— Ну уж нет! Ты не уйдешь так легко, — произнес я сквозь стиснутые зубы.

Его рука, сжатая в моей, была холодной и безвольно повисла. Я отпустил запястье и наклонился над ним, пытаясь разглядеть в его глазах хоть каплю сознания, но они уже остекленели.

— Да чтоб тебя!

Принял яд, гаденыш. Поняв, что теряю его, я попытался вложить часть своего эфира в его тело, пытаясь разогнать странную вязкую энергию, которая уже начала распространяться по его кровеносной системе.

И с удивлением понял, что убил его даже не яд.

А яд, смешанный с энергией Искажения. Словно отрава парализовала все системы организма, а аномальная энергия заместила собой эфир. И все это — за пару секунд.

Отравленный артефакт? Но какой артефакт способен убить так быстро? Я не знал ничего подобного ни в своем родном мире, ни в этом.

Но я не хотел останавливаться и продолжал «качать» Немца, надеясь разогнать остатки эфира.

— Проклятье, давай же! — я вложил в слова весь гнев, что копился во мне с самого утра. — Ты мне нужен, ты должен ответить!

Его губы слегка дрогнули, но он смог лишь издать слабый хрип. Я почувствовал, как эфир в его теле отозвался на мое вмешательство, но яд уже успел завладеть каждым нервом, каждой клеткой его тела.

Бесполезно. Даже Черный Алмаз не может остановить саму смерть.

В этот момент сквозь шум леса до меня донеслись звуки быстрых шагов. Делянов выбрался на вершину скалы и замер, взглянув на нас. Его взгляд, обычно спокойный, на этот раз выражал тревогу и замешательство. Он все понял.

— Кончено, — прошептал я и покачал головой. — Когда он понял, что не сможет уйти, то принял яд.

— Дерьмо. Его нужно было допросить.

Я лишь молча кивнул. Но сейчас-то чего распинаться. Немец свой выбор сделал. Но кому или чему был настолько предан этот человек, что предпочел смерть? Или чего настолько боялся?

— Алексей, — тихо окликнул меня Делянов, подходя ближе, — Кушелев уже в пути. Подкрепление скоро будет здесь. Нам нужно возвращаться. Заберем его с собой.

— Конечно.

Я медленно поднялся на ноги, чувствуя, как усталость подступила к сознанию, заставляя тело наливаться свинцом. Только сейчас, когда адреналин начал отпускать, я осознал, что сам был в миллиметре от выгорания.

Предрассветный сумрак обволакивал лес, словно пытаясь затушевать все произошедшее. Вместе с Деляновым мы тащили тело Немца, пересекая остатки разрушенной усадьбы. Каждый шаг давался тяжелее — не физически, а от гнетущего чувства незавершенности. Немец унес с собой ответы на вопросы, ради которых мы сражались, и осознание этого жгло не хуже свежей раны.

Утешало лишь то, что Катерину удалось спасти.

Усадьба превратилась в поле битвы: следы от взрывов, сгоревшие и обломанные стены, раскрошенные двери, словно весь дом был вырван из земли. Среди руин дымились какие-то обломки, которые еще недавно могли быть чем угодно — рабочими инструментами, элементами артефактов, мебелью. В воздухе отчетливо ощущался запах гари, смешанный с медным привкусом крови.

Кушелев уже прибыл. Подполковник стоял в стороне, взирая на последствия нашей вылазки. Его группа уже начала обследование местности, а маголекари возились с Катериной на носилках неподалеку. Я не сразу заметил ее, но когда увидел, сердце пропустило удар. Она лежала бледная, безжизненная, словно стеклянная, и лишь легкое движение ее грудной клетки говорило, что она жива. Рядом стояла Яковлева, хмуро наблюдая за работой помощников, которые подготавливали девушку к транспортировке.

Когда мы подошли ближе, Кушелев, нахмурившись, повернулся к нам.

— Итак, — тихо произнес он, кивая на тело Немца. — Есть новости? Хоть что-то?

Я вздохнул, едва сдерживая раздражение, хотя прекрасно понимал, что он просто делал свою работу.

— Нет, ваше высокоблагородие, — ответил я резко, даже не подумав о том, как это прозвучит. — Он принял яд. Слишком быстро, чтобы я успел что-либо предпринять. Мгновенно ушел.

Капитан Делянов кивнул, и я понял, что сейчас он попытается меня выгородить.

— Николаев пытался его реанимировать и сделал все, что смог. Но этот человек явно не собирался сдаваться живым.

Кушелев молча смотрел на Немца. Затем медленно кивнул, обдумывая наши слова. Делянов бросил взгляд на командира, откинул назад прилипшие ко лбу волосы и откашлялся.

— Мертвый свидетель — не лучший свидетель, — произнес он, оглядываясь на руины. — Но нам нужно знать, что здесь вообще творилось. Хотя бы обрывки информации. Мы перелопатим здесь все, каждый камень и каждую горелую доску.

Кушелев тяжело вздохнул, окинув взглядом окрестности.

— Яковлева осмотрела девушку, — сказал он, кивая в сторону Катерины. — Говорит, ее состояние… сложное. Она еще не пришла в себя, и, кажется, ей что-то вкололи. Возможно, какой-то наркотик. Также у девушки превышен фон аномальной энергии.

Я рассеянно кивнул.

— Да, я это еще тогда понял. Когда нашел ее. Стянул немного, но, думаю, ей лучше как можно быстрее оказаться в Петербурге. Там смогут разобраться, что с ней.

Кушелев нахмурился.

— Я уже вызвал вертолет. Яковлева… В растерянности, а это ей не свойственно. Она утверждает, что таких случаев раньше не встречала. При этом Яковлева предполагает, что инъекция способна каким-то образом поражать эфир. Мы не знаем, какие могут быть последствия. Или как они повлияют на её магические способности.

Услышанное мне совсем не понравилось.

— Ваше высокоблагородие, я могу поговорить с госпожой Яковлевой?

— Конечно, Николаев.

Подполковник отпустил меня и сам принялся о чем-то говорить с Деляновым. Я же направился прямиком к маголекарю. Поймав мой взгляд, она кивнула и жестом подозвала к себе.

— Алексей, мне нужно вас осмотреть.

— Я в порядке, Анна Петровна. Мне бы только кофейку…

— Николаев, вы в своем уме? — Накинулась на меня женщина. — После всего, что сегодня с вами произошло, я удивлена, что вы вообще держитесь на ногах! А ну марш сюда на диагностику.

У меня не было сил сопротивляться. Да и протокол того требовал. После каждого Искажения — осмотр и анализы. После стычки — осмотр. А после взрыва, в эпицентре которого оказались мы с Катериной, по уму, нас и вовсе следовало отправить в министерскую больницу для полного обследования. Так что Яковлева просто делала свою работу. Хотя сама валилась с ног от усталости.

— Как Романова? — спросил я, когда Яковлева принялась за диагностику.

— Неплохо держится, но есть моменты, которые меня беспокоят. Я не понимаю, что с ней сделали. Похоже на наркотик, но очень странный. Но у меня здесь, в поле, нет ничего, что могло бы помочь выяснить. Поэтому просто ждем транспорт.

Я видел, что ее что-то смущало, но женщина словно не хотела никого беспокоить неподтвержденными предположениями.

— И вас я бы тоже поскорее отправила в Петербург, Алексей Иоаннович, — вздохнув, добавила Яковлева. — У вас начальная стадия выгорания. Вы на пределе.

— Знаю. Мне просто нужно отдохнуть. Я поглотил достаточно аномальной силы, но телу нужно время, чтобы ее переработать в эфир. Пара дней покоя — и буду как новенький.

— У вас будет время прийти в себя. В больнице.

Когда Яковлева отпустила меня — точнее, разрешила праздно шататься по территории — утренний туман уже почти рассеялся. Водяная пыль смешалась с дымом и пылью, еще висевшими над развалинами. Маголекари, поисковики, сотрудники химико-лабораторной службы — все методично работали, прочесывая территорию, обследуя остатки постройки и завалы, под которыми могли остаться улики.

Поисковики не пропускали ни одного метра участка, где некогда был подвал. По словам выживших охранников, там могла находиться техника и другое оборудование. В отдельных местах они осторожно наклонялись, проверяя следы подземных конструкций или обнаруженные металлические фрагменты.

Одна из групп, работавших на завалах, внезапно обнаружила целый ящик с чертежами и несколькими десятками страниц технической документации. Сотрудник, наткнувшийся на находку, тут же запечатал её в защитный ящик и передал в грузовик. Все, что представляло хоть какую-то ценность, упаковывалось и опечатывалось.