Едва мой противник рухнул, Диор подбежал к Огюсту.

— Отравленная... проклятие! — Выругался Огюст. Он был весь в поту, но стрелу не решался вытащить.

— Может... может, магией? — Я осел рядом с магом. Он покачал головой.

— Какой толк? Если даже успеть вывести яд из крови, то рана никуда не денется, и я буду лишь замедлять вас...

— Огюст... мы тебя здесь не оставим! — С нажимом проговорил Диор. Правда, кажется, он и сам уже не верил. Огюст лишь улыбнулся ему.

— Полно тебе, дуалэ, полно... мы знали, на что шли.

Мы слышали приближающиеся шаги.

— Вахна! — Выругался-таки Огюст, и пересел на колени. — Бегите, дуалэс, бегите. Я их задержу. — Он вытянул руки перед собой. Вокруг его тела словно бы разливалось пламя. Диор отшатнулся, и меня дернул за собой. — Гвалата туэ... — почему-то он посмотрел на меня, и улыбнулся. В уголках его глаз блеснули слезы. — «Сожжение души», — пояснил он мне, — когда-то мой мастер также закончил свою жизнь. Теперь за ним уйду и я, во Тьму.

— Светлой дороги, Огюст. — Проговорил Диор. Он не стал обращаться к нашим верованиям.

— И по ту сторону все мы когда-нибудь свидимся, друзья. — Тихо проговорил Огюст. В его груди словно росла сфера, переливаясь всеми оттенками, наливалась силой.

— Прощай, Огюст. — Прошептал я.

В этот миг на этаж вышла ещё группа стражников, и Диор поволок меня ниже, увлекал в глубины подземелья, к подземному ходу. Там, на отдалении, я слышал громкий голос Огюста. Звонкий, и певучий. Он пел на родном ему языке заклинание.

Уже через два этажа мы почувствовали, как тряхнуло тюрьму. Что-то взорвалось, отрезая нас от верхних слоев. Диор шел уже кое-как, держась за окровавленный бок, и прихрамывая на одну ногу. Я плелся следом. Уже скоро... скоро мы подойдем к печати. Слова Ваканта звучали в моей голове «ты должен покинуть замок один». Что он имел в виду? То ли, что я выживу один, или то, что мне придется предательски воткнуть нож в спину того единственного выжившего, помимо меня?

Диор остановился, привалившись к одной из колон. Дышал он тяжело, а с руки, пережимающей рану, уже капала кровь. Нас так легко будет найти... если они, конечно, перейдут через завал. В этом я, впрочем, уже сомневался.

— Сэм...

Я смотрел на Диора.

— Минуту... я... мне надо перевести дыхание.

Я сжал кинжал. Нет... такой раной, увы, он не уйдет далеко.

— Конечно, Диор... думаю, Огюст отрезал нас от погони. У нас полно времени. — Впрочем, и в это я тоже не верил. Сделал шаг к Диору. Рана выглядела ужасно на самом деле. Я искренне удивился, когда понял, что все это время он дрался, он бежал, и не рухнул на землю. Как?

— Выглядит дерьмово, да? Ха... ха... — смех смешивался с ритмом дыхания. Лоб его был обильно залит холодным потом, намокла и повязка, прикрывающая один глаз. — А я, знаешь, почти поверил... что мы уйдем. — Я молчал, поджав губы. — Ты только не расстраивайся, ладно? Ты прыткий, ты сбежишь... — губа предательски дрогнула, как и голос Диора в этот момент. — Только... просьба у меня к тебе есть. Ты не подумай, я ведь просто не хочу долго-долго истекать кровью.

Диор сполз по стене, плавно оседая на каменный холодный пол. Я знал, о чем он меня хочет попросить. Я вздохнул, присаживаясь рядом.

— Кто, Диор?

Капитан бросил на меня удивленный взгляд, его брови стали «домиком», а потом он усмехнулся, поймав мою мысль.

— Брат. Младший был. Славный мальчишка... и ты тоже славный. — Он потрепал меня по голове, словно юнца. Тошно. Просто тошно стало в этот миг, и я опустил голову.

— Прости, Диор... я подвел нас.

— Ты? — Капитан усмехнулся снова. — Брось, Сэм, никто в этом не виноват. Никто, кроме, разве что, меня. — Он медленно и осторожно втянул воздух. Сырой, стылый воздух, пропитанный страданиями пленных. — Ты же поможешь мне?

* * *

Сегель осторожно сел. Голова болела так, будто кто-то очень здорово приложил её о дубовую столешницу. Трижды. Он простонал от боли, сжав виски руками. Пожалуй, никакая боль за всю его жизнь не сравнится с тем, сколько её подарило их «приключение». И все-таки он неловко поднялся. Песня все ещё шумела. Сегель взглянул на запястье. Последняя руна на браслете горела неярким светом, переливалась в отблесках силы.

Только бы сработала.

Впереди, за фонтаном, высились двустворчатые двери. Тяжелые, древние. Сам камень дышал магией, металл был им пропитан, и пронизывал дерево, довершая контур. Все они слегка опасались её, но Сегель положил руки на двери, и тихо прошептал: «впусти нас».

Двери распахнулись легко, будто от порыва воздуха. Только никто его не ощутил. Лишь поднялись частицы пыли в коридоре.

— Асари...

— Чего тебе? — Недружелюбно отозвался юноша.

— Да так, просьба есть. — Проговорил Сегель.

Они шли все равно рука об руку. На миг ему почудилось, что злоба Асари напускная. Что Хирем сейчас расслабится, но этого не происходило. Что ж... у него есть право на эту злобу. Пусть... Юноша бросил взгляд на наемника, но он только продолжал смотреть вперед. Лицо у него было удивительно расслабленным, взгляд — отрешенно пустым, и бесконечно печальным. Асари внутренне ужаснулся этому умиротворению.

— Слушаю... — устало выдохнул юноша.

— Что бы со мной не стало, не мог бы ты позаботиться о моей сестре?

— Не дави на жалость, а... — поморщился Асари. — Может, я ещё передумаю на счет тебя, и все будет хорошо.

— Я серьезно.

Юноша взглянул снова на своего спутника. Глаза Асари расширились от осознания. Только тогда Сегель посмотрел на него, вымученно улыбнулся, машинально потеребив браслет на руке. Протез стал работать странно, с перебивками, то подергивал пальцами, отчего дрожали кинжалы, то повисал безвольной рухлядью. Сначала мужчина попытался вправить это с помощью инструментов, но, кажется, проблема была уже за гранью его понимания. Тогда он сдался, и больше, будто бы, не обращал внимания на эту проблему.

Сегель остановился.

Асари тоже. Хотелось что-то сказать, поспорить, но также Асари молчал, поджав губы, бессильно сжав руки в кулаки. После — плавно выдохнул, плечи его опустились.

— Хорошо.

Сегель кивнул ему. Теперь улыбка стала искренней, теплой.

18

Время и день неизвестны

Последняя песня

Из тронного зала звучала музыка. Та же, что звучала в голове Сегеля. Только бессловесная, зазывающая, словно зов сирены. Наемник поморщился. Руна на его браслете горела ярко, вкладывая последние силы в его защиту. Асари же вслушивался в приглушенный неспешный ритм с интересом и настороженностью. Сиола шла чуть позади. На самом деле, Сегель несколько раз задавался вопросом, зачем она рискует собой, идя вместе с ними.

Длинный коридор в какой-то момент казался бесконечным. До того момента, как они подошли к огромным двустворчатым дверям. Дуновение потустороннего мира вновь мягко их распахнуло, впуская в огромную залу.

Все оставалось так, как запомнил много лет назад Сегель.

— Ах, наши гости и в самом деле явились. — Мягко произнесла Мэйнард. Её голос пробежался по залу, и подхваченный эхом, порождал множество отголосков.

Лиора сидела на троне в роскошном черном платье, словно волнами спускающемся по лестнице. Кожа правительницы была бледной, практически белой. Синие губы словно бы запечатлели поцелуй смерти, а её голову, вплоть до глаз, венчало подобие короны: металлические зубья высились вверх, скрепляемые серебряными ободками. Под короной тонкими нитями сплеталась кружевная вуаль, из-за которой разглядеть глаза наместницы было невозможно.

— Я знала, что вы придете. Я ждала вас. Подходите... ближе.

Они переглянулись, но двинулись к ней. Впрочем, и наместница мягко поднялась с трона.

— Страшно предвидеть будущее. Я знала, что в один день явится мальчишка, и погубит меня. Но отчего-то мне казалось, что это пророчество уже сбылось. — Лиора мазнула взглядом по Асари — он теперь напрягся ещё больше. — Однако пророчества всегда туманны, знаете ли. Я знала, что меня погубит юноша. Но отпрыск это будет Гранвиля, или юный наемник — кто бы мог подсказать? — Мэйнард пожала хрупкими плечами. — Оба улизнули. Как ревностно относится Он к исполнению судьбы.