— Ты ведь в Ольвию по юности ходил.
— Ходил. Сообща с родичами. Нас там два раза по десятку было. И у всех — копья с костяными наконечниками да ножи. И то — чудом ушли.
— Отчего же?
— Зажали нас. Хитрости выманили в переулок по темноте, да придавили. Когда проход в три шага шириной, а на тебя надвигаются добрые воины в железе кованом да с большими щитами, много не навоюешь. Повздорили мы с нанимателем. Заплатить стали требовать после очередного пустого обещания. Ну он и решил это прекратить по-своему.
— И как ушли?
— Чудом… лишь чудом.
— Каким же?
— У Борза нашего полюбовница там нашлась. Вот она в одном доме и жила, у которого нас прижали. Увидела. И дверь отворила. Мы через что и утекли. И ее прихватили, иначе бы сгубили.
— Жива она еще?
— Куда там? — махнул Вернидуб. — Погоня стрелы пускала. Вот одна ее и настигла.
— А наших много ушло?
— Едва десяток.
Неждан промолчал.
— Думаешь? Правильно. Подумай. Повезет — в рабы попадешь. А ежели нет — сразу примучают. И хорошо, если без пыток обойдется.
— Я везучий. Прорвусь. Да и чего тебе тревожится? Я тебе уже показал и еще покажу, как железо делать. Пользуйся.
— Гостята тебе не враг, — с нажимом произнес седой.
— Ты полагаешь, что, если несколько раз повторишь одни и те же слова, они станут более убедительными? К тому же я не боюсь смерти. Судя по твоим рассказам — один раз я уже умер. В тот день, когда пришли набежники.
— Давай ты не будешь спешить?
— А чего тянуть?
— Я обещаю, по весне пойду к Гостяте и найду способ вас примирить.
— Он должен мне жизнь отца и матери, сестер и весь скот угнанный набежниками. Ибо если бы не он — нас бы сюда не отселили.
— Если бы не он, ты бы и ведуном не стал.
— Как будто я этого у кого-то просил, — скривился Неждан.
— В твоих речах я слышу Перуна. — серьезно произнес Вернидуб. — Не отдавайся ему всецело. Его путь — путь войны… крови… бесконечной крови без конца и края.
— Именно поэтому я и хочу уйти. Живите в покое, как привыкли.
— Ты был дан богами этому роду. Здесь и сейчас. Мыслишь, боги не ведали, что творили, породив великого ведуна шутки ради?
Неждан промолчал.
— Просто доверься мне. Обещаю — я договорюсь.
Парень повернулся. Внимательно посмотрел в глаза Вернидубу. И, после, наверное, минуты игры «в гляделки».
Кивнул.
И, возвращаясь к строганию башмака из липы, едва заметно усмехнулся краешком рта. Вербовка агента влияния потихоньку продвигалась. Хотя и не без проблем. Но ничего, до весны еще было время. А отступать без боя Иван-Неждан не собирался…
[1] Здесь имеется в виду выделение древесного спирта пиролизом.
[2] Суть задумки сводился к тому, чтобы воткнуть в лиственное дерево железный стержень, а в землю на расстоянии 15–20 см — медный, что должно дать около 0,2В напряжения постоянного тока между ними. Что позволит с помощью простейшей катушки даже с железной обмотки намагничивать науглероженные и закаленные куски железа. Дуб же он был деревом Перуна, который являлся богом грома (молнии), так-то без разницы.
[3] Вареное льняное масло высыхая полимеризуется. На этом качестве основана технология производства первых клеенок столовых и линолеумов.
Часть 2
Глава 4
166, сентябрь, 18
Неждан взялся за брусья.
Чуть подпрыгнул, выходя на них в стойку.
И начал работать.
Спокойно и осторожно. Это тело еще не было готово к серьезным нагрузкам. Поэтому парень опасался получить по неосторожности травму. Вот и берегся. Ну и разогревался вдумчиво и основательно…
Изначально, в самом начале лета, тело Неждана совсем никуда не годилось. Да, оно оказалось достаточно выносливое и способное к рутинному, неспешному труду с невысокой физической нагрузкой. Но при этом имело слаборазвитую мышечную массу и никакую растяжку. Из-за чего парень себя чувствовал деревянной немощью.
Так что, решив вопрос с питанием и немного освоившись, Неждан начал тренировки. Разумеется, с достаточно умеренных нагрузок. Простые растяжки да формирование функциональных навыков. В первую очередь жизненно важных в текущих реалиях, таких как метание дротиков да пуль. Перед чем он выполнял разогревающий комплекс, который сам по себе его немало утомлял.
Шло тяжело.
Слишком уж он был физически слабым на старте.
Но незаметно пролетали неделя за неделей и сытное питание с большим количеством белков и сахаров[1] начали сказываться. Вкупе с тренировками.
Тело начало натурально оживать.
Он уже стал добавлять пробежки и небольшие заплывы, очень тщательно следя при этом за водой. Чтобы не нахлебаться. На дворе ведь не XXI век, и, ежели ты поймал какую-нибудь дизентерию, мало не покажется. Но плавание ему было нужно просто как один из компонентов мягкого укрепления плечевого пояса и позвоночника. Слишком слабых. Слишком не развитых.
Начал отжиматься. Пытаться.
Потом сделал себе турник.
Для начала привел в порядок обычную ветку подходящего диаметра, растущую на нужной высоте. А позже сделал специальный спортивный снаряд, вкопав две крепкие жерди с Y-образной вилкой на конце, куда и привязал перекладину. Укрепив эти стойки дополнительно подпорками, чтобы поменьше качались.
Ну и, наконец, поставил брусья, изготовив их по такому же принципу, что и турник.
Тренировки вел ежедневно, но на разные группы мышц. Понемногу. И соотнося с трудовыми физическими нагрузками. Просто для того, чтобы не получить какие-то ненужные проблемы. По чуть-чуть. Стараясь прислушиваться к телу и его ощущениям.
Продолжая при этом метать дротики и пули.
Каждый день.
Пусть недолго, но без выходных. Исключая совсем уж ненастные дни. Наблюдая за тем, как на глазах улучшаются его результаты. Может и не в плане силы или дальности, но в твердости руки и навыках уж точно…
— И охота тебе этим заниматься? Поспал бы лучше. — подходя с кувшином кипяченой воды, произнес Вернидуб.
Неждан усмехнулся.
Седой был в своем репертуаре. Возможно, в нем сказывался возраст, возможно, местный менталитет, а то и все это разом. Впрочем, несмотря на ворчание, он сам почти всегда присоединялся. Так и сейчас. Поставил воду на траву в сторонке. Подошел к турнику. И повис на нем. Это он любил больше всего, говоря, что в спине потом легче.
Неждан же его подначивал подтягиваться.
Иногда он велся, иногда нет.
Но эта игра шла всегда.
— Ну же, ну же! Давай! — кричал ему парень.
Седой же висел колбаской, наслаждаясь тем, как его спина растягивается.
— Если тебе тяжело, то давай я немного тебя подсажу, чтобы подтянулся уже.
— Да зачем это вообще делать⁈ — в сердцах воскликнул Вернидуб, спрыгивая с турника на землю.
— Представь, поскользнулся ты у обрыва и, падая, схватился за корень. Сколько ты сможешь подтянуться, вися на нем?
— Для чего мне это делать больше одного раза? — удивился он.
— Шуткую я, — хохотнул Неждан. — Эти упражнения надобны для укрепления спины и отчасти рук.
— Это все хорошо, но ты не ответил — какая в том суть. Ну, укрепил я спину, а для чего?
— От мяса на спине очень многое зависит в бою.
— В бою? — ахнул Вернидуб. — Ты не забыл, что ты — ведун?
— А разве ведуну воином быть нельзя?
— Каждому свое!
— Не соглашусь с тобой. — расплылся в улыбке парень.
— Отчего же?
— Вот скажи, должен ли быть ведун убедителен?
— А как иначе? Ежели он неубедителен, то совсем беда.
— Вот! — назидательно поднял палец Неждан. — А всем известно, что добрым словом и топором убеждать намного сподручнее, чем одними лишь добрым словом.
