На всей территории страны, кроме Урала, была объявлена «горная свобода» — право изыскивать и разрабатывать полезные ископаемые. Свобода устраивать промышленные заведения сдерживалась только обязанностью воздерживаться от причинения ущерба природе и окрестным землепользователям.

Второй момент, к которому я пришёл в своих размышлениях — надо способствовать созданию помещиками промышленных предприятий. Взявшись за это дело с Воронцовым и Каразиным, я разработал следующую систему: дворянин, желающий создать завод, продавал своё поместье крестьянам через Крестьянский банк, финансировавший такие сделки. Крестьянский банк должен был, купив большой кусок земли, разделить его на куски и распродать небольшими участками по 10–40 десятин, удобными для приобретения крестьянами. Разумеется, если поместье уже было заложено в банк, сумма задолженности изымалась из покупной цены, но обычно разница в этих суммах была положительной.

Итак, деньги бывший помещик мог получить от продажи поместья. А вот что касается идеи, на чём, собственно, зарабатывать — какое предприятие открыть — вот с этим наблюдались серьёзные проблемы.

Вообще, помещики не чурались промышленных заведений (в отличие от торговли, которую считали прерогативой сиволапых купцов). Но вот список заведений, устраиваемых этими людьми, был очень ограничен: или винокурня, или чесальня льна. И всё: даже простейший полотняный заводик казался им невероятным хайтеком. К ведь это сравнительно образованные люди!

Надо было что-то с этим сделать, переломить ситуацию в лучшую сторону. И это была большая проблема!

Пришлось заняться этим вплотную. Я назначил трёх специальных статс-секретарей, которые должны были практически в индивидуальном порядке подбирать для дворян подходящие им занятия и промышленные заведения. Дело это оказалось очень непростое. Сначала мы устраивали для дворян-соискателей несколько видоизменённую мною версию игры «Монополия». Таким образом отсеивали тех, кто вообще ничего не понимал в делах. Затем, с ними проводились собеседования, где выявлялись их знания и предпочтения. И уже в зависимости от результатов этого общения им предлагали те или иные занятия. Иногда статс-секретари справлялись сами, а иногда приходилось заниматься этим лично мне.

Одним из первых, кто оказался у меня на приёме, оказался молодой князь Всеволод Андреевич Всеволожский. Молодой, красивый офицер Конногвардейского полка, недавно получивший большое наследство, неожиданно возжелал удариться в предпринимательство, и особенно интересовался недавно появившимися пароходами.

— Извольте, Всеволод Андреевич — ободрил его я, — дел в этой сфере просто невпроворот!

Вскоре мы договорились об устройстве в Нижнем Новгороде большого кораблестроительного завода. Обговорили условия (половина паёв должна принадлежать казне), обговорили кредит (под 6%), а под конец начинающий предприниматель немного смущённо попросил:

— Ваше Величество, льщу себя надеждою иметь привилегию на всё пароходное сообщение по Волге!

Я сначала не поверил своим ушам. Этот тип получает финансирование из казны, уникальные по местным меркам технологии, и ещё вдобавок хочет стать монопольным перевозчиком по всему протяжению Волги? Да он охренел!

— Политика моего царствования заключается в избегании, поелику это возможно, устройства всякой монополии, и поощрении соревновательности — справившись с собою, дипломатично ответил я, — как это было и при бабке нашей Екатерине. Ближайшие годы вам и так ничего особо не угрожает, ведь паровые машины для парохода будут пока поставляться только вам. Но потом придётся конкурировать с другими производителями, и надобно подготовиться к этому заранее!

Явился к нам некто Яковлев из Владимирской губернии. Бывший артиллерийский офицер, успел побывать под Измаилом, где был ранен и, потеряв ногу по колено, уволен со службы. Поместья не имеет. Опыта коммерческой деятельности тоже нет, кроме закупки лошадей и провианта для артиллерийской роты.

На собеседовании со статс-секретарями показал себя достаточно толковым. Конечно, собеседование — это одно, а жизнь — совершенно другое,и, возможно, господин, на первый взгляд выглядевший многообещающим, на деле окажется совершенно негодным коммерсантом. Но тут уже не угадаешь; стопроцентного способа проверить способности претендента не существует.

Направили его в только что открытое в Аничковом дворце Санкт-Петербургское Коммерческое Училище. Это всесословное заведение давало двухлетний курс по шести специальностям: коммерция (торговля), международная торговля, коммерческая юриспруденция (после университета), текстильное производство, строительство, сельское хозяйство, машиностроение; но готовили тут не инженеров, а именно предпринимателей и управляющих. Лекции читали не только приглашённые профессора, но и «деловые люди», негоцианты, механики, горные инженеры, банкиры, купцы, с лучшей стороны показавшие себя в деле.

Принимали сюда без учёта сословной принадлежности. Тех, кто показывал хорошие результаты на собеседовании и в тестировании, учили за казённый счёт, остальных, разумеется, «своекоштно». По окончании курса выпускникам, получившим высокие баллы, подбирали «бизнес-идеи» из банка, образованного в основном из разного рода информации, вытянутой из моей многострадальной головы гипнотизёром Пьюсегюром. Чего там только не было! Игрушки, настольные игры, сюжеты книг, заколки, рецепты десертов и конфет, патефоны, покрой одежды, ювелирные изделия, мебель, разного рода услуги, стройматериалы, инструменты, оформление торговых мест, идеи для рекламы и дизайна, лампы, стекло, лекарства… всего и не перечислишь!

Следующим был дворянин Агарков; откуда-то из-под Мценска, из бывших губернских чиновников. Молод, чуть за тридцать, сообразителен, и неплохо владеет французским. Получив в наследство небольшое, сильно обременённое долгами поместье, вопреки советам родных, от наследования не отказался (в этом случае он был бы свободен от долгов) и стал пытаться рассчитаться за всё, повысив доходность земли. На этой почве не поладил с крестьянами (он перевёл их всех на «месячину»), и после объявления «воли» его крестьяне все съехали в Таврическую губернию. Направлен после тестирования на службу в Почтовое ведомство. После реформы почты я начал расширять её деятельность на другие страны, в частности, на немецкие княжества и во Францию, с перспективой охватить всю Европу. Соответственно понадобились компетентные люди.

Овсянников, из под Орла. Разумеется, в производстве не ухом ни рылом; но вроде ответственен и неглуп. Для обучения в Коммерческом училище не подошёл. Познаний особых не имеет, и вообще ничем, собственно непримечателен, кроме одного — есть у него странное для дворянина увлечение вырезать из дерева всякие хитрые штукенции. Зацепившись за эту мелочь, нашли ему простое производство: «пузеля», сиречь паззлы. Этой шутки пока ещё нигде не делают, а рынок подобных вещей в Европе, где люди, испытывая сильнейший дефицит развлечений, либо играют в карты, либо пьют, поистине безграничен!

Свечин, из тверских дворян. Молодой поручик Староингерманландского полка.Типический случай — отец разорил поместье займами и игрой в карты. Был ранен в Персидском походе, но уже почти излечился. Вознаграждение по службе не позволяет свести концы с концами; ходатайствует пристроить его к более «хлебному» делу. Особо ничем не знаменит, но есть увлечение: гурман-с! Любит хорошо и вкусно покушать… Из Персии он как раз вывез несколько рецептов и повара-парса.

После небольшого «мозгового штурма» с моими статс-секретарями выдали ему верную шабашку: открыть в Петербурге модный ресторан! Повар у него уже есть — так что же, ближневосточная и кавказская кухня может оказаться очень кстати для избалованной столичной публики!

Покровский, бывший кавалерийский офицер. С ранением прибыл из Персии. С финансами швах — пока воевал за тридевять земель, крестьяне его, не дожидаясь соглашения об аренде, все переселились в Таврическую губернию.