Ближе к вечеру команда гляциологов вернулась от Юрия Геннадьевича в свой дом, где они базировались на время командировки. Уставшие и чуть-чуть хмельные, скинув теплые куртки и комбинезоны, завалились на свои кровати, стоявшие в два яруса. Петр Сергеевич из-за возраста выбрал место внизу. Бориса коллеги также определили на первый этаж, заявив, чтобы в силу своих габаритов он не подвергал риску спящего внизу товарища. Мишка с Димкой расположились соответственно на верхних полках.

Как было приятно вытянуть ноги и расслабить измученное, побитое тело. Но сон не шел. В голове каждого вновь и вновь проносились детали произошедшего, и только сейчас стало понемногу приходить осознание, о котором говорил доктор, что все могло сложиться гораздо печальнее.

– А вы молодцы, – вдруг подал голос с нижнего яруса Петр Сергеевич.

– Это с чего вдруг? – удивился Борис, повернув к соседу голову.

– В опасной ситуации проявили выдержку и хладнокровие.

– На полюсах родной планеты по-другому нельзя, – авторитетно заявил Димка, не открывая глаз. Для него это была вторая экспедиция в Антарктиду, и он чувствовал себя настоящим закаленным полярником. Похвала от многоопытного руководителя группы только усилила это чувство.

– Буря стихнет, сразу вернемся, – продолжил Петр Сергеевич. – Юрка, конечно, возражать будет, ну да ладно.

– Ему все равно на разломы, наш лед и метеоритную пыль, – согласился Борис. – Его волнует только наше здоровье, и это понятно. Особенно твои, как он выразился, старые ребра!

– Что верно, то верно, – осторожно вздохнул Петр Сергеевич.

– Да как же с твоими ушибами в поле работать?! – Мишка свесил голову с кровати, глядя сверху на распластавшегося на спине руководителя. – Доктор сказал, что месяц заживать будут.

– Юрка наговорит. И не такие они у меня и старые – вон какую встряску пережили! Через неделю последний рейс домой вылетает. Нельзя нам такие образцы на дне оставлять, понимаете?! По прогнозу буря только завтра на спад пойдет – так что отлежусь и снова в бой!

– Как скажешь, Сергеич, – зевнул Борис. – Самому не терпится!

– Вот и отлично. Завтра накатаю объяснительную по ЧП, потом обсудим детали. Теперь спать! – дал отбой руководитель и тихо добавил: – Это был невыносимо длинный день ребята.

И мог бы легко стать последним, пронеслось в голове Михаила, подумавшего о жене и сыне. Ему стало по-настоящему страшно от того, что еще пару часов назад он мог погибнуть. Погибнуть из-за того, что не вылетел запланированным рейсом, продлив командировку на неделю. Вот уж точно, не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Главное, что все позади. Еще несколько дней и он будет дома, и ни слова не скажет о случившемся с ним в этот день, оставив пережитое в своей памяти. Ему вообще не верилось, что это произошло в реальности, а не приснилось только что, если бы не болевшие ушибы.

Там, в разломе, все воспринималось иначе, без переживаний и даже страха, словно все они были почему-то уверены в благополучном исходе. Сейчас, перебирая в памяти произошедшее, каждому пришло осознание, прочувствованное полярниками с разной эмоциональной степенью, пусть и спрятанное от остальных глубоко в себе.

Сон, не собиравшийся приходить, завладел уставшими учеными быстро и незаметно, и крепко ухватив их, не отпускал уже до самого утра.

Буря стихла два дня спустя и прояснилось только ближе к семи часам вечера по местному времени. Это говорило о том, что придется работать в ночную, что никак не могло остановить ученых, не собиравшихся так просто отдавать обратно Антарктиде добытые образцы, имевшие огромную научную ценность. Сквозь слой тонких облаков выглянуло вечернее полярное солнце, все больше клонившееся к горизонту, чтобы оставить этот ледяной мир во тьме на долгих полгода. Нужно было спешить. Тем более что уже завтра утром инженерная группа попытается извлечь упавший вездеход, точнее то, что от него осталось. Пролившейся соляркой и маслом он уже нанес экологический ущерб, степень которого еще только предстояло установить специалистам. Все это могло помешать работе ученых, так как во время извлечения машины и санного прицепа из разлома им бы запретили там находиться в целях безопасности.

Пока свирепствовала буря, Петр Сергеевич по спутниковой связи добился разрешения от Института еще на одну научную вылазку, последнюю в этом сезоне. Он продолжал сокрушаться по поводу несчастного случая в разломе, где едва не погубил всю команду (как он считал) и растерял все научные образцы, значения которых для науки было трудно переоценить. Если он вернет утерянные образцы, сможет простить себя наполовину!

Как только распогодилось, не теряя времени, ученые поспешили отправиться к месту крушения своего вездехода, постараться отыскать собранный материал и поднять его на поверхность. Планировалось дополнительно провести сборы глубоких слоев с самого дна разлома для прочих исследований.

По прибытию на место работ, в первую очередь спустили две камеры, с помощью которых провели визуальную разведку дна разлома, возможные угрозы обрушения и место наиболее удобного спуска. Спускаясь все ниже, на глубине двадцати метров, камеры прошли мимо застывшего, намертво застрявшего в сужающемся проеме вездехода, покореженный остов которого был густо усыпан снегом. Снег набился в салон через выбитые стекла, запорошив приборную доску и сиденья, отчего казалось, что он пролежал тут не пару дней, а несколько лет. Регулируемые с поверхности камеры продолжили спуск. На тридцатиметровой глубине, достигнув дна, они стали вращаться вокруг своей оси передавая ученым общую картину дна разлома. В кадр довольно быстро попал измятый санный прицеп с оторванными дверцами, лежавший изогнутыми полозьями вверх.

– Вот тут и будем искать наши драгоценные материалы. – Петр Сергеевич ткнул пальцем в монитор. – За работу, ребята!

Начались работы по отлаженной схеме: Петр Сергеевич, забыв про боль в ребрах, в теплом вездеходе следил за операцией перед монитором, Димка обеспечивал спуск и безопасность остальной группе.

Аккуратно преодолевая метр за метром, лавируя между нависающими карнизами, Борис и Михаил погружались в сумрак сужающегося разлома. Не задерживаясь у погибшей машины, нашедшей свой временный приют меж узких стен ледника, коротко глянув на покореженный вездеход, продолжили спуск. Как только ботинки с закрепленными на них шипами коснулись дна, мужчины как по команде, задрав головы, посмотрели наверх. Неровные, гладкие стены практически смыкались вверху, оставляя только тонкую полоску бледно-синего неба. Удостоверившись в благополучном спуске коллег, Дмитрий начал спускать на тросах инструменты, приборы, моток кабеля, подъемные веревки с мешками для образцов и прочие, необходимые для работы гляциолога мелочи – только успевай принимать груз. Последней производила аккуратный спуск переносная буровая установка, работавшая от генератора. Дмитрий был предельно внимателен, стараясь доставить ее в целости и сохранности. На базе было принято решение пробурить скважину на самом дне разлома, изучить состав и взять образцы льда с максимально возможной глубины.

Разложившись, ученые оглянулись по сторонам, опытным глазом подыскивая места для работ по забору материала. Из-за резкого сужения толщи разлома ко дну здесь царил полумрак, достаточно густой, чтобы воспользоваться фонарями на касках. Дно расщелины оказалось ровным, с небольшими выступами и толстыми короткими трещинами, оставлявшими надежду на благополучный исход поисков. Больше всего Петр Сергеевич опасался, что разлом так и будет уходить вниз с постепенным конусообразным сужением, что сделало бы поиск и извлечение растерянных материалов практически невозможным. Но представшая перед ним картина относительно плоского дна, оставляла неплохие шансы.

– Приступаем к поиску утерянных материалов. – Отчитался Михаил по рации, подходя к изувеченному прицепу, заглянув внутрь и внимательно прочесав фонарем. – Внутри прицепа ничего не осталось, как мы и предполагали. Все высыпалось, Петр Сергеевич.