приятным в общении.

Я это только сейчас неожиданно поняла. На контрасте с любимым муженьком, по всей видимости.

Да, возможно, он имел все права сетовать. Он делал уроки с сыном, а я – развлекалась с подругой. Но, учитывая, что наш семейный бюджет, в последнее время больше тащила на себе я… я имела право немного расслабиться тоже.

И мне так хотелось сейчас утешения после мерзких лапаний того гада, после того, как он практически меня взял… После того, как чужие, липкие и горячие пальцы шарили там, где ни один мужчина, кроме Антона, не прикасался за всю мою жизнь… После того, как я уже фактически смирилась и пережила, что меня сейчас возьмут силой…

Почему-то после этого претензии Антона были мне просто, как ножом по сердцу.

– Я работаю, чтобы мы жили нормально, и имею право хоть раз в месяц погулять с подругой, чтобы не слушать претензий!

Вместо извинений с вызовом выпалила я.

Да, я опоздала к обещанному времени, да, я слишком долго гуляла с Настей по торговому центру. Но я ведь не с мужиками в барах пила коктейли!

– Я тоже работаю! – рыкнул Антон.

– Но не зарабатываешь! – встала я на рельсы нашей обычной с ним ссоры.

– Ну и что дальше? Я занимаюсь с ребенком!

– А я? Я? Разве нет? Кто его кормит, пока ты на своей работе? Кто гуляет с ним, пока ты там в поте лица ничего не зарабатываешь? А? Тоша?

– Сама будешь возить его в школу и из школы, и снег зимой чистить, и траву подстригать! – рявкнул Антон так, что сверху послышалось.

– Мама пришла?

– Вот! Полюбуйся! Разбудила еще и сына до кучи!

– По-моему, это твой крик его разбудил! – фыркнула я и рванула наверх. Быстро переоделась и зашла к сыну.

Тимур лежал на постели с открытыми глазами.

– Прости, малыш, извини, что тебя разбудили, – я чуть прилегла на его грудь.

– Мама? Что-то случилось?

Не знаю уж как, но сын почувствовал то, что Антон не сумел.

Мой десятилетний мальчуган-школьник, который еще не знал – как спят мужчины и женщины вместе – понял, как мне не по себе в эту ночь. А муж, которому отдала двадцать с лишним лет – нет! Даже не попытался1

От этого стало еще более обидно.

Я прижалась к Тимуру, чуть отстранилась, погладила по голове и чмокнула в носик.

– Спи, дорогой. Все образуется. Все будет хорошо.

– Мам. Не грусти. Я люблю тебя. Очень-очень.

Эти простые искренние мальчишеские признания разлились внутри долгожданным спокойствием, умиротворением и уютным теплом. Я словно укуталась в пуховое одеяло после морозного и вьюжного зимнего вечера. Вдруг прониклась тем, как внутри все оттаивает, как где-то под сердцем слегка трепещет и становится совершенно неважно – какие там неприятности раньше случились.

Я прикрыла глаза и пару минут наслаждалась этим чудесным ощущением.

Затем еще раз поцеловала Тимура в носик, пожелала спокойной ночи и отправилась восвояси.

К мужу в спальню я не пошла – не смогла. Заперлась в гостевой комнате, в обнимку с чаем, разочарованием в Антоне и злостью.

Не знаю, что такое нашло на меня именно сегодня. Я могла бы рассказать ему обо всем, что случилось, и, наверняка, Антон перестал бы сыпать обвинениями и злыми фразочками. Скорее всего, нашей ссоры бы не случилось. Возможно, муж даже обнял бы и посочувствовал. У нас были не настолько плохие отношения…

Но мне не хотелось рассказывать ему после всего… после того, как Антон меня встретил дома…

Я посидела в новостях, глянула почту – вдруг кто-то из заказчиков уже проявился. Пока все молчали. Значит, еще читают, резюме составляют.

Ладно.

Я отложила компьютер, поставила чашку на подоконник и легла спать.

Ворочалась почему-то особенно долго.

Но вспоминала не мерзкие пальцы насильника, что стискивали грудь, рвались под бюстгальтер и это отвратительное ощущение, когда в меня ткнулось его влажное, горячее, возбужденное естество.

Не-ет! Я вспоминала беседу с Феликсом.

Проигрывала ее в голове, словно кадры кино и улыбалась, посмеивалась.

Неприятный диалог с Антоном тоже почему-то нежиданно совершенно выветрился из головы.

Я вздохнула – и отключилась с мыслью о том, что завтра еще нужно вычитать книгу для одной крупной фирмы – на ее юбилей. А затем «потыкать палочкой» двух других заказчиков – уж больно долго они рукописи утверждают.

И почему-то уже совсем в дреме, мелькнула мысль: «А я увижу еще Феликса? Наверное, нет. С чего бы вдруг нам встречаться… А жаль… Ну, правда же, очень жаль…»

Феликс

С самого утра у меня все валилось из рук. Налил себе кофе – и опрокинул всю чашку, прежде чем донес ее до стола. Стопку горячих блинов, что нажарила домохозяйка, уронил на пол и теперь Марьиванне пришлось еще и стирать жирные пятна с паркета.

Кажется, ничего у меня не ладилось, не сросталось.

Отчеты о слежках, фотографии, данные отправлял заказчикам трижды – несколько раз забывал что-то добавить, или большие файлы не подгружались, висли, не уходили. Надо было проверить – какой вес, а я витал где-то совершенно не здесь.

Отправился в офис на ежедневное совещание, и даже там случилось фееричное происшествие. Мы «сидели» в большом помещении, которое выкупили у владельца, но вход располагался с заднего двора, да и сам дом выглядел неприметно. Точнее – как обычное офисное здание. Так и задумывал Беркут. Все же наше агентство – совсем не из тех, что должны бросаться в глаза.

Но все, кому надо, знали – где мы, и вполне могли сориентироваться по схеме, которую отправляли заказчикам по почте.

Я как раз подходил к офису, когда прямо на лестнице столкнулся со «счастливым» мужем одной нашей клиентки. Его застукали с любовницей в таком виде, что отпираться на суде во время развода отсоветовал даже опытный дорогой адвокат.

Бывший гопник, а ныне – «порядочный» бизнесмен, лет пятидесяти с хвостиком шел, к тому же, в сопровождении тройки охранников. Я сразу понял – чем дело пахнет. Обогнал его, первым вошел в офис и встретил посетителя рядом с секретарем.

Наша Алсу уже повидала немало, да и вообще была чемпионкой в тяжелом весе по самбо. Но… осторожность, тем не менее, не помешает.