– Это все из-за чечевицы и нута. Я уверена, Селия Дьюк считает, что любой, кто побывал в Индии, автоматически получает суперспособность готовить блюда из бобовых, как Мадхур Джаффри[15]. А уж если у тебя есть родственники в Индии, значит, одна из них точно Мадхур Джаффри.

– Нита, я уверена, что это не так, – ответила Анна. – Хотя ты лучше всех готовишь бобовые – это чистая правда.

Анна знала, что Ниту ставят в палатку с супом три года подряд только потому, что она невероятно мастерски управляется с делами на кухне. И председательница школьного комитета этому даже немного завидует. Но Нита совершенно не умела принимать комплименты, вообще любые, никогда не верила, что их делают искренне, и всегда искала в них какой-то подвох. Анна также знала, что Нита любит работать в палатке с супом и ужасно обидится, если это поручат кому-то другому. Нита вступила в школьный комитет, когда уроки рисования для взрослых в колледже, на которые она ходила, внезапно прекратились из-за того, что их преподавателя обвинили в подделке произведений искусства. Газеты пестрели этими новостями, а Нита страшно расстроилась, что вообще оказалась ученицей этого парня, сожгла все свои принадлежности для рисования и разнесла кувалдой мольберт. И Анна, и Лиза пытались приободрить ее словами о том, что не все художники «такие злодеи, как Артур Шелби» и что не стоит бросать рисование, даже если не хочешь больше брать уроки. Но если Нита что-то вбила себе в голову, то назад дороги не было.

– Это же очевидно! Мне нужна работа! – внезапно сказала Нита, поднимая крышку чана с супом, который они продавали посетителям ярмарки. – Мне нужно делать что-то только для себя. У меня же сейчас только районные благотворительные проекты, а это – помощь другим. И это все хорошо, конечно, но иногда я думаю, что уж слишком хорошо. И я беспокоюсь, что наш с Павиндером брак оказался на той стадии, когда мне стоит повернуться к нему другими своими сторонами.

– Ого, Нита! Откуда у тебя такие мысли? – спросила Анна, озабоченно взглянув на подругу, пока накрывала булочки фольгой. Разве Павиндер не знал уже обо всех сторонах жены? Их браку больше четырнадцати лет! Хотя, если вспомнить ее брак с Эдом, возможно, Нита была права.

– Павиндер все больше и больше говорит о коллегах.

– Павиндер всегда много говорил о работе. – Даже Анна теперь знала, как проращивать ячмень.

– О работе – да, но не о людях с работы. – Нита вздохнула, теребя пальцами узел фартука, завязанный на бедрах. – У него там Адиль, Нэнси, Сарра – с двумя «р» – и Моника – не знаю, как пишется, – а еще Джессика. И Джессику он упоминает гораздо чаще остальных. И он мне сказал, что это Джессика заходила вчера вечером, чтобы занести рождественскую открытку. Почему бы ему просто не сказать Джессике, что мы не празднуем Рождество? Потому что он не хочет ее обидеть!

Так Нита хотела устроиться на работу или подозревала, что Павиндер изменяет ей почти со всеми женщинами из песни Лу Бе́ги[16]? Хотя выглядела она спокойной.

– Нита, откуда у тебя такие мысли? – спросила Анна, быстро налила стакан неразбавленного апельсинового сока с мякотью и протянула подруге. Вино здесь было только на стойке с лотереей.

– Не знаю. Может, это все из-за тех мерзких журналов, которые Лиза отдает мне, когда сама прочитает, а я прячу, когда приезжает мать Павиндера! Там пишут чистый вздор, но так затягивает.

Нита была в том состоянии, когда ее внутренний вулкан мог пробудиться и начать извергаться, сметая все на своем пути, а скорость его извержения была даже выше, чем у внутреннего вулкана Рути. И это при том, что у Ниты не было аутизма. Но она, по всей видимости, действительно всерьез переживала из-за этой ситуации. И эти переживания, вероятно, варились в ней дольше, чем чечевица в чане для супа.

– Я слишком хорошая, ведь так? Внешне, – сказала Нита. – Я говорю то, что принято в приличном обществе. Я все делаю правильно, как и подобает хорошей индийской жене, и что? К чему это приведет? Я превращусь в мать Павиндера, а он отправится на поиски кого-то посексуальнее, пока я буду готовить лучшие блюда из бобовых во всем Ричмонде, рассчитывая на то, что это может возбудить больше, чем чьи-то ноги, плотоядно раздвинутые, будто «челюсти» венериной мухоловки.

– Нита! – воскликнула Анна, когда голос ее подруги стал громче раз в пятьдесят и их разговором всерьез заинтересовались Брюс и Элиотт, которые продавали рождественские венки из бусин, перьев и пуговиц в соседней палатке. – Ты сама на себя не похожа.

– Да, – согласилась Нита. – Потому что «я» – это та, кто встречает мужа после тяжелого рабочего дня в удобной пижаме, а не в наряде, в котором тебя впору приковать наручниками в игровой комнате для непослушных взрослых!

О боже! Все началось с нута и чечевицы, а превратилось в глубинный анализ брака. И где Лиза, когда она так нужна Анне? Они же одна команда, когда нужно поддержать друг друга и выговориться о проблемах.

Покупатели! Если Ните придется наливать им суп, у нее не будет времени на мысли, от которых она вот-вот взорвется. А пока Анна будет занята делом, у нее будет время подумать, что сказать, чтобы вытащить Ниту из ее внутреннего хаоса. Нита была самокритичной до ужаса, и, по мнению Анны, думать, что Павиндер решился на интрижку, было все равно что подозревать в измене добропорядочного семьянина вроде Кевина Бейкона[17].

– Все сюда, за рождественским супом! – закричала Анна как можно громче. – С чечевицей и овощами или с пряным нутом – всего один фунт стерлингов за чашку! Подходим! Подходим!

Подходим? Она же специалист по повышению эффективности бизнеса и привлечению клиентов! Она может куда лучше!

– Ты что делаешь? – спросила Нита, которая все еще выглядела так, будто вскипит раньше супа. Она поставила свой апельсиновый сок.

Нужно больше музыки. Что-нибудь праздничное, чтобы зажечь толпу, пока группа «Ветер Уиттингтона» еще не начала играть. Что там Рути слушала у нее на телефоне по дороге сюда? Что-нибудь вроде Мэрайи Кэри или Майкла Бубле подошло бы идеально. Анна нажала на кнопку воспроизведения, и заиграла… «Айс Айс Бэйби» рэпера Ванилла Айс. Что еще хуже, телефон каким-то образом самостоятельно подключился к уличным динамикам, и песня загремела на полную громкость. Как тут не любить новые технологии? Директрисам школы, Селии Дьюк и Дженнифер Аткинсон, очень понравится текст этой песни. Выключайся! Анне просто нужно очень быстро остановить ее… но почему-то телефон не реагировал на ее руки, как будто они были гигантскими мультяшными пародиями на самих себя. И вот песня на повторе заиграла с самого начала. Анна все еще неистово нажимала на крестик, но тут пришла мысль, что, может, нужно смахнуть приложение с экрана телефона. Или побежать и отключить динамики…

– Что ты делаешь? – Нита не отступала. – Ты в этом году заправляешь музыкой?

Боже, на какой секунде начинается этот пошлый текст? Времени уже нет. Внезапно губы Анны зашевелились, и она стала выдавать такие движения, которые вообще нужно запретить делать на публике. Ей придется читать рэп, заглушая песню, которая грохотала над площадкой. Может, попробовать прорекламировать суп…