«Кто я? Где я? Что это растёт из меня?»

Он ощупал своё тело. Тело, как выяснилось, состояло из туловища, рук и ног. Оно лежало на песке. Кроме песка, были острые маленькие штуки, похожие на мягкие гвозди или иголки. Через минуту, глядя в безоблачное голубое пространство с бледно-жёлтым диском, он вспомнил, как его зовут. Поднявшись, превозмогая слабость, огляделся.

Трое лежали на ровной пустынной земле, над которой пробивался рассвет. Здесь ничего не росло, кроме мелких жёстких кустарников. Сухой ветер, дующий, непредсказуемыми порывами, заставлял кустарники колыхаться, издавая «недовольный» шорох. Те засели кучками, вдалеке друг от друга, словно жадные дедки, не желающие отдавать какому-то ветру свою влагу. Аммерт уже давно стоял на ногах и вглядывался в даль просторной полупустыни. Глаза бегали. Между бровями образовалась тревожная складка.

Сопровождающий из Культа оказался отброшен далеко, и барахтался в песке, пытаясь найти свои ноги. Заметив его, Фред помахал рукой.

— Илстор! Сюда.

Первое время Фред не помнил, что он вообще тут делает и почему сидит на песке. Лишь когда он услышал знакомый голос, немного высокий для возраста своего обладателя, он вспомнил, что ещё недавно находился в ночном лесу, среди переплетённых ветвей. Теперь в это верилось не сильнее, чем в сказку о феях и троллях.

— Иернэ́ И́ллес, мы живы! Теперь осталось понять, надолго ли, — Аммерт ещё раз оглядел полупустыню. Повернулся чуть правее. Ещё немного правее. Развернулся на сто восемьдесят градусов. Потом ещё немного, в ту же сторону. В итоге, остановился, глядя в том же направлении, что и раньше.

Илстор, сделав над собой усилие, поднялся на ноги, отряхнулся и поравнялся с Аммертом. Последним неохотно встал Фред.

— Идём, — Аммерт послюнявил палец. — Туда.

— Почему туда?

— Мне так хочется. А если серьёзно, во-о-он там, видишь?

Оно явилось не сразу. Как из тумана проступили сначала общие очертания, затем детали, а затем это удивительное нечто наполнилось жизнью, как некий громадный медленно прогревающийся агрегат. Фред никогда не жаловался на фантазию, но вообразить себе такое не мог даже он. Не говоря уже об Илсторе, который, при виде того, что явилось посреди пустыни, упал на колени и принялся благоговейно бормотать.

Многоярусный город, как исполинский многослойный пирог пронзённый множеством вертикальных, как взлетающие ракеты, столпов. Он был похож на видение, на мираж, на безумную игру дерзкого воображения, способного поспорить с законами физики и пространства. Трёхмерный, после привычной убогой двухмерности, он расширял границы мышления. Казалось, город парил, хотя и тысячами прочных ног-столпов упирался вземлю. Молчаливый великан. Издали он выглядел безжизненным. С каждым шагом, город открывал всё новые свои детали, и вот уже население его не просто теплилось — оно бурлило на всех прослойках, на каждом уровне.

Город преподносил путникам не только эту свою особенность. Бледно-зелёный вначале, он плавно нарядился в аквамарин, затем в бирюзовый, в тихоокеанский синий и, наконец, в тёмный циан.

— Это просто... — не в силах подобрать ни слова, Фред открыл рот и помотал головой.

Аммерт обернулся и, прищурившись, протянул руку, гордый тем, что уже бывал здесь раньше.

— Да, это он. Шиелан-роум.

4

Фред, Аммерт и Илстор ступили со знойной сухой земли на гладкую твёрдую платформу Шиелан-роума. Встречный поток воздуха, стелющийся на уровне стоп, охладил ноги приятным ручейком. Не скрывая восхищения, Фред осмотрел улицы, плавно переходящие в башни. Казалось, этот город был выполнен из цельного камня, из одной титанической скалы. Здесь не было острых углов, отчего Шиелан-роум напоминал термитник.

На первом уровне, самом нижнем, небо просматривалось так же хорошо, как и на любом более высоком. Каждый уровень был сделан из камня, прозрачного с одной стороны. Башни-столпы, круглые в основании, растворялись на высоте около пяти метров. Там же растворялись и лестницы, ведущие наверх, отчего казалось, что люди, поднимающиеся по ним, исчезают в воздухе.

— Цвет Шиелан-роума зависит от твоего настроения, — объяснил Аммерт. Он шёл впереди. Фред — по правую руку, Илстор — по левую. — Каждый видит его по-своему. Например, для меня он сейчас ослепительно белый. — Он обратился к Илстору на тарроса, и тот что-то восхищённо ответил.

— Песчано-жёлтый, — перевёл Аммерт. — А у тебя?

— Какой-то серо-тёмно-синий. Я вообще почти не различаю цветов, — печально признался Фред. — Опять. Вижу будто в сером фильтре.

— Ой, Демиурге, и давно у тебя такое?

— В детстве, лет в шесть, вроде ещё видел нормально.

Фред невольно сравнил Шиелан-роум с западным районом Чхимтосэна. Хотя западный район и нельзя было назвать задворками, здесь, на первом уровне, было на порядок больше людей и голосов. В толпе мелькали красные, пурпурные, светло-бежевые, тёмно-кремовые, каштановые одежды, платья, плащи и френч-кимоно. Некоторые изобиловали пуговицами или украшениями, иные, напротив, были монотонны. Лица носителей этой пестроты были устремлены куда-то вдаль, вниз или чуть выше уровня лба. Некоторые носили блестящие чешуи с лёгкими шлемами. Большинство одевались попроще — в такие же неприметные лоскутки, что носил Фред под лёгким чёрным жилетом-чешуёй. Попадались мужчины и женщины, как правило, не меньше сорока лет на вид, носившие цепочки на лбу, как диадемы. Одни люди казались напряжёнными, громкими, другие, напротив, возвышенно-спокойными. Двигались они быстрее, чем в тихом провинциальном Чхимтосэне, при этом держа руки вдоль тела, чуть позади себя.

Трое углубились в запутанные дебри улиц и пересекли рыночную площадь, когда Фред, оглядывавший толпу, начал замечать одну странность. Чего-то не хватало. Вскоре он понял, чего. Транспорта. Улицы были наводнены пешими людьми, но нигде не было ни машин, ни повозок, ни велосипедов, ни диковинных летательных устройств. Рынок закончился, начался тихий район со скверами, скамейками, деревьями и длинными прудами. Скверы плавно переходили в жилой квартал. Город, между тем, сменил цвет на яично-жёлтый, а затем на мягкий бордовый. В момент перекрашивания Фред заметил, что улицы и стены покрыты миллионами мелких черепков. Не все дома бы одноцветны — чем глубже к центру продвигались путники, тем больше они встречали зданий, не меняющих цвет. В жилом квартале таких было очень много.

— Во время ходьбы, держите руки внизу и чуть-чуть позади. Ладони раскройте, — наставлял новичков Небесный Странник. — Это знак миролюбия. Расслабьтесь. Будьте естественны.

— Ха-ха! — отреагировал Фред. — Да ты шутишь.

Аммерт посмотрел на него сурово.

— Вы в городе, где встречается множество народов и культур. Некоторые носят с собой оружие. Здесь крайне опасно проявлять враждебность.

Он остановился, огляделся. Отойдя в сторону, чтобы не мешать человеческому потоку, Аммерт достал из кармана вещь, которая поразила Фреда больше, чем всё увиденное в Шиелан-роуме. Обычное раскладное дамское зеркальце.

— Решил макияж подправить? — пошутил Фред, но никто не засмеялся.

— Здравствуй, Артэум! Да, благополучно. Вот они, — он посмотрел на попутчиков. — Илстор. Служитель Культа. Увидеться? Как скажешь. Ладно, мы уже близко. Жди нас!

Фред пытался подавить смешки.

— Что такое?

— Зеркальце.

— Когда общаешься по нити Обена, собеседник видит то же, что и ты. Хорошим тоном считается общаться с каким-нибудь отражающим предметом, чтобы видели твоё лицо. Зеркальце для этого идеально подходит.

Множество горожан выстроилось в очередь перед входом в одну из опорных башен. Вход был покрыт плотно натянутой прозрачной плёнкой. Люди прикасались ладонями к плёнке. Та лопалась, будто оболочка мыльного пузыря, после чего возникала вновь. Один безрукий мужчина прикоснулся лбом, и система его пропустила. Когда подошла очередь троих путников, Аммерт положил руку на плёнку, та легко лопнула, распавшись на мелкие брызги, со звуком, напоминающим откупоренную бутылку, но как только приблизился Фред, плёнка образовалась вновь. Это было похоже на то, как запотевает стекло машины, если на него дыхнуть. Он с любопытством потыкал в плёнку пальцем.