Вернидуб хотел было возразить, но тут зарычал пес. Негромко, но отчетливо. И, повернувшись в ту сторону, куда животинка глядела, заметили троицу. Они стояли на опушке и явно мялись, не решаясь подойти.

Их можно было понять.

Вон, гости на кораблике тоже не сильно-то и рвались на берег. Несмотря на определенную позу сармата и Гостяты. А все потому, что местечко это выглядело странно на вкус местных обитателей.

Вот полуземлянка. На первый взгляд ничего такого. Обычная. Но над ней нависает довольно длинный и высокий навес, крытый соломой. Который еще и в значительной степени имеет легкие плетеные стенки.

Кто так делает здесь?

Правильно, никто.

Как следы горна и сыродутной печи? Вон в стороне стояли. Причем горн практически целый. А туалет класса сортир, пусть и с плетеными стенками? Маленькая такая странная будочка-плетенка с односкатной соломенной крышей. Что это? А учебный полигон с мишенями? А турник с брусьями?

Иными словами — и место странное, и люди, и занимались эти самые персонажи чем-то непонятным. А о том, что здесь поселились ведуны, видимо, уже по округе разнеслось эхом. Вот и робели.

Осознав это, Неждан даже захотел черепа животных на кольях по периметру расставить. И вообще, какой-нибудь сказочной жути развести. Просто что-то незваные люди ходили пореже и вели себя осторожнее.

Да и у воды надо что-то сделать.

Может, из колоды какой голову змеи, словно выглядывающей из жижи? Или еще чего.

Ну а что?

Раз стал ведуном — грех не пользоваться. Репутация сама себя не создаст.

Вернидуб же тем временем махнул рукой этим гостям, приглашая. И те осторожно подошли.

— Доброго дня вам, — поклонился старший, говоря понятно, но явно на другом языке.

— И вам доброго, — максимально благожелательно ответил седой. — Кто вы? И что вас привело к нам?

— Родичей мы своих потеряли. Дурнем ушли да пропали. Вот и подошли узнать, не видели ли вы их?

— А что за родичи? — вышел вперед Неждан, перехватывая разговор.

— Трое. Один постарше, трое помоложе — как ты примерно.

— Одеты как были? Что-то приметное у них было? Может цвет волос али шрам какой?

— Да одеты как все. Ничего примечательного, — пожал плечами их старший. — А у вас тут много людей, разве ходит?

— Хватает. Места глухие, а то сюда, то туда кто-то бегает. Даже вон — Арак наведывался из роксоланов.

При этом имени лица собеседников скисли и натурально посерели. Видимо, знали, ценили, любили этого персонажа.

— Тоже из вас всю кровь пьет?

— Хуже гнуса, — процедил старший.

— У вас кто рыбалкой али охотой промышляет?

— Уже нет.

— А ранее?

— Бывало, но все либо перевелись, либо бросили то занятие.

— Отчего же? Арак тот сказывал, что за промысел нужно платить в четверо от десятины. Это не так много.

— Так-то оно так, только этот кровопивец сам сказывает, сколько ты добыл. Поначалу прибирает немного. А потом, ежели год неудачный, то может обвинить в воровстве и забрать промысловика в рабство. Для оплаты. Чтобы отработал.

— Кто-то возвращался?

— Он тех промысловиков продает как скотину. Больше их никто не видел. Сказывают, что на рудники ромеем, али эллинам в Боспор.

Неждан выразительно взглянул на Вернидубом, но промолчал и задал гостям новый вопрос:

— А набеги? Набеги на промысловых людей случались?

— Не ведаю. Но обычно, ежели таковые идет, то их стараются прибрать прежде всего.

— А ты мне об этом отчего не сказывал? — спросил Неждан у седого, не сдержавшись.

— Так укрыли бы мы тебя.

— Укрыли? — скривился парень.

— К тому же он тебе дал два лета еще.

— Ты веришь его словам?

— Так вы видели наших? — вклинился старший из гостей, видя, как явно разгорается ругань на ровном месте.

— Точно не сказать, — ответил Неждан, продолжая также раздраженно глядеть на Вернидуба и не поворачиваясь к гостям. — Но, быть может, видели. Трое ребят похожих заходили. Но были совсем недолго. Глянули, что тут живут и пошли дальше.

— А куда пошли?

— Да вдоль реки. Там хорошо след от стада виден. Видать, осматривать оставленные поселения. Туда же и Борята со своими ходил. Да и, мыслю, не только он.

Слова эти заставили их нахмуриться и посереть лицом. Судя по всему, поняли — сгинули те троя. И концов уже не найти. Впрочем, в бочку лезть не стали и оказались настроены вполне мирно. Более того, сами предложили разделить трапезу…

— А это вы чем занимались? — спросил старший в троице, указывая на турник с брусьями.

— Упражняюсь в делах ратных.

— Так? — удивился младший из гостей.

— То нехитрая снасть для укрепления тела.

— А там что? — поинтересовался средний, указав в сторону полигона.

— Там я учусь метать копья и камни.

— Но зачем? — спросил старший.

— Моих родителей и сестер похитили. Мой скот угнали. Мое имущество унесли. Я хочу мести.

— Справедливо, — кивнул старший. — Но ты ведун.

— Оттого и жажду крови. Те, кто ходили в набег этот, должны умереть. От моей руки или волею богов — мне без разницы.

— Слышали мы, что они издалека. И много их было. Опасно идти на такую месть в одиночку. Поймают и убьют. Так и сгинешь без всякого проку.

— Если бы я не надеялся, то не готовился, — развел руками Неждан.

— И ты его не отговариваешь?

— Отговариваю, — охотно кивнул Вернидуб. — Но он уперт как молодой баран. Да и сродство бога в нем играет. Впрочем, я надеюсь, удастся отвратить его от этого пути.

— А сродство с кем у него?

— С обоими Близнецами. Оттого он порой речью одного сказывает, а порой другого.

— А так бывает?

— Сам удивлен. — развел руками Вернидуб.

— Вы далеко живете отсюда? — поинтересовался Неждан, меняя тему.

— Два дня пешком, ежели через лес напрямик. Но так мало кто ходит. А ежели по берегам идти, то добрую неделю пробираться.

— Отчего же через лес не ходят?

— Волки. Много волков. Они уже которую зиму проказничают. Мы по лесу только втроем и ходим, не менее. И посохи берем потолще да покрепче, чтобы ежели что отгонять серых. И костры обязательно разводим.

— Слушайте, — подал вперед Неждан. — А хотите добро расторговаться на будущий год?

— Чем же?

— Да хотя бы теми же шкурами.

— Если Арак или кто иной прознает, то обложит особой данью. А что будет дальше мы уже сказывали. Никто из наших не желает такого.

— А как он прознает? Неужто кто-то из своих болтать попусту станет?

— Так, шкуры-то увидит. Ежели в одежде прибавились, то не беда. А ежели на торг пошли — не пропустит. Да и болтунов хватает, особливо тех, что благоволения хотят.

— А мы поступим хитрее, — улыбнулся Неждан. — Про меня эти кровопийцы уже знают, что промыслом живу. Оттого спрос так и так будет. Но я могу брать на себя ваши шкуры и торговать ими.

— И какой с того тебе интерес?

— Так доля с выручки. Сколько с ним наторгую — после поделим. Половина — моя. Главное — выделывать их добро, как я покажу. Во и выйдет складно. И вам охота с мясом без опаски. И мне прибыток.

— А своим мы что сказывать станем, когда мясо принесем?

— Так и скажите, что я охотой промышляю. А вы у меня мясо взяли за подмогу в делах разных. Мало ли какие дела будут у ведуна?

— Ежели вскроется — головы не сносить, — хмуро произнес старший.

— А я и не неволю. Но если пожелаете мяса прибыток да половину выручки со шкур, то вы знаете к кому идти. Но не спешите. Поговорите с теми, кто за языком следит и о своих печется, а не роксаланам прислуживает. И если надумаете — приходите.

— Велес, — улыбнулся Вернидуб. — Слышите его голос?

— Да, — с некоторой задержкой ответил старший. — А как Перун сказывает?

— Лучше вам это не видеть. — максимально серьезно ответил седой. — Он с копьем на кабана бросился, как Перун заговорил. И вам скажу жесткое у этого лесного порося мясо. Вари — не вари — с трудом жуется.