— Монастырь? — с надеждой услышать опровержение спросила Мария Федоровна.

— Да, — ответил Владимир I. — У тебя есть неделя, чтобы закончить все свои дела. Потом я созову Совет рода. И не думай, что тебе удастся отвертеться. — Он сделал паузу. — Кто ещё знал?

— Никто! — ответила Мария Федоровна.

— НЕ ВРИ МНЕ! — схватил император женщину за локоть, и слегка дёрнул. — Ты так в себя уверила, что думала я не почувствую ложь? Говори! Всё равно их найдут. Ты лишь оттягиваешь неизбежное.

Мария Федоровна недолго сопротивлялась.

— Императорский целитель, виконт Мясников, повар и…

— Иии? — с нажимом произнёс император.

— Михаил.

— Нет, — отшатнулся император. — Нет, только не он.

— Он увидел изменения в поведении Кристины и провёл расследование. Он уже ничего не мог изменить. Привязка была завершена.

— Как давно он знает?

— Два месяца. Я пообещала ему прекратить, но…

— Но ты не остановилась, а он закрыл на это глаза, — с печалью сказал император.

— Да, — ответила Мария Фёдоровна.

Император несколько секунд смотрел в глаза матери, и тяжело вздохнув подошёл к столу и поднял телефон.

— Дежурное звено императорских гвардейцев ко мне в кабинет. Также приказываю задержать виконта Мясникова. Повара Её высочества Кристины Владимировны и… — он посмотрел на телефон. Я думал, что сейчас прозвучит приказ задержать Михаила, но вместо этого император положил телефон.

Через минуту Мария Федоровна в сопровождении трех гвардейцев покинула кабинет императора. Со стороны это выглядело будто её сопровождают телохранители, а не ведут под арест. Также император отдал приказ обыскать комнату принцессы. Если его мать не соврала, то под кроватью, под паркетом будет спрятан сферический кристалл, который император приказал принести в кабинет.

— Ты же понимаешь, что произошедшее никому нельзя рассказывать? — спросил у меня император.

— Более чем, — серьёзным тоном ответил я.

Несколько секунд он внимательно смотрел на меня.

— Нам есть о чём поговорить. — Он усмехнулся. — Ещё четыре дня назад, когда ты и Селеста решили показать зубы, я увидел в вас угрозу. Слишком сильные и независимые. А теперь…

— Вы не знаете, — предстало пред нами эфемерное тело Селесты, — что с нами делать?

— Да, — император спокойно отреагировал на появление Селесты. Он перевёл взгляд на меня. — Ты ведь до сих пор не понял, что совершила моя мать? Я прав? — Я кивнул. — А ты? — взгляд на Селесту.

— Нет, — ответила она, и тут же продолжила. — У меня есть предположение, что успокоительное зелье и настойка жасмина сами по себе безвредны, но…

— Так и есть, — перебил её император. — Но если выпить успокоительное зелье, а следом жасмин, то компоненты вступают в конфликт, что выражается в побочных действиях.

Император задумчиво посмотрел в окно. Через приоткрытое окно до нас донесся мужской крик.

«Да как вы смеете! Я виконт Мясников! Я буду жаловаться императо…»

Усилив слух, я услышал глухой звук от удара. Видимо гвардейцы вырубили продавшегося целителя.

— Мозговая активность снижается, — продолжил император. — А гормоны, отвечающие за наши чувства, наоборот, усиливаются.

— А артефакт? — спросила я. Но император, как мне показалось, проигнорировал мой вопрос.

— Эти побочные действия описала в своих дневниках дочь Софьи. Да, — посмотрел император на меня, — той самой, о которой ты интересовался в последнюю нашу встречу. — Он сделал паузу, и задумчивым голосом продолжил. — Обучением Снежаны Софья занималась лично. И если бы не мятеж её брата Петра, то именно она села бы на престол. Снежана погибла, защищая свою мать. Петра оскопили и бросили в монастырь. После этого Софья создала «артефакт Романовых», который не позволяет нам причинить вред друг другу. Однако, — кивнул он своим мыслям, — уже дважды его смогли обойти. Вначале Кристина одурманила Алексея Александровича, что в последствии выразилось в необходимости убийства княжны Бессмертной. А потом мои мать и сын…

— Какие побочные действия имеют зелья. И при чём здесь артефакт? — спросил я.

— Настойка жасмина и успокоительное зелье — оба обладают седативными свойствами. Нормализация сна, устранение тревожности, улучшение кровообращения. Их просто нет смысла пить вместе. Но даже если кто-то и примет их друг за другом, то от одного приёма, или даже десяти, побочных действий не заметит. Но всё меняется после двадцать пятого приёма. Если простыми словами — человек начинает тупеть. Ему сложно сосредоточится на чём-то. Пока…

— Пока, что? — Император слишком долго молчал, и я поторопил его с ответом.

— Пока с ней рядом не окажется объект привязки. Теперь, чтобы Кристина была сама собой, ты должен проводить с ней больше шести часов в сутки.

— Это ведь шутка? — спросил я.

— Я собираюсь отправить свою мать в монастырь! — повысил он голос. — Думаешь у меня есть настроение шутить? — Я понял, что мне лучше промолчать. И, опустив взгляд в пол, стал ждать, когда император немного остынет. Всё-таки узнать какой ужасный поступок совершили его близкие, для любого стало бы ударом. Император снова влил в себя содержимое стеклянной бутылки и произнёс. — Как же коварно она поступила…

— О чём Вы? — спросил я.

— В тебе не течёт благородных кровей. И хоть ты получил графский титул, это не изменит этого факта.

— Что Вы имеете в виду?

— А то ты не понимаешь?

— Да как-то не особо.

Император ненадолго задумался.

— Ты же понимаешь, что я не могу позволить оставаться моей дочери умалишённой?

— Так, — кивнул я.

— А значит, вы должны эти шесть часов проводить рядом. Мне продолжать или сам догадаешься, что это значит, учитывая, что привязка у неё на тебя?

— То есть моё мнение не учитывается?

Император окинул меня нечитаемым взглядом.

— Если ты помнишь, вначале нашего разговора я сказал, что ты слишком сильный и независимый. — Он повернулся к Селесте. — Скажи, что с такими делали тирранцы?

Селеста усмехнулась.

— Угрозу устраняли. Но, — тут же дополнила она, — история учит нас, что иногда это приводило к их же краху.

— Пускай так. В любом случае, о вашем устранении я всерьёз не думал, — произнёс он, но я почувствовал, что император не совсем с нами честен.

— Давайте прямо, что Вы от меня хотите? — спросил я.

— Помоги моей дочери.

После разговора с императором я отправился прямиком в спальню к Кристине. Внешне она выглядела здоровой. Проверив её диагностирующими чарами, тоже ничего не обнаружил. И в принципе держалась она нормально. Я уж подумал, что всё обошлось, но, увы, нет. По дороге к принцессе я распечатал несколько документов. Ничего серьёзного. Простой список артефактов, которые я собирался выставить на аукцион. Кристине всего лишь надо прочесть название и описание артефакта, и выделить те, которые скупят сами Романовы.

Она больше пяти минут читала документ. Было видно, что она не может сконцентрироваться. И, не дочитав лист, она пожаловалась на головную боль. Я активировал заклинание высшего исцеления, но оно помогло ненадолго. И вот тогда у меня появились вопросы к Громову. Нуу не мог он не заметить, что творилось с Кристиной.

Честно, мне было больно на неё смотреть. Она хотела закончить с отчётом, что я принёс, из-за чего ей становилось только хуже. И сама понять в чём дело, она не могла.

В итоге, прежде чем выйти из кабинета Кристины, я погрузил её в сон. И положив на кровать, отправился к Егору. Стоило мне войти, как я понял, что его уже ввели в курс. Но всё-таки мне пришлось потратить полчаса, чтобы ответить на его вопросы. А после я рассказал о своих подозрениях.

Третий наследник внимательно меня выслушал, и мы уже вместе отправились к Громову. Который… оказался в Канцелярии Его Величества. Мы пришли на совещание, где какой-то чиновник стоял у стенда с плакатами и что-то объяснял. А Громов сидел во главе стола и внимательно слушал. Увидев нас, он встал и поклонился.