Она так сильно задумалась об отце, что не сразу заметила ещё одну тёмную фигуру, выделяющуюся на сером фоне стен и пола. Только когда расплывшееся в несфокусированном поле зрения пятно шевельнулось и зашипело, Шелби остановилась и посмотрела прямо на него.

На скамейке, расположенной в углу коридора, аккурат рядом с крайней дверью, сидел парень с разукрашенным лицом: левая бровь была рассечена, как и переносица, а на правой скуле красовался фиолетовый синяк. Он недоверчиво глянул на девушку, сгорбив спину и прижав руку к животу, будто пытался защитить своё уязвимое место. Узкий разрез глаз никак не стыковался с зелёными радужками, и Шелби невольно задержала на них взгляд. Полукровок она встречала в своей жизни пару раз, так как в Табес редко приезжали из других стран. А если такое вдруг случалось, надолго здесь никто не задерживался.

Заметив интерес, вспыхнувший в серых глазах, незнакомец только ухмыльнулся и посмотрел на свои старые, поношенные кроссовки. На них девушка не сразу обратила внимание. Только потом подметила, что парень одет был не по погоде – в серую толстовку и джинсы с содранной коленкой. Шелби ничуть не смутилась и села рядом с изрядно помятым добровольцем, ждущим своей очереди.

Наступила тишина, которую девушка так сильно ненавидела. Больше всего ей не нравилось молчать, когда она оставалась наедине с кем-то. Если бы здесь сидела компания парней, да даже два человека, а не один, было бы гораздо легче пережить неловкость, которая нещадно давила на плечи. Она была готова сморозить ещё какую-нибудь глупость, лишь бы не задыхаться сейчас от медленно подступавшего к ней волнения.

Незнакомец решил заговорить с ней первым:

– На работу пришла устраиваться?

Шелби уже пропускала мимо ушей то, что здесь, видимо, не положено разговаривать с незнакомыми людьми вежливо, но очередной надоедливый вопрос постепенно выводил её из себя.

– Ага. В Экзувий, – ответила она, надеясь, что своей ложью сможет избавиться от лишних разговоров.

А парень не был простаком, удивлённо посмотрел на неё, затем спросил:

– Ты названия перепутала? Здесь, вроде как, в Виварий берут.

– А мне нужно забрать рекомендательное письмо, – быстро отмахнулась девушка от лишних вопросов. Эта игра невольно начинала ей нравиться.

Было интересно наблюдать за растерянным взглядом и нахмуренными бровями. Незнакомец долго думал о чём-то, до последнего не хотел верить незнакомке, поэтому задал очередной вопрос:

– И как здесь учиться? Тяжело?

– Кому как, – продолжала юлить Шелби, стараясь сдержать насмешливую улыбку и засовывая руки в карманы куртки.

Собеседник молчал, видимо, анализировал сказанное или пытался выдать ещё какой-нибудь вопрос, но у него получалось только смотреть на носки кроссовок, которыми он водил по кафельной плитке. А девушка сдержанно упивалась своим удачным, увлекательным обманом, постепенно избавляясь от сковывающего волнения. В этот момент дверь открылась, и в коридор вышел недовольный парень. Он весь раскраснелся, быстро шёл в сторону вестибюля и громко ругался.

На всё это незнакомец, поднявшийся со скамейки, только хмыкнул и зашёл в приоткрытую дверь без стука и приветствия. Бесцеремонность, видимо, служила ему пропуском во все кабинеты. На удивление, Шелби не слышала ругани, хотя сильно хотела, чтобы и того парня, и охранника неплохо вздрючили. Воспитанная в семье, где дисциплина и уважение к старшим поощрялись, она терпеть не могла игнорирование элементарных правил приличия.

Невежа не задержался там надолго, вышел спустя пять минут. Девушке ничего не оставалось, кроме как широко раскрыть глаза и посмотреть на довольного парня. Тот, поймав на себе удивлённый взгляд, усмехнулся и показал большим пальцем в сторону кабинета.

– Мне сказали предупредить тебя, чтобы ты не несла всякую чушь про удостоверение. Пока, врунишка, – сказал он, помахав на прощание, затем пошёл в сторону вестибюля.

Эртон в ответ на это громко хмыкнула, будто не понимала, в чём её сейчас уличили, но затем недовольство из-за глупого прозвища сошло на нет. Вместо этого она подольше задержала взгляд на своём мимолётном собеседнике, решив проводить его до ближайшего поворота или двери. Выглядел он паршиво. Какое-то время держал спину ровно, двигался бодро, но спустя пару шагов согнулся и снова схватился за бок, слегка прихрамывая. Видимо, в драке ему досталось куда больше, чем могло показаться вначале. Шелби немного посочувствовала бедняге, узнала в нём себя, неумело пытающуюся не хромать при прогулках с отцом. Всплывшее в голове воспоминание заставило девушку улыбнуться и сосредоточиться на своём задании.

Два коротких вдоха, один глубокий выдох – бесполезные попытки успокоить бешено стучавшее сердце. Шелби поняла, что это ей не поможет, поэтому решила как можно быстрее зайти в кабинет, получить свою порцию ожидаемых, не блещущих оригинальностью и остроумием шуток и уйти. Стук в дверь вышел каким-то несмелым и настолько слабым, что на него никто не обратил внимания. А, может, этого и не пытались сделать.

– Здравствуйте, – хрипло сказала она, видимо, в пустоту, потому что ответа так и не получила.

В просторном кабинете с, как минимум, тремя столами, сидел только один мужчина. Уставший и рассерженный, он смерил очередного добровольца ничуть не удивлённым взглядом. Даже шутки никакой не проронил, только цокнул, уткнулся в журнал и взял в руки карандаш. Шелби не стала дожидаться очередного ворчания и бодро подошла к стулу, хотя едва могла передвигаться на онемевших от волнения ногах. Добравшись до цели, она осмотрелась и про себя подметила, что помимо рабочих мест и деревянного шкафа, рядом с которым примостился полутораметровый металлический сейф, здесь больше ничего не было. На глянцевой поверхности столов, сделанных из выкрашенной чёрной древесины, лежала только аккуратно сложенная стопка документов и папок. Минимализм и перфекционизм во всей своей красе.

Мужчина же ничем не отличался от общей невзрачной картины: тёмные круги под глазами, нездоровая бледность и подстриженные под тройку светло-русые волосы. Только вместо скучного офисного образа, он решил выбрать себе чёрную водолазку и такого же цвета карго. Крепкое телосложение навевало мысли о прошлом, связанном с армией или полицейской академией, и дочь шерифа почувствовала в этом что-то по-своему комфортное. Ей было гораздо легче сидеть здесь со служителем закона, чем с напыщенным пижоном, надушенным приторным парфюмом и выглаженным до полного отсутствия даже малейшей складочки на рубашке.

– Имя и фамилия, – сказал он, не отрывая взгляда от бумаг, склонился над столом так, будто готов был писать всё под диктовку и без остановки.

Было видно, что ему уже осточертело сидеть в душном кабинете и ждать нерасторопных добровольцев, у которых из-за волнения язык в узел завязывался. Шелби была с ним солидарна, поэтому старалась отвечать как можно быстрее.

– Шелби Эртон.

– Сколько лет?

– Двадцать.

Шелест карандаша о бумагу прекратился, а затем мужчина нахмурился и поднял на девушку недовольный взгляд. Та снова заглянула в карие глаза, ожидая хоть какую-то издёвку в свой адрес. Почему-то в такие моменты страх прогоняла решительность. Но это не восхищало незнакомца, а скорее настораживало, заставляло усомниться в адекватности человека, сидевшего напротив.