— Павел! — закричал Асгред, оторвав подошвы от хлюпкой грязи — это все, на что он был способен сейчас. Его голос потонул в реве и всполохах огня.
Асгред зажмурился и отвернулся от неба, чтобы не видеть, что происходит там, наверху. Массивное тело Крайнона, наконец, обретало свои истинные черты и показало то, чего он бы никогда не захотел увидеть.
Рядом свалилось трепещущее щупальце с шипами и присосками, разломав рощу из деревьев и кустарников. Туда же упало несколько его сердец размером с трех или четырех лошадей. По крайней мере, Асгред сделал такой вывод: они трепетали и бились, и в биении этом угадывался ритм.
«Что не пожжет Пламя Проявителя, то рухнет на землю», — повторял про себя Асгред, ни в коем случае не поднимая голову к небу. Но он не угадал.
Вопя что есть сил, Крайнон безуспешно пытался уйти от потока, разрезающего его плоть, словно раскаленная кочерга, кинутая на лед. Он был слишком массивен и грузен, чтобы уйти от столкновения. Пламя проникало в податливую плоть с шипением и упрямством, чистый поток силы не просто проявлял гиганта, он его жег до самых сердец, падающих с неба на землю.
Работая дырявыми плавниками по воздуху что есть сил, гигант начал снижаться под собственной тяжестью и заваливаться набок. Так он и падал — снижался и заваливался, пока Асгред не увидел солнце на горизонте. Вдруг он понял, что гигант не раздавит его. К тому моменту, как он достигнет земли, скорее всего, он окажется уже далеко. Через несколько минут он убедился в этом сам: света становилось все больше, и глаза слезились, отвыкнув от сияния солнца.
Земля затряслась вновь, когда гигант встретился с землей. Может, близко, а, может и далеко отсюда — Асгред не видел этого за пиками гор. Ослепленный, он сейчас не видел ничего. Часто моргая, храмовник пытался привыкнуть с яркому свету дня. «Дым, — пронзила его внезапная мысль. — Он умер, а где же дым? От такой туши должно быть очень много дыма».
Накатывать стало со стороны, где рухнул гигант. Высокие клубы смога, словно черная пылевая буря хоронили под собой горы, деревья, камни, норы и трупы. Асгред и не пытался убежать, потому как знал, что это бесполезно. Эта штука достанет тебя даже в самом тайном укрытии, а крыльев он еще не отрастил. Когда его поглотила черная волна, он услышал свой истошный, надрывный крик.
Эпилог
Яркое солнце согревало раны, заставляя их жечь еще сильнее. На много километров вокруг не было ни облачка — сначала Крайнон выпил всю влагу, а потом унес ее вместе с собой на землю. Еще долго будет жечься… и хотеться пить. Асгред встал с трудом, чувствуя, как множество острых игл вонзаются в горло. Посмертный гигантов смог забил его легкие и глаза, схватил стальными тисками за горло и не давал вздохнуть. Крестоносец очнулся, когда тот ушел в свою реальность, впитавшись в землю без остатка.
Почему он не умер? Любой другой задохнулся бы. Нельзя стоять на пути посмертного дыма — все это знают. Если его много, он обязательно задушит тебя. А тут… вдох-выдох… Асгред удивился, что воздух входит в его легкие, хоть и со свистом. Еще больше он удивился, когда горло раскрылось и он вздохнул свободно, как и всегда. Молитвы, с досадой подумал он, это они виноваты в том, что я не умер. Неохота оставаться жить, когда теряешь веру, так труднее всего найти достойную смерть. Какую он найдет себе — сломанный? Все же, Асгред желал умереть как герой, хоть и не самый великий. А черный дым скрыл бы все его страхи и слабости, и о нем не сказали бы ни единого плохого слова. Проявитель Каллахан произнес бы речь над грудой камней его могилы, и он присоединился бы к своим братьям. Их была дюжина, и он двенадцатый. Или одиннадцатый. Где Павел?
— Павел, — прохрипел Асгред, ломая иглы в горле. — Павел! Проявитель Каллахан!
Каллахан победил Крайнона и убил Инквизитора — в этом Асгред был уверен, иначе Лысая гора не была бы разрушена до основания. Удивительным образом теперь на ее месте лежала только небольшая груда булыжников, а сама она сровнялась с другими холмами, не такими уж и высокими. Под ним не разверзлась земля и не пошла трещинами, на голову не свалились камни. Она просто рухнула и осела вниз, оставив после себя едва видимый бугорок.
Нащупав руками меч, Асгред с трудом сжал его, пальцы болели и не слушались. Кожа на них была обожжена так же, как и на лице. Сцепление с рукоятью меча должно быть полным, иначе прикосновения не получится… они никогда не носили перчаток, даже когда мороз заставлял примерзать кожу к металлу. Что ж, это была меньшая плата за возможность выжить… ноги тоже слушались не так, как хотелось бы. Асгред отправился искать братьев, хромая и стараясь не оглядываться на дохлую Берту за спиной.
— Проявитель Каллахан! Павел! — кричал он, минуя мертвого мерина, лишившегося головы.
Морда его лежала чуть поодаль, закутавшись в длинную чёрную гриву, в которой застряли мелкие обломки веток. Она вылупила глаза и смотрела на него, провожая замутненным взглядом.
В укрытии Асгред никого не нашел, зато услышал громкий смех шута и пошел на звук. Преодолев несколько высоких валунов, он с трудом забрался на один из них и взглянул вниз. Там копошились трое: полуголая девица с волосами цвета морской волны, шут в опаленном кафтане из заплаток и просто неимоверных размеров верзила со стальным шлемом на голове.
Камни, везде камни… Паяц сидел на одном из таких, так же, как и раньше схватившись за собственные башмаки с заостренным загнутым носком, раскачивался взад-вперед и смеялся. Раздетый ровно по пояс, высокий воин в кожаных штанах стоял на одном колене, пытаясь собрать кишки, вываливающиеся из его пуза. Его кровь все еще была алой… она еще не успела стать черной, а вот глаза… они уже горели зеленым. «Тень», — сразу понял Асгред, когда верзиле удалось вынуть меч храмовника из своего нутра и откинуть его в сторону. Рев боли вырвался из его толстой глотки.
Совсем рядом, на высоком плоском камне, почти вертикально вставшем, хрустальными кинжалами был распят Павел. Закаленное стекло пробило его ладони и глотку, не давая сползать телу по камню. Девушка с волосами цвета морской волны вынула сердце из его груди и поедала все еще теплую плоть. Она пробила рукой ткань туники и броню, а потом вынула его сердце. Или это сделал тот верзила? С каждым кусочком красивое девичье лицо все больше пачкалось, красные струйки текли по белоснежным запястьям. Они оставляли длинные ожоги на белоснежной коже, которые тут же заживали, только капля спуститься ниже. Асгред просто стоял и смотрел, пытаясь понять, что видит.
— Проявитель-Проявитель, червей под камнями кормитель! — прокричал шут, спрыгнув с камня через голову. Он хохотал и кружился, а потом начал клянчить кусочек сердца у девицы, но та ему отказала.
— Это мое, — протянула она мелодичным голосом, отпихнув его рукой. — Ищи себе другоое.
— Твое будет моим, — шут подскочил к Асгреду, стоявшему на валуне, глядя на него снизу-вверх, он щурился от солнца и совсем не боялся его. — Готовь свое сердце, облезлая медь, настала твоя скорбная очередь!
«Неужели у него совсем не осталось волос на голове?» — подумал Асгред, даже не удивившись, что думает сейчас о такой ерунде. Вера ушла, и внутри осталась только пустота. Мыслей нет. Тем более — достойных. А он просто оболочка, без целей и желаний. И сейчас ее пустят в расход.
Верзила за его спиной уже почти запихал кишки обратно в пузо и готов был к новой схватке — в одной его руке был меч, а в другой испульсник. Честный поединок в таком случае не предусматривался. Свое оружие Асгред оставил в пожитках на коне, и у него был только меч. Да что сделает импульсник этой скале? Только если несколько дырок в толстой шкуре, но на его подвижность это никак не повлияет. Пока в нем сидит тень, он еще долго будет сохранять боеспособность. Нужно убить его собственной рукой, только так он умрет по-настоящему… огнестрел тут не помощник.
Асгред оглянулся, не зная, что ищет глазами. Ничего, кроме разрухи, трупов и крови он не увидел.
