И ещё Кат видел мальчика с женщиной, которые шли к нему. Ариана опиралась на плечо Петера, избитая, сломленная, и сам Петер тоже был сломлен. Оба они нуждались в утешении, оба были несчастны. И оба могли надеяться только на себя.

Только на себя…

Снова завыл Астер – отвратительно, бессловесно.

Кат вздохнул.

– Крепко я твоего братца приложил, – сказал он Ариане. Язык заплетался. Кат сознавал, что вытянул у рогатого почти всю пневму, нанеся ему непоправимый ущерб, повредив рассудок. Так порой делала Ада; и в её случае это был не самый плохой исход – пускающий слюни, орущий идиот вместо трупа. Чаще она выпивала людей до смерти.

Кату всегда удавалось соблюсти меру.

В этом была заслуга Маркела, который учил его не поддаваться болезненному голоду. В этом была и немалая заслуга самого Ката: хороший мироходец обязан держать себя в руках, иначе он быстро превратится в мёртвого мироходца. Но, без сомнений, главная причина крылась в упыриной болезни, которая не пустила корни в теле Ката так глубоко, как это случилось с Адой.

Да, Кат всегда чувствовал, когда нужно было остановиться.

И остановился на этот раз в точности, когда требовалось.

Астер перестал орать и начал гукать, точно безобразный рогатый младенец. Ариана смотрела на него, приоткрыв рот. Рядом стоял Петер, держа фонарь в подрагивающей руке.

Кат почесал за ухом.

– Так, слушай сюда, – сказал он Ариане, старательно выговаривая слова. – Этот, пожалуй, надолго дурным останется. На твоём месте я бы воспользовался ситуацией. Можешь сбросить его в подвал. И закидать камнями. Здесь кругом полно хороших валунов.

Петер с возмущением кашлянул. Ариана судорожно вздохнула.

– Но можно сделать по-другому, – продолжал Кат, чувствуя нечто вроде вдохновения. – Найди пару бродяг покрепче и попроси отнести брата домой. Положи его в кровать. Где-нибудь в глухой комнате, без окон… У вас есть комнаты без окон?

Ариана посмотрела на него, широко распахнув глаза.

– Положи в кровать и привяжи, чтобы не удрал, – закончил Кат. – Вольную он в таком состоянии, конечно, не подпишет. Но ты окажешься при хозяине, который не то что ударить – слова тебе поперёк сказать не сможет. Чисто номинально…

Он помолчал, собираясь с мыслями и гордясь, что ввернул красивый оборот. Ариана медленно стирала кровь со щеки, глядя снизу вверх.

– Чисто номинально, – со вкусом повторил Кат, – будешь при нём числиться рабыней. Но фактически, останешься за хозяйку в доме. Скажешь всем знакомым, что брат заболел. Начнёшь вести за него дела, в лавке торговать. И всякое такое.

Ариана кивнула несколько раз.

– Или сбежишь нахрен, – закончил Кат. – Он тревогу поднять не сумеет, так что никто тебя искать не станет. Короче, решишь сама, не маленькая.

Ариана снова кивнула, стискивая руки. Петер поправил покосившееся стекло в фонаре.

Астер курлыкал, посасывая большой палец.

Кат встряхнулся, чувствуя, что всё ещё здорово пьян. Чтобы не так кружилась голова, он попытался сфокусировать зрение на валявшемся под ногами предмете. Это был атлас – беспомощно распахнутый посередине, со следом ботинка на страницах. Должно быть, выпал из кармана в суматохе.

Кат вгляделся внимательней и подобрал книгу.

Сейчас, когда глаза видели больше, чем обычно, ему удалось рассмотреть кое-что новое: мелкие буквы, непохожие на те, что разозлили его поначалу. Посреди книги обнаружились главы на каком-то другом языке. Может, долбанная книжка была не так уж бесполезна?

Он захлопнул атлас и сунул его в карман, попав с третьего раза.

– Ладно, – сказал он Ариане. – Бывай.

Та вдруг метнулась вперёд, поймала его ладонь и поцеловала.

– Уймись, бешеная, – сказал Кат, отдёргивая руку.

Чуть пошатываясь, щурясь на дверной проём, он пошёл к выходу.

Снаружи светила луна. Воздух был до того сладким, что хотелось его черпать стаканом и пить.

Петер вышел из темноты и встал рядом на мраморной площадке.

– Ты взял его пневму, – произнёс он, не то спрашивая, не то обвиняя, не то просто констатируя факт. – Сначала по морде стукнул, я видел. Но это ни при чём. Ты его досуха выжал.

– Да, – сказал Кат. – Я это сделал. К собственному удовольствию и общей пользе.

Петер поёжился.

– Он до самой смерти таким будет?

– Скорей всего, – сказал Кат и стал спускаться по ступеням.

Он не знал, что становилось с теми, кто оставался в живых после встречи с Адой. Всегда сдавал их на руки молодцам Килы. Утративших разум, мычащих людей увозила в ночь закрытая чёрная пролётка. Что происходило потом, Кат предпочитал не думать. Не думал и сейчас.

Вокруг стояла тёплая, пропитанная лунным светом танжерская ночь. Музыка и пение, доносившиеся из города, становились всё громче и назойливей: к хору присоединялись новые участники. Атлас в кармане плаща увесисто похлопывал по бедру, на каждом шагу напоминая о потраченных деньгах и времени. Ныли костяшки, отбитые о бычью челюсть Астера.

По-прежнему оставалось совершенно непонятным, что же делать дальше.

Но на душе всё равно было спокойно. Во всяком случае, немного спокойней, чем обычно.

Петер нагнал Ката у прорехи в заборе.

– Она бы его всё равно не убила, – сказал он. – Хоть из пистолета, хоть как. Никогда в жизни не смогла бы. Уверен на все сто.

Кат остановился и принялся отдирать от плаща комки репьев.

– Если уверен на все сто, – проворчал он, – тогда зачем иглы вынул?

У Петера отвисла челюсть.

Кат фыркнул:

– Пистолет был заряжен. Потом оказался разряженным. В Разрыве я на пять минут отдал его тебе. Ежу больному ясно, что это твоих рук дело.

Петер опустил глаза.

– Я боялся, что он её застрелит, – проговорил он тихо. – Что у неё не хватит духу, когда... А он отберёт оружие. И убьёт её. Поэтому я вынул иголки. И выбросил в Разрыве. Там и выбросил, где вы шнурок завязывали... А ещё – потому что всё это было неправильно. Слишком неправильно. Извините.

Кат снял с рукава последнюю колючку. Щелчком отправил её в полёт.

– Хватит мне выкать уже, – сказал он.

Петер поднял взгляд и несмело улыбнулся.

– А я знаю, на каком языке книга написана, – сказал он вдруг. – Это называется эллиника.

VI

Они приходили.

Являлись из далёких уголков вселенной, из экспериментальных колоний, созданных волей Основателя. Шли на мой непрестанно транслируемый призыв, обращённый в космическую тьму. Изыскивали способ добраться до старушки-Земли – передавая друг другу якоря (а, скорей всего, воруя. Впрочем, как сказал осёл доярке: метод не важен, важен результат).

Здесь они получали от меня щедрые подношения. Скольких мироходцев я одаривал деньгами и драгоценностями! В ответ каждый из них делился знаниями о планетах, на которых ему доводилось побывать. Знаниями – и якорями. Частицами посещённых миров. Я вплавлял эти частицы в инертную оболочку, создавал очередную копию атласа, а потом вручал её моему гостю. Вручал, надеясь, что тот найдёт способ бороться с разбушевавшейся Великой Пустыней. И гость уходил.

Они все уходили.

Навсегда.

Никто из них не справился. Никто не вернулся. Никто не совладал с нашей общей бедой.

Но, если ты читаешь эти строки, о путник, то у нас ещё есть надежда. Быть может, ты не слышал зова, ибо мощность моих передатчиков не безгранична. Если книга всё же каким-то образом попала тебе в руки, молю, не медли!

Отец зла ждёт тебя на острове солнечной тюрьмы. Отправляйся во всеоружии и будь наготове.

Лучший Атлас Вселенной

– Отец зла ждёт тебя на острове солнечной тюрьмы, – прочитал Кат вслух. – Отправляйся во всеоружии и будь наготове.

– Отец зла, – повторил Петер. – Думаешь… думаешь, это он?

– Кто «он»? – хмуро спросил Кат.

– Мне кажется, речь идёт об Основателе. Не знаю, кого ещё можно было бы так назвать.