Порыв ветра смахнул огонь со свеч, с лязгом цепей прошелся по паникадилу, погружая комнату во мрак. На лице Главной Жрицы он заметил ужас. Неужели вся оборона Храма теперь не имеет значения? С последней погашенной свечей воспринимать действительность чётко стало трудно. Элеонора оборвала свою речь, и он услышал, как скрипнули ножны её меча, а после — раздались шаги.

Тьма была вязкой, почти осязаемой, но юноша мог поклясться, что чувствовал чье-то присутствие. Потустороннее, древнее. Печать на спине все ещё жгло, а тьма касалась его своей когтистой лапой, вцепилась в каждую клеточку его тела. Холодная, неприятная.

С шипением зажегся факел. Его огонь был тусклым, искаженным, будто вот-вот погаснет. Трещал, и пламя его из насыщенного оранжевого, быстро стало ифритовым, ярким. Оно заставляло отбрасывать людей и предметы длинные жуткие тени по стенам.

— Теперь твои ритуалы... значения не имеют. — Усмехнулся хрипло Асари. — Я же говорил, только время потеряешь.

Сухой кашель вырвался из груди, сжимая горло тисками.

— Заткнись! — Прошипела Жрица.

Её острый взгляд всматривался в темноту коридоров, но пробиться через этот мрак был не в силах. Слух ничего не улавливал. Будто весь мир вокруг перестал существовать. Все тело пронизывал потусторонний холод.

В этот миг тишину оборвали шаги. Размеренные, уверенные шаги, сопровождаемые поскрипыванием лампы.

— Достаточно, Элеонора. — Темно-синее пламя, горящее в фонаре, почти не позволяло разглядеть владельца, но этот голос. Низкий, спокойный, отдающийся потусторонним шепотом в каждой тени, никого не оставил в сомнении. — Богу, которого ты взываешь к явлению, уже давно нет.

Его одежды странника с востока.

Непроницаемая маска, скрывающая все, кроме прорези для глаз, где они мерцали танзанитами. Именно таким он помнил его. А ещё он помнил его и без маски, и знал, отчего он носит её.

— Вакант! Как смеешь ты ступать на порог Храма Божеств?!

Асари ужаснулся. Вот уж кому-кому, а ему бы он никогда не посмел так нагло запретить идти куда-либо. «Вот дура!» — подумал он.

Однако божество лишь чуть склонило голову к плечу, ничуть, кажется, не оскорбленное и даже не тронутое её криком.

— Смею потому, что храм этот построен мной и моим братом. Смею, потому как я божество не менее значимое, чем кто-либо ещё из нашего печального Культа. Киран уж давно мертв, и в этот день, когда Мэйнард нарушает все законы, ты решаешься мешать тем, кто её в силах и благословении моем остановить?

— Из-за твоей поганой магии это произошло. — Жрица, выпрямившись, двинулась было к Ваканту, но замерла — опасный огонек блеснул в его глазах. Её голос кипел от гнева. — У тебя нет никакого права нас судить. Я лишь пытаюсь исправить то, что ты и твои приспешники вылили на головы несчастных.

— Скольких ты отправила на смерть во имя «правосудия» и «очищения», дорогая? Быть может, они хотят тебе напомнить о себе? — Он поднял фонарь выше, и холодно здесь стало как в склепе. — Я слышал их мольбы при смерти, и проклятия, обращенные к тебе сотни раз за эти годы.

Асари выдохнул. Облачко морозного пара сорвалось с его губ. К этому времени он отполз к ступеням, и кое-как смог сесть, и очень вовремя. Сапоги его увязли в чем-то липком, а нос защекотал железный запах, ржавым привкусом оставаясь на губах и языке. А после — он увидел и движение. Там, в центре, где ещё несколько минут назад лежал он сам, теперь вставали люди. Искалеченные и изломанные, призраки прошлого, которых приводили сюда, окунали в ритуал. И все они, выбираясь из пола, сейчас направили взор свой на Первую. Безмолвно лишь скрипели по полу ногтями, впиваясь в камень, оставляя за собой кровавый след.

Элеонора взмахнула факелом.

— Прочь! Вы были прощены!

— Никто из них ведь не просил прощения. — Парировал Вакант. Его лицо оставалось бесстрастным, отстраненным, спокойным. Голос лился, как течение реки. — Город болен, и один из её симптомов — ваша фанатичная вера.

Жрица обнажила меч, и, выставив его перед собой, напряженно ждала атаки. И она случилась. Мертвец кошачьим прыжком мгновенно сократил расстояние до неё, но женщина была готова. Размашистым ударом, она обезглавила его, тут же отскакивая в сторону, чтобы пронзить другого нападающего. С её уст срывались слова молитв. Однако движения выдавали отнюдь не церковницу, а воина, ничем не хуже стражников. Асари услышал звуки боя внизу, и вытянулся, прислушиваясь. Через свист меча в его смертельном танце, через тяжелое падение трупов, там, внизу, он слышал, как кто-то активно прорубает себе путь наверх.

— Вакант, отпусти её... — тихо попросил Асари, — у нас нет времени на неё. — Он повернул взгляд на божество. — Я ведь прав? — Меж тем Элеонора пропустила несколько ударов, а натиск оттеснял её к стене, лишая маневренности. Трупная вонь стала невыносимой, и от неё кружилась голова, и начинало подташнивать.

В этот миг дверь с грохотом распахнулась.

— Ваше Прео- — его крик потонул в горле, когда из груди показалось лезвие меча, и рывком было выдернуто. Тело жреца обмякло, и тут же рухнуло, а слева раздался крик — зубы мертвеца впились в плечо, но она тут же перебросила его через себя. Вся в слизи из трупов, она все ещё стояла, перехватив меч другой рукой. Факел в её раненной руке подрагивал. Однако мертвецы не двигались, а потом и вовсе, покачнулись назад, и упали навзничь, по лестнице скатываясь в центр комнаты.

— Какого... — раздался недоуменный голос. Сегель вошел первым. Его черный кожаный доспех поблескивал от свежей крови в неярком свете. Меч сиял багряными каплями. Мужчина тяжело дышал, но не столько от усталости, сколько от ужаса, окатившего его от того, что наёмник увидел. — Что здесь вообще произошло?!

— Должок мне возвращаешь? — С усмешкой поинтересовался Асари у мужчины. Его взгляд перешёл на юношу. Сегель вымучено улыбнулся.

— Конечно. Мне показалось, что тебе тут будет непросто выбраться.

— Вот как? — Асари улыбнулся вполне искренне, силясь подняться на ноги. Руки туго отозвались болью, отразившись на лице. О ногах даже вспоминать не хотелось. — Да я так... просто отдохнуть присел, а вот встать – никак...

В этот миг Черный Кинжал осознал перемену вокруг. Потусторонний мир все ещё холодом обволакивал его тело. Не нужно было поворачивать голову к входу, чтобы понять — темный покровитель исчез, оставив лишь свой фонарь у основания лестницы, все также отбрасывающий зловещие пляшущие тени по стенам.

— Помоги что ль... — нехотя попросил маг.

И Сегель, не мудрствуя лукаво и не откладывая, вытащил какой-то нож из-за голенища сапога, стал избавлять его от пут.

Сиола прошла следом, вытирая меч.

— Тревогу подняли, и скоро все оставшиеся жрецы придут за нами. — Девушка меж тем явно бежала. Походка была её неровной, но видно было, что показывать слабость та не собиралась. Она оглядела комнату, и увидела, как Элеонора сидит на полу, привалившись к стене. Помимо ран в плечо, были и другие. Доспех был исцарапан и рассечён. Руки покрыты ссадинами и порезами. — Ваше преподобие... — Шагнула к ней Сиола.

— Стой... там... предательница. — Кипящим от ярости голосом, выдавила из себя Первая, угрожающе подняв меч. Она дышала сквозь стиснутые зубы, и посмотрела на Асари. Сегель стоял позади, простерев руки над замком. — Забирайте этого, и выметайтесь из Храма. И чтобы ноги вашей в обители божеств не было. — В этот миг механизм щелкнул, и оковы спали. Юноша растирал затекшие запястья, разминал плечи, тряс ногами, вращая ступни.

— Вот же ж... — он простонал от боли, и пошатнулся, схватившись за голову.

Сегель скинул небольшую сумку, и вытащил сверток, протягивая его Асари.

— Твоё оружие. И, — вытащил сумку намного меньше, — снаряжение.

Асари усмехнулся, с благодарностью принимая свою экипировку. Он шустро застегнул ножны по обе стороны пояса, и закрепил подсумок за спиной. Наёмник выдохнул, поднимаясь. Его взгляд то и дело скользил по помещению, а в глаза он не смотрел. Щурился от тусклого света так, словно был на солнце.