Мой брат фыркает и качает головой, останавливаясь перед зеркалом, висящим на стене в прихожей. Он поправляет волосы, и теперь я вижу, что это парик, хотя и чертовски хороший.

— Фрэнки сказала, что если я хотя бы взгляну на краску для волос, она привяжет меня за руки к кровати, — ухмыляется Рен. — Хотя это наоборот заманчиво, знаете ли…

— Эй! — мы все зажимаем уши руками.

— Ничего подобного! — кричу я.

Рен смеётся, затем открывает дверь. В комнату заходит, похоже, большая часть команды «Кингз». Тайлер и Энди одеты как Траляля и Труляля, Крис — как Безумный Шляпник. Вливается ещё больше народу, руки полны подарков и напитков, хотя я знаю, что Рен сказал им не утруждаться

Я машу в знак приветствия, затем возвращаюсь к приготовлению блюд на кухне, проверяю, насколько разогрелись шведские фрикадельки Вигго в панировочных сухарях без глютена, затем аккуратно перемешиваю безглютеновую пасту, которая пойдёт к ним на гарнир и которая немного сложна в приготовлении. Методом проб и ошибок мы выяснили, что если сварить её до состояния аль денте, слить воду и сбрызнуть маслом, то макаронины не слипаются и не превращаются в кашицу.

Фрэнки выходит из коридора, её тёмные волосы рассыпаны по плечам и спине. Она одета в сногсшибательное чёрное платье с глубоким V-образным вырезом, облегающим её тело.

Я удивлённо приподнимаю бровь, когда она подходит к столу, берёт с до краев наполненного чёрного ониксового блюда мармелад из рутбира и отправляет его в рот.

— Фрэнки. Вауууу.

Она пожимает плечами, ухмыляясь.

— Да. Я выгляжу довольно сексуально. В этом платье мои сиськи выглядят просто фантастически.

Я разглядываю её грудь. Не то чтобы я на протяжении многих лет обращала особое внимание на грудь моей невестки, но я давно её знаю и не могу не заметить, что грудь выглядит… больше? Это было бы в высшей степени не в её характере, поскольку, как и у меня, у неё проблемы с подбором одежды, но кто знает, может, она по такому случаю решилась надеть бюстгальтер с эффектом пуш-ап.

— Ты выглядишь потрясающе, — говорю я ей. — Чувствуешь себя потрясающе?

— Чёрт возьми, нет. Я чувствую себя как мусорный бак в августе, который управление по утилизации забыло забрать. Но со мной всё будет в порядке.

— Боже, Фрэнки, — меня передёргивает. Моя невестка умеет так выразительно выражаться, что это одновременно и благословение, и проклятие. — Что случилось?

Её улыбка не исчезает. Она просто жуёт свой мармелад из рутбира и поворачивается к Рену, наблюдая, как он закрывает за всеми дверь, а затем загоняет их внутрь, в главную комнату.

— Ничего.

— Ничего? — я в полном замешательстве.

Но потом становится неважно, о чём я думаю или что говорю, потому что дверь снова открывается. И на этот раз пришёл Себастьян.

Он с головы до ног одет в чёрное, в волосах у него сверкающая корона из оникса, которая отливает серебром, когда он поворачивает голову и закрывает дверь.

Мои глаза распахиваются шире. Я упиваюсь деталями — кожаной курткой и брюками, которые облегают его тело, словно вторая кожа, оловянной строчкой швов, которая слегка переливается при каждом движении, образуя такой же замысловатый рисунок, как и его татуировки. Он проводит рукой по волосам под своей короной, отчего серебряные кольца на его пальцах сверкают.

И затем его взгляд встречается с моим. Он улыбается, медленно и понимающе. Это мило, но в то же время… сексуально, этот чуть заметный изгиб его губ, один уголок рта выше другого, изящный изгиб одной тёмной брови.

Я смотрю, как он идёт ко мне, и пытаюсь понять, почему он кажется мне таким знакомым. Не только потому, что он мой друг. Не только потому, что теперь я думаю, что знаю его лицо так же хорошо, как своё собственное. Но потому, что он выглядит как…

Я ахаю, зажимая рот рукой.

Себастьян Готье одет как персонаж из моего любимого ромфанта — эпически волшебного, мрачного и запутанного шведского фэнтезийного романа. И не просто как персонаж — как злодей. Неисправимый, ужасно холодный и жестокий злодей. По крайней мере, он кажется таким, пока вся его предыстория и тайная альтруистическая стратегия не раскрывают его как героя третьей книги. Неделю назад я дала Себастьяну первую книгу. Он не мог прочитать их все. В каждой из них почти тысяча страниц. Этого просто не может быть.

— Привет, дорогая Зигги, — Себастьян прислоняется бедром к кухонному столу и лукаво улыбается. Это не его прежняя сардоническая ухмылка, в ней нет ничего холодного или отчуждённого. Она игривая и тёплая — нет, не тёплая. Адски горячая.

Я судорожно сглатываю.

— Привет, Себастьян.

Он цокает языком, грозя татуированным пальцем с серебряным кольцом. О Боже, я, кажется, сейчас взорвусь от вожделения. Я не знаю, что буду делать, если он выкинет ещё что-нибудь сексуальное…

— Себастьяна здесь нет, — он проводит руками по своему телу. — Для тебя я Райнер, лорд Ансгар, — он склоняет голову, глядя на меня, и его улыбка становится шире. — И я приношу тебе свои извинения. О чём я только думал, называя тебя Зигги, когда ты…

«Не говори этого. Я поцелую тебя, если ты скажешь это. Я осыплю тебя поцелуями, если ты скажешь это».

Его улыбка становится шире, с очаровательными ямочками на щеках и ослепительно белыми зубами — я и в лучшие-то дни с трудом выдерживаю такую его улыбку.

— …Тиндра, Королева фейри и воительница, которая хорошенько надрала мне задницу во второй книге.

— О Боже, — бормочу я сквозь прикушенную губу.

От улыбки Себастьяна у его глаз появляются морщинки, когда он отталкивается от стола, затем берёт меня за руку и сжимает её.

— Ты в порядке? Ведёшь себя как-то тихо.

Я сглатываю, моё сердце бешено колотится. Я киваю.

— Я в порядке, — подойдя на шаг ближе к Себастьяну, я кладу руку на его куртку и провожу по швам на его торсе к ключицам, к открытому вороту, где его кожа отливает золотом. Глядя ему в глаза, я говорю: — С днём рождения.

Его улыбка смягчается, когда он тоже смотрит мне в глаза.

— Спасибо.

Импульсивно, не в силах остановиться, я бросаюсь в его объятия и крепко целую его в щёку.

— Зигги, — выдыхает он, сдавленный в моих объятиях, стиснувших его шею. — Осторожнее с…

Пуф. Позади него раздаётся звук, похожий на хлопанье раскрываемого зонтика. Справа от него кто-то чертыхается, отскакивая к холодильнику. Поднос с посудой с грохотом падает на пол. Я отстраняюсь, широко раскрыв глаза.

Себастьян Готье — или, лучше сказать, Райнер, лорд Ансгар — стоит передо мной, и редкий и восхитительный румянец заливает его щёки. За его спиной, тёмные, но тонкие, как паутинка, сотканные из той же сверкающей оловянной нити, что и его одежда…

— Крылья! — вопит Вигго. — У него есть крылья!

Глава 28. Себастьян

Плейлист: Noah Guthrie — All of Me — Cover

Это… вышло не так, как я хотел. Зигги смотрит на меня, широко раскрыв тёмно-зелёные глаза и разинув рот от удивления.

— Крылья! — Вигго улюлюкает и размахивает кулаками. — Я же говорил. Выкладывай, моя медовая булочка.

Оливер хмуро смотрит на брата, затем достаёт двадцатку и суёт её в протянутую руку Вигго.

— Себ! — кричит Рен. — Ты здесь! Именинник здесь!

На меня довольно быстро набрасывается шумная компания хоккеистов.

— Эй! — кричу я. — Осторожно, крылья! — потянувшись за спину к крыльям, я пытаюсь их сложить, но это трудно. Последние несколько раз, когда я проверял крылья после изготовления, я снимал их, а затем складывал, но теперь они прочно прикреплены к куртке, и я окружён командой шумных хоккеистов, которые находятся в эйфории от вчерашней победы и перспективы раскрепоститься сегодня вечером.

Сжалившись надо мной, Зигги легко протискивается ко мне, минуя пихающие руки и любящие хлопки. Её семейный опыт, как младшей из семи детей, очевиден, её выражение лица и прикосновения ничуть не реагируют на хаос, когда она спокойно обнимает меня за плечи, прижимаясь грудью к моей, обнажая шею в нескольких дюймах от моих губ.