Посте тестирования, показавшего неплохие способности, отправили его на обучение в Аничков Дворец, а оттуда — налаживать производство фабричных кондитерских изделий. Безе, мармелад, пастила, вот это вот всё. На организацию дела пошли деньги от продажи остатков поместья (распродали малыми кусками с торгов крестьянам окрестных деревень) и подписка на доли среди членов Вольного экономического общества. Кстати, эту структуру решили масштабировать, открыв, кроме Петербурга, такие же отделения в Москве и иных крупных городах.
И вот так вот, в ручном режиме, мы стали пристраивать дворян одного за другим. Долго, кропотливо, мешкотно, но что делать?
И, наконец, последний (но не по значению) момент для устранения проблемы обеднения дворян. Чтобы не разоряться — надо сократить расходы! Казалось бы, просто, но сделать это оказалось ох как не так легко…
Эту тему мы долго обсуждали с канцлером Воронцовым; но, не удовлетворившись результатом наших с ним изысканий, я инициировал публичную дискуссию через печать. Надо сказать, что в Петербурге, наэлектризованном колоссальными переменами в жизни Российской Державы и ещё более грандиозными перспективами, вдруг развелось видимо-невидимо разных газет, журналов, еженедельников и прочего печатного продукта. В большинстве своём они занимались обсасыванием слухов из околоправительственных кругов; но я, иногда почитывая этот печатный мусор, иной раз находил своим умудрённым опытом проживания в 21-м вере взором заказные статейки, направленные против чьих-то политических противников или продвигавшие какую-то выгодную тему — например, отмену казённой монополии на спирт и возврат к откупам. Не без интереса обнаружив такого рода «контент», я обратил на это внимание Сперанского.
— Михаил Михайлович! Вот, полюбуйтесь — в «Вестях с Невы» опять появилась купленная статья про благотворную роль винных откупщиков, почти один-в-один повторяемая в нескольких печатных изданиях. Я вам приказываю заняться анализом этих статей, на предмет, кто из наших издателей подвержен призывному мычанию Золотого тельца, а кто-нет. И тех, и других надо заметить: и принципиальных, и продажных. Обе эти разновидности могут быть по-своему полезны… Вы ведь и так читаете газеты? Ну вот, теперь будете делать это с пользой.
Итак, возвращаясь к вопросу: инициировали мы обсуждение запрета на экспорт некоторых предметов роскоши. Честно говоря, без иных вещей вполне можно было бы прожить — дорогущие лионские шелка, венская мебель, венецианское стекло, оливки, каперсы, черепаховое мясо, солёные лимоны… Ну вот кому, скажите, нужны солёные лимоны? Я понимаю, если бы они стоили гроши — так нет!
Огромные расходы дворяне несли на одежду — особенно украшения и дамские платья, а также на мундиры. К счастью, мода на классический костюм сильно переменила дело: вместо дорогого бархата в моду вошёл воздушный муслин. Эту тонкую хлопчатобумажную ткань оказалось возможно закупать на Востоке — в Персии и Турции, — а также наладить ее выработку прямо в России, ведь делалась она из того же самого миткаля. Я отправил нужные указания Грачёву, прислал ему опытных ткачей из Тебриза и Мосула, и вскоре он смог получить вполне приличные образцы собственных тканей.
С украшениями тоже всё получилось очень удачно. Мода на бриллианты прошла, теперь все были без ума от резных камей в эллинском стиле, выполнявшихся из полудрагоценных камней. На это дело мы запрягли учеников из Императорской академии художеств. Но, рук не хватало: пришлось завезти несколько опытных в этом деле иностранцев. В частности, так появился в Петербурге некий Иммануил Араужио,
Но самая стрёмная ситуация была с винами, особенно — с шампанским. Запрет на него я ввести не решился — пожалуй, для дворянства это было бы уже чересчур, да и французы обидятся, а я с ними стараюсь поддерживать нормальные отношения. На это вино уже действовали очень высокие, 100% — е ввозные тарифы — и пусть, пожалуй, всё так и остаётся. Но задачу «снизить расходы дворянства на роскошь» таможенные сборы никак не решали.
Тут я вспомнил, что ещё три года назад слышал на Дону про «Цимлянское» вино. Худо — бедно, а замена шампанского! Вместо дорогих французских вин можно разбить виноградники на Кубани и в Крыму!
Отличный план. Только вот есть одно «но» — я был и на Дону, и в Крыму три года назад, и воочию видел, что там в плане виноделия конь не валялся. Что-то конечно есть, но до серьёзных масштабов очень далеко.
Отправил туда Каразина с поручением произвести ревизию и опыты в больших размерах. Плодом этой поездки явилась записка «Беспристрастный взгляд на южный берег Тавриды и на его произведения», где Василий Назарович подверг критике практиковавшиеся у нас на Юге способы насаждения и поднятия крымского виноделия. «Издерживаются 15 тысяч рублей на Никитский сад и его винодельное училище, — писал он, — и за это отправляется ко двору ежегодно 50 бочонков винограда — с 50 тысяч кустов». О существующей там школе виноделия он сообщил самые печальные сведения. Школа существовала уже 3 года, а из нее не вышло еще ни одного дельного садовника, и немудрено: ученики школьной администрацией трактуемы были исключительно как рабочая сила. Не только о научном образовании, но даже об обучении грамоте учеников никто не думал, хотя на это были ассигнованы нужные суммы. Словом, это оказался тип сельскохозяйственной школы, которые учреждаются частными землевладельцами и служат только для снабжения имения даровою рабочею силою и предлогом для получения субсидии от казны. К сожалению, такое явление широко распространилось после громких успехов школы Болотова и ей подобных.
Для истребления этого зла, Каразин предложил оплачивать успехи всех этих сельскохозяйственных школ не авансом, а по факту представления ими выучившихся и знающих виноградарей, виноделов и агрономов.
Полностью согласившись с Василием Назаровичем в этом отношении, я отдал необходимые распоряжения. Но этого было мало. Требовались прежде всего хорошие люди — энтузиасты своего дела, таких как Болотов; а ещё были потребны инвесторы, имеющие собственные материальные интересы в успехе задуманного дела.
Первым делом был направлен запрос в Вольное экономическое общество. Я предлагал участникам этого благородного заведения подобрать толковых людей для учреждения на юге России двух винодельческих компаний, которые занимались бы — одно Цимлянскими винами, другое — винами Южного берега Крыма. При должном качестве винного материала и некоторой рекламе можно было рассчитывать заменить на нашем рынке дорогие французские вина много более дешёвыми отечественными аналогами.
Здесь у меня был и личный интерес. Дело в том что почти все производимые в мире вина были сладкими или полусладкими. Отыскать полусухое шампанское, а тем паче брют — решительно невозможно. Мои же вкусы, сформированные в XXI веке, склонялись именно к сухому. А его нет. Нигде! Так что одной из поставленных задач для новых винодельческих компаний как раз стало получение сухих и полусухих марочных вин.
Понятное дело, нужны толковые специалисты-виноделы. Водятся они в Европах, у нас пока ничего не выросло. Пытались уже завозить; тот же Потёмкин искал хороших виноделов, привёз аж целого графа Пармского, но ничего путного из этой затеи не получилось.
Тут мне, однако, пришло в голову отличное решение: иезуиты! Среди духовных лиц вообще попадаются весьма сведущие в виноделии — как известно, то же шампанское изобрели в монастыре. Почему был не пошарить по этой линии? Да, конечно, они будут пропихивать свою католическую повестку — но, раз с Папой они не дружат, то почему бы и нет? Кстати, может быть, вообще продвинуть новый, более правильный католицизм?
В общем, виноделов можно найти. Намного сложнее обстоит дело с виноградом. На Дону виноградников пока мало, и они, бывает, вымерзают. Крымские плантации сильно пострадали за время войны, а местные сорта иной раз не очень-то подходят для виноделия. И что делать?
И тут я вспомнил свою поездку в Крым три года назад. Там я видел привозимый из Турции сгущённый виноградный сок. Стоит он страшно дёшево, очень сладкий, не портится даже в жару. Бинго!
