Конечно, я знал, что некоторые мужики и в семьдесят лет умудряются удачно разбросать свое семя. Но юношеский максимализм во мне не разрешал отцу снова заводить ребенка. Он должен был страдать, мучиться, оплакивать маму, а не плодиться с новой женщиной.

Папа долго расстроенно молчал, а я ощущал себя одновременно сволочью и предателем. Трудно оставаться прежним хорошим мальчиком, когда привычный мир рухнул, исчез бесследно, оставив только воспоминания, за которые ты усиленно цепляешься, в надежде сохранить хотя бы частичку прошлой жизни.

– Дим, я понимаю, ты привык быть единственным ребенком в семье, – снова заговорил папа, – и, наверное, не можешь смириться с тем, что моя жизнь теперь не крутится исключительно вокруг тебя. Однако прошу, попытайся наладить отношения с Инной и Наташей. Вдруг тебе понравится ощущение семьи. Они неплохие девочки. Ты, конечно, можешь уехать к родителям мамы в Саратов или переехать к дедушке Диме и бабушке Томе, думаю, они тоже не будут против… Воля твоя, сын. Ты уже взрослый малый, паспорт получил. Но знай, я бы хотел, чтобы все мои любимые люди ладили между собой. Мы с Наташей мечтаем о совместном ребенке, и я надеюсь, у него будет старший брат.

Я промолчал, потому что любил отца, не представлял тогда жизни вдали от него. И возможно, в глубине души чувствовал свою неправоту, хотя мне совсем не нужен был ни младший брат, ни эта странная сестренка.

– Не могу понять, к чему этот разговор, папа?

– Я прошу тебя, присмотри за Инной. Возможно, у нее будут проблемы с адаптацией в новой школе, у вас там такие снобы. А ты пользуешься авторитетом среди учеников, учителей и даже родителей. Вдруг девочке понадобится твоя защита.

– Не нужна мне никакая защита! – послышался сердитый голос из-за двери. – Тем более от него, вдруг он костюмчик свой испачкает. Я сама за себя могу постоять – и Мистеру Совершенство, если надо, нос расквашу!

– Инна, подслушивать нехорошо! – улыбнувшись, крикнул отец. – Невозможная девчонка! – В его устах это прозвучало комплиментом.

С белым бантом в рыжих торчащих во все стороны волосах, в школьной форме, из которой выглядывали худющие коленки, в чуть широковатом для ее тщедушных плеч пиджаке Инна смотрелась нелепо. Даже жалко ее стало, бедненькую…

Мы стояли и ждали родителей у подъезда, папа поехал забирать цветы из салона, а тетя Наташа забыла телефон в квартире, пришлось возвращаться. Не смог удержаться, чтобы не потравить «любимую» сводную сестренку.

– В школьной форме ты еще красивее, чем обычно.

Она, конечно, сразу почувствовала подвох, насторожилась, насупилась, а я продолжил:

– Дай подумать, кого ты мне напоминаешь?.. Алису в Стране чудес, кажется, она тоже рыженькой была. Хотя нет, ты больше на Страшилу из «Изумрудного города» похожа.

Болотные глазки стали огромными блюдцами, в которых плескалась обида.

– Страшила был толстым, – плаксиво задребезжал детский голосок.

– Н-да… но вы оба пугала. – Я чувствовал себя сволочью, но все равно зачем-то продолжал ее третировать. Было стыдно так, что кожа начала гореть, и вместе с тем какая-то часть меня упивалась своей низостью.

Задел, затронул за живое, две крупные слезинки покатились по чуть конопушчатым щекам. На всякий случай отошел подальше, сейчас точно плюнет.

Нет, Инна другое придумала, бросилась вперед, точно разъяренная кошка или бешеная лягушка. Хорошо, что я малый тренированный, не только плаваньем, но и борьбой занимался; перехватил ее запястья, не давая вцепиться в мои волосы и испортить прическу.

Тряхнул:

– Успокойся, сестренка, сейчас мамочка выйдет, да и папочка должен вот-вот подъехать. Давай не будем их огорчать, они, бедненькие, расстроятся, что их дети не ладят… Да и бантик может с головы упасть, а тетя Наташа так долго трудилась, пытаясь его туда пристроить.

Странно, упоминание банта сестренку отрезвило. Она сникла, рывком освободила руки из моих ладоней, отошла от меня, со злостью вытерла слезы со щек и стала приглаживать растрепавшиеся волосы. Вовремя… Из подъезда как раз показалась тетя Наташа.

Н-да, если быть объективным, такую мамочку я бы тоже трахнул.

– Саша еще не приехал?! Не хватало в первый день в школу опоздать. Как вы тут, не подрались, пока меня не было?

Почти подрались. Тетя Наташа сразу верно истолковала витающее вокруг напряжение.

– Иннуся, все в порядке?!

– В порядке, – кривенько улыбнулась Лягушонок.

Нет, вовсе не бант она боялась потерять, просто очень любила свою маму и действительно не хотела ее огорчать. Совесть – да, наверное, это была совесть – противно заныла.

– Мистер Совершенство сказал… – И, хитро на меня посматривая, сделала паузу.

Сейчас расскажет про мое «достойное» поведение. И будет права, нельзя позволять себя третировать. А отец надерет мне уши – и тоже будет прав, нельзя поступать по-сволочному с беззащитной девочкой, она ведь не виновата, что уродилась такой клоунской.

– Точнее, пожелал мне стать такой же умной, как Страшила из «Изумрудного города».

Тетя Наташа строго на меня посмотрела, видимо, догадалась, что были озвучены совсем другие слова.

– Страшила и так был всегда умным, милая, только из-за неуверенности в себе долго не мог этого понять.

– Значит, и ты не переживай, Железный дровосек, точнее, Мистер Совершенство, у тебя тоже есть сердце. Просто ты забыл, где оно находится.

Иногда она говорила такие мудрые слова, что вводила в ступор даже взрослых. Стало еще более стыдно. Слава богу, во дворе показалась папина машина. Переднее стекло опустилось, и счастливый, влюбленный папа радостно крикнул:

– Запрыгивайте, настала пора грызть гранит науки.

Всю дорогу по пути в школу я думал, как будут потешаться надо мной мои одноклассники, когда узнают, что у меня в сестрах теперь такое рыжее печеглазое недоразумение.

– Ой, Мистер Совершенство, у тебя на штанах жвачка, – ехидно улыбаясь, воскликнула мелкая вредина, когда мы вышли из машины.

Оглянулся назад и не смог сдержать мата: огромное белое пятно, и прямо на самом интересном месте. Как она умудрилась приклеить жвачку, чтобы я ничего не почувствовал.

– Какая жалость, девчонки из школы будут разочарованы, прекрасный принц с пятном на заднице…

– Я тебя придушу!

– Дима, спокойно! – попытался утихомирить меня отец.

– Какое «спокойно», пап?! До праздничной линейки пять минут. У тебя что, есть в машине запасные штаны моего размера?!

– Инна, зачем ты это сделала?! – возмутилась тетя Наташа. – Жвачку очень трудно убрать с ткани… Ты ведь знаешь – вещи стоят денег. Учти, если пятно убрать не удастся, эта сумма будет вычтена из твоих накоплений на новый мобильный телефон.

Маленькая зараза насупилась, глядела исподлобья, но даже не пыталась оправдываться.

– Ничего страшного, милая, думаю, Инна случайно…

Рыжая безобразина покраснела.

– Не случайно, Саша, не случайно, она сознательно испортила чужую вещь.

Сознательно захотела меня вывести, мстила за мои слова, что назвал ее Страшилой, не захотел принимать в свою семью.

– Я поеду назад.

– Да, не получится сегодня перед девчонками пофорсить, – продолжала ехидничать «любимая» сестренка.

– Инна! – снова цыкнула на нее тетя Наташа.

Злобно глянул на «заботливую» сестричку, развернулся и, пока меня не увидели одноклассники, побежал домой переодевать штаны. Для меня тогдашнего показаться в классе со жвачным пятном на заднице было все равно что в час пик прокатиться голым в метро. Я всегда был выпендрежником.

Конечно, после той жвачной истории симпатии к Инне у меня не добавилось, и никакие папины просьбе о ее защите и поддержке в школе я не собирался выполнять, пусть сама пытается наладить отношения с одноклассниками, надо уметь выживать в любом социуме. Она же мне не сестра, в самом деле… эта странная рыжая лягушка. Но пройти мимо ее беды не смог, не таким уж и гадом я был в детстве. Конечно, Инну невзлюбили в школе, уж слишком она была яркой, необычной, вредной, языкастой, просто идеальный объект для шуток и детского буллинга. Оно и понятно, ведь даже мне нравилось ее третировать.