— Да, — спохватился он, вытаскивая маленькую склянку тёмного стекла, — вот, тебе тут Нерл передал…
— Благодарствую, — просипел Асари, откупоривая колбу и выливая в рот всё содержимое. Эликсир на вкус был мерзотнейшим, да и пах совсем не розами, зато действовал почти мгновенно, залечивая все повреждения на теле и убирая боль.
Первая не смотрела на них. Она лишь скорбно опустила голову, признавая собственное бессилие. Ни капли того достоинства, с которым она держалась все это время, не осталось. Асари шагнул к ней.
— Элеонора, я знаю, что для тебя мои слова ничего не значат. Но мне кажется, что пора бы тебе и оставшимся жрецам заняться и впрямь тем, чем вы должны были заниматься все это время — помочь выжившим, уберечь их. Всех, кого сможете... Пожалуйста.
И после этого, развернувшись, пошагал в сторону выхода.
15
День. День четвертый
Замок Гранвиль. Подземный ход
Путь из Храма вышел куда как проще, чем они ожидали. Верховная приказала ворвавшимся жрецам пропустить их, и созвать всех, кого можно было, и кто остался в живых из всех в пределах Храма. Рассылать гонцов за остальными не было никакого смысла — только потерять верных людей. Таковых оставалось, правда, не так и много. Многие из них были ранены. Юные жрицы отдали свою жизнь дотла в последний барьер, тонкой вязью оплетающий церковь и прилежащие к ней территории. Основное помещение храма занимали перепуганные горожане. Некоторые из них были раненными, и они понимали, что могут лишь сопротивляться проклятию, скрывая свои раны от ближних, сколько хватит воли, а остальные — живые, здоровые, просто надеялись на то, что это когда-нибудь закончится.
«Закончится, — подумал Сегель, — обязательно закончится. Только нужно поспешить».
Небольшой, хорошо вооруженный отряд, перепачканный в свежей крови, конечно, произвел должное впечатление. Разве что Асари выбивался своим вялым видом, едва находя силы переставлять ноги, как сначала казалось. Многие решили, что они очищали с боем улицы от чудовищ, и жрецы были вынуждены подыграть, опасаясь гнева Верхновной. Впрочем, думал Сегель, она бы сейчас едва ли смогла что-то им сделать. Однако дело было не только в том, что Элеонора оставалась их главой. Жрецы заметили надежду, проснувшуюся в людях. Просили не уходить, и защищать их до последнего вздоха. Однако цель перед ними стояла совсем иная.
Понять, что же чувствуют Асари и Сиола, Сегель не мог. Самому же ему было тяжело. Он был готов ринуться в Замок сейчас же. Этих людей ещё можно спасти. Сегель лишь мог надеяться, что и сестру тоже — что она не погибла на улицах, что, даже если обратилась, находится под надзором Гарри. Бежать в другую часть города, сейчас также не было времени, хотя мужчина отчего-то чувствовал: она жива, притом не той потусторонней жизнью, как он сейчас, а жива именно так, как люди.
Они лишь заскочили в квартиру Асари за экипировкой, где наспех затолкали в себя немного вяленой рыбы, хранившейся в шкафу, от того как не знали, насколько долгим будет их поход. Умирать от голода и жажды — участь многим хуже, чем от раны. В остальном лишь вправили, как смогли, плату доспеха, но стало очевидно — защита из него теперь плохая; перевязали первые раны, и уложили с собой бинты. Асари выпил ещё какие-то зелья, назначений которых Сегель не знал, но знакомый запах уловил. Зато юноша сразу посвежел, оживился.
Информатор уж вряд ли теперь даст ему ещё и людей. Пробегая по горящим улицам, они видели, что банды в порыве, объединились в одну силу, ради единой цели – выжить. Бывшие противники прикрывали друг другу спину, держа оборону на винокурнях и фабриках, делая ровным счетом все, чтобы не присоединиться к монстрам, уничтожая все, что хоть как-то отличалось от человека. Им не до того, чтобы умирать, даже пусть и за деньги. Пробегая мимо, один из них, кажется, Рэнди, окликнул их «не поможете нам? Вы, ребята, способные! Вместе – выживем!», но у них были свои дела, своя цель, поэтому они помчались дальше.
Сейчас Асари нависал над картами, живо очерчивая районы углем, охваченные самыми жаркими боями. В любом случае, дорога к порту отсюда была самой короткой, а значит, драться много не придется. Вот карты замка все изучили уже детальнее. Сиола даже присвистнула, замечая их дотошность. Однако карты были и впрямь точны, подробны — старый картограф, создававший их, маркировал датой около пяти лет назад. Каким образом их получилось достать — оставалось только гадать. Асари только молчал, поджав губы — знал он эти карты, и как они себе их получили. К картам прилагалось и ещё кое-что. Все отчеты о «слежке за Замком», говорили одно: гробовая тишина без малейшего движения. Из особенного — туман. Тяжелый, и почти непроницаемый. Через стены не удалось пройти, а мост до церемонии и вовсе не опускался уже четыре года. Оставалось надеяться, что этот путь будет легким, а затишье отнюдь не возникло перед бурей. Ведь, если там тихо, быть может, там даже нет и монстров. Это было бы хорошо... пожалуй, даже слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.
Никто в это не верил, само собой.
Поэтому сейчас, стоя в порту, у входа в сарай с подземным лазом, Сегель наблюдал за этим надгробием, возвышающимся на утёсе. Неприступный из-за отвесных скал и высоких крепостных стен, такой знакомый, и такой чужой одновременно. Знакомство это было тяжелым, неприятным. Таких знакомств никто бы не пожелал на самом деле. Через объятия пыточных устройств, и руки, оставшиеся по локоть в крови. Вернее... — он обнял рукой протез — потерю руки, жертвы, которые были принесены ради того, чтобы сбежать из Гранвиля. Остаться в живых, чтобы годами быть гонимым кошмарами. Холод прошелся по спине воспоминаниями. Он сжал руку в кулак. В этот раз все будет иначе. В этот раз он не сбежит. Ни при каких условиях. Он должен довести дело до конца. В этот раз у него нет права на страх.
Рука его дрогнула, а потом и он сам, будто его окатили ледяной водой. Вакант слышал его мысли.
— Ну, наконец-то! — Голос Асари вытащил его из размышлений. Юноша протяжно выдохнул, утирая пот со лба. — Это ж какой кретин придумал, что надо взять, и запереть на три разные печатки люк, а? Руки бы пообрубал, честное слово. — А потом сложил руки на груди, и, насупившись, выдохнул. — Да вот только мертвы они уже, наверное. Сиола — ты первая, раз говорила, что тебе так знаком этот ход. Я следом. Сегель, — он задержал взгляд на наемнике, хмыкнул, — и так понятно — замыкающим будешь.
Девушка поднялась с ящика, и с опаской поставила ногу на лестницу. Много лет назад, отметил про себя Сегель, Сиола также была осторожна. Впрочем, сейчас сходня, и правда, покрылась ржавчиной, и скрипела, прогибаясь под тяжестью повзрослевшей девушки в доспехах. К счастью, обломилось лишь несколько ступеней, и то, лишь на той высоте, где падать было не столь опасно, больше неприятно. Сам спуск был продолжительным. Темнота и узость лаза давила в разной степени на все трио. Отдаленно слышалась капель, в причудливой игре сознания звучанием напоминающая чьи-то осторожные шаги.
Спускаясь, Сегель слышал, как стучат по металлическим перекладинам ботинки его спутников, как отдаляются остальные звуки — улица словно затихала наверху, шум моря и прибоя, поскрипывание цепей уходило в «никуда». Только звуки шагов не позволяли слуху обостренно искать в тишине что-то ещё, раскручивать волчок тревоги.
Однако вскоре и звуки шагов пропали. Сегель выдохнул, когда слух начал обостряться. Через миг — сапог коснулся каменной плиты. Эти шершавые тёмные плиты он помнил ещё с того момента, когда они прошлый раз шли этим путем. Они переглянулись с Сиолой, и девушка тут же отвела взгляд. Она держала в руке факел, и, повернувшись к ходу, безмолвно пошла вперед. Сегель мог понять её чувства. Много лет назад они также спускались здесь. Только это была ночь, штормовая ночь, когда весь спуск шумел ветер, разбиваясь о скалистые стены. И слышно было завывание ветра, и моря все время спуска.
