Хосе Падрильо Гомес, бортстрелок, летавший вместе с Сайрусом Томпсоном. Когда при возвращении с вылета на «Бреге» эскадрона «Янки» и прикрывающее их звено «чатос» навалились пятнадцать итальянских «Фиатов», он высадил из своего «Льюиса» оба диска, до последнего патрона. А потом подобравшийся фашист сумел врезать снизу по двигателю и пилоту со стрелком пришлось прыгать. Сайрусу повезло при приземлении отделаться ушибами: он ещё в авиационной школе в своём Шайенне выполнил три учебных парашютных прыжка и понимал, что и как нужно делать. Хосе же, простой рабочий парень, пошедший в армию в первые дни путча, чтобы генералы и капиталисты не вернули в его страну неравенство и бедность, умел обращаться с пулемётом, но при прыжке из горящего бомбёра это ему не помогло. Быстро раскрывшийся купол был прорван пулемётной очередью. Поэтому сейчас голова парня в гробу была прикрыта тёмным шёлком.
Джордж Томпсон, американский лётчик. Хуан Педрос, бортстрелок. После памятного налёта на Бургос и аварии, отправившей меня в госпитальную палату, он выжил, отделавшись парой выбитых зубов. Такое редко, но бывает. А Джордж и вовсе за месяц пребывания в Испании и вовсе не получил ни царапины. Тем горше, что погибли они несправедливо и обидно. В тот день летали на бомбёжку не только наши, но и франкисты. «Бреге» мятежников отбомбились над окраинами Бильбао буквально минут за двадцать до того, как в зоне видимости появилась пара уходящих от схватки бомбёров «Янки» — уцелевшие «курносые» в этот момент крутились почти на мессе, огрызаясь огнём и норовя сковать боем как можно больше итальянцев. Но «Фиаты» разделились, и часть их кинулась в погоню за республиканскими «Бреге».
Зенитчики, стоявшие на позициях близ Бильбао не сумели остановить удар фашистских бомбардировщиков по рабочему предместью и они, обнаружив под низкими тучами силуэты однотипных самолётов, видимо, решили взять реванш. И «взяли». Купленные у эстонцев устаревшие зенитные трёхдюймовки[4] русского производства — не лучшее средство ПВО в реалиях тридцать седьмого года. Но раз уж групповая цель, не обладающая большой скоростью, летит на низкой высоте — тут сложно промахнуться. Вот они и не промахнулись.
Джордж Томпсон, видимо, был убит ещё в воздухе. Хуан Педрос погиб при падении.
Так бывает на войне.
Четыре гроба стоймя плывут поверх плеч и голов многосотенной массы людей. Четверо воинов в последний раз смотрят на город и народ, которых они защищали.
На крыши, голые ветви деревьев и мостовые столицы Страны Басков всё падает и падает снег. Всё звякают и звякают монетки, бросаемые на растянутые солдатские одеяла для вдов…
[1] В 1934–1939 гг. — государственный гимн Второй Испанской Республики.
[2] С 1931 г г. — государственный гимн США.
[3] Вообще говоря, изначально музыка написана русским композитором-самородком Александром Егоровичем Варламовым для стихов Ивана Ивановича Козлова «Не бил барабан перед смутным полком, когда мы вождя хоронили», но Бехтееву (полагаю, как и большинству читателей) больше известен текст, созданный в 1870-х годах Антоном Алексеевичем Амосовым (псевдонимом А. Архангельский). По личному субъективному мнению автора — лучшая из траурных песен на русском языке.
https://www.youtube.com/watch?v=_FgJZRInblM
[4] 76-мм зенитные пушки Лендера-Тарновского обр. 1914 г. Легитимным правительством Испании было приобретено у маленькой, но неподлеглой Эстонии двенадцать единиц, которые сами эстонцы применить к делу не умели, а сдать в металлолом не позволяло национальное прибалтийское земноводное. Причём ни приборов управления огнём, ни таблиц стрельбы в комплекте не оказалось и хотя стрелять-то из этих раритетов было ещё можно, но попадать в цель — крайне затруднительно. Говорят, где-то под Валенсией заметно позже описываемых событий эти зенитки стреляли и попадали по бронетехнике. Вполне верится: CV35 и Pz.I — это далеко не «тигры» с «пантерами», на них и старых трёхдюймовых снарядов хватит.
Глава 12
XII
Испанская республика, Бильбао, аэродром Ламиако, 14 января 1937 г.
«Дельфин» — это хо-ро-шо!
Теперь этот «толстячок» будет летать у меня «под седлом», хоть рисуй на борту Аполлона[1]!
Меня не только выписали из госпиталя, но и предоставили новый самолёт вместо ухайдаканного при памятной посадке в хлам и уже каннибализированного для «латания» однотипных бомбёров «Бреге-19Би2».
Ну, «новый» — это не совсем верное слово: на этом «Груммане ФФ-1» до меня летал Фредерик Айвз Лорд. Во время памятного предрождественского налёта на Бургос наш «ландскнехт» умудрился нахватать дырок от итальянских пулемётов: «Дельфин» хоть и считался в момент принятия его на вооружение американцами наиболее скоростным их истребителем, но итальянский «Фиат ЦР-32» «делает» его как стоячего, что и не удивительно: у «Груммана» максимальная скорость — 333 километра в час, а у итальянца 335 только крейсерская. И это притом, что самолёты — практически ровесники, и тот и другой поднялись в воздух впервые в тридцать третьем году. Думается, не сбили в тот раз Лорда только потому, что верхнюю заднюю полусферу ему прикрывал сарженто Энрике Росас Кастельяно, начавший военную службу ещё в прежней, королевской армии Испании. Талантливый пулемётчик, освоивший американский «Браунинг М1919» не хуже привычного «Виккерса» чёткими очередями умело отгонял фашистские истребители от «Педро Рико»[2] на всём протяжении боя, при этом как-то ухитрившись не растратить весь боекомплект.
Пулемёты Энрике крепко уважает, постоянно перебирает, чистит и смазывает оба «Браунинга» — и предназначенный для бортстрелка, и крупнокалиберный, 12 и 7 миллиметровый курсовой. Валяясь в госпитале Иралабарри, я поднапряг память и сумел изобразить в подаренном одной из посещавших ранбольных школьниц блокноте кое-какие приспособления, подобных которым я на этой войне не встречал. В том числе и нечто похожее на машинку Ракова, в Советской Армии применявшейся для снаряжения пулемётных лент. Показал эскиз Росасу, кое-как сумев пояснить, для чего эта штука нужна — мужик крепко обрадовался и умёлся к механикам на предмет воплощения в металле.
Механиков нынче у меня в экипаже целых два: прикреплённый к «Грумману», так сказать, штатно, кабо[3] Жозебо Ксалбадорес и оставшийся без закреплённой машины Франсиско «Пепе» Феррер. Общаются друг с дружкой они сверхэмоционально — как сказано в фильме «Бриллиантовая рука», «непереводимые местные выражения». Но при этом починкой самолёта на пару занимаются вдвое эффективнее. Сегодня вместо крепко покоцанного пулями «Бреды»[4] родного «Циклона»[5] приволокли R-1340–27 и «с помощью какой-то матери» умудрились запихать его под капот. Уж не знаю, где они в Испании отыскали «Воздушку»[6] и как его раскулачили во благо «Янки» — но движок этот — объективная реальность.
Сам я осваиваю «Дельфина» пока в режиме тренажёра: третий час не вылажу из кабины, привыкая к довольно комфортному — не сравнить с досаафовскими По-2 и Як-18, на которых тоже приходилось летать в иной жизни — рабочему месту. Нарабатываю автоматизм движений. Конечно, за полдня специалистом именно по этому самолёту стать не получится, да и поломанная левая рука, на которой гипс заменили на своеобразные лубки «во избежание случайного травмирования», привносит дискомфорт — но я твёрдо вознамерился уже с завтрашнего утра, если синоптики не налажают с прогнозом погоды, начать облётывать «Дельфина» на практике. А то ведь сейчас с Ламиако взлетают только четыре машины: два наших «Бреге» и пара временно прикомандированных для прикрытия И-пятнадцатых. Сточился воздушный эскадрон Янки' больше, чем наполовину. И ладно бы все потери были боевыми — это понять можно, война есть война. Вот только перед людьми стыдно из-за уехавшей троицы. Так и кажется, будто шепчется кто-то за спиной: «Э, это американо! Ненадёжные они!».
