— Хорошо, господа, что с армией всё идёт по плану, — подытожил император, — что у нас по доктрине для флота?

Странным образом именно военно-морские дела почему-то превалировали, как и во всём мире в данный момент.

— Ваше величество, следует констатировать что во флоте мы имеем лишь один сильный боевой корабль, а именно «Пётр Великий», — констатация факта, не более.

А заодно и намёк на то, что следует по-бырому вбухать как можно больше средств в срочное изготовление водоплавающих, включая заказы за границей. Иначе, мол, никак не можно.

— Господа, давайте разделять принципы военно-морской доктрины по регионам. Тем более, что следует учитывать то, что разработки кораблей и их усовершенствования происходят быстрее, чем само строительство.

И где император понабрался таких глупостей за последние годы? Тут нужно массово обеспечить Русский Флот всем чем можно, а не рассусоливать на тему «что лучше».

— Ваше величество, на Балтике нам нужно иметь количество равное соединённым флотам Германии, Швеции и Дании. На Чёрном море — превосходящим турецкому, а на Дальнем Востоке — эквивалентное возникающим флотам Китая и Японии.

Опять громадьё планов ради увеличения количества подрядов — воровать легче когда существует множество заказов, чем когда они единичны. Святая истина, но русский царь в этот раз упёрся рогом не желая «править лёжа на боку».

— Давайте не будем гоняться за китайцами и японцами и временно позабудем о защите Дальнего Востока. Там есть флоты наших союзников, Парамушира и Калифорнии, и их вполне хватает.

— Но вдруг они откажутся или предадут нас?

— Успокойтесь, мы сделали так что тот же герцог Изборский ныне заинтересован обеспечить оборону тех краёв, так как владеет Сахалином и Матмаем, который ныне называется Хоккайдо. И готов защитить их, а значит и наше побережье. Лучше определимся с Балтийским и Черноморским флотами.

Обсуждение перешло «на нужды запада» и перетекло в толковище о качестве кораблей. Например, германские броненосцы имеют лишь 10-дюймовые орудия, а русские — 11 и 12 дюймов. Зато в скорости хода и толщине брони уступают германским, хотя в количестве орудий и превосходят.

— На данный момент на Балтике мы имеем более двадцати броненосцев, но большинство из них уже устарело, хотя и не так давно построены и спущены на воду, — опять прописные истины и не важно кто их озвучивает.

— Тогда может быть имеет смысл ввести новую судостроительную программу? — неожиданно предложил престолонаследник.

Оказалось, что принц (вроде далёкий от флотских вопросов) имеет что сказать и на эту тему.

— Дело в том, господа, что если мы принимаем оборонительную доктрину, то и военные суда должны быть соответствующими. Нет смысла в крейсерских возможностях кораблей, когда они предназначены защищать побережье.

— Ваше высочество, но вдруг понадобится отправить ту или иную эскадру на выручку союзникам? — очередной «западник» вставил свои три копейки.

— Господа! Запомните раз и навсегда — во всём свете у нас только два верных союзника. Это наша армия и флот. Все остальные, при первой возможности, сами ополчатся против нас!

Александр Второй удивлённо посмотрел на неожиданно возмужавшего сына, как будто впервые видел его. А ведь с таким подходом он достойно сможет продолжить дела своего отца. И куда, спрашивается, делся тот романтический молодой человек?

Дальнейшее обсуждение свелось к программе создания кораблей, соответствующих обороне. Лишь Северный флот предусматривал крейсера для борьбы с браконьерами и контрабандистами, по крайней мере на ближайшие десять лет. Кое-какой опыт решили перенять у турок, дабы создать миноносный паровой флот. А заодно начать серьёзную программу разработки самоходных и плавающих мин с учётом самых современных технических достижений. Конечно, отдельные участники совещания выказывали своё недовольство, но старший и младший Романовы гасили сии несогласия в корне.

Определившись в результате с доктринами, правители России теперь вынуждены будут их придерживаться, а значит не понаделают излишних ошибок. И денег потеряют на казнокрадах значительно меньше, чем в реальной Истории, коли не будут вкладываться в величественные объёмы вооружений и тех же кораблей. А недовольные любители громадья в планах и свершениях пусть идут лесом в сад или куда подальше.

Получив сведения об этом я возрадовался так как хоть в чём-то строгий подход начал проявляться в России. Борьба с расхитителями в военке может перекинуться и в другие сферы деятельности, а значит не зря я намёки заглавным Романовым подкидываю через Оларовского уже который год. Так, глядишь, побольше казённых средств будет доходить по нзначению, а не тупо копиться или разбазариваться кем ни попадя на личные нужды. И значит хоть какой-то толк от меня будет.

Хотя, честно признаться, всё больше идея помочь России удаляется куда-то. Хорошо что не сразу попал в родные палестины, а куда-то впендюрился сбоку припёка. Иначе русская бюрократия и существующие в обществе порядки быстро снулили бы мои потуги. Сделав сам себя маркизом я получил реальную свободу выбора на своих же землях: хоть на Курилах, хоть в Изборск-сити. А если бы то же самое затеял в Петербурге или Москве, то хрен бы организовал всё по своему усмотрению. И дело не в разнице между режимами (монархии или демократии), а в устоях и укладах, свойственных именно стародавней российской действительности.

В Штатах девятнадцатого века просто легче реализовываться, причём именно на Западе, который лишь с сороковых годов этого столетия стал толком развиваться. А на Руси всё расписано и устаканено столетиями, поэтому сложно лезть с инновациями социального плана в существующий порядок. Потому и грозят России мощные революции, ибо эволюционным путём ничего не добьёшься, как ни старайся. Или я не знаю что именно нужно делать.

Тут другое подкралось нежданно-негаданно. Ричардсон с Хопкинсом пригласили меня потетатетничать и по большому секрету сказали, что мой рейтинг, как правителя, очень высок в… калифорнийском обществе. Мол, почему бы мне не выдвинуться кандидатом в президенты Калифорнии, коли авторитет своими деяниями заработал выше крыши.

— Джентльмены, но мне не подходит краткосрочное правление. Оно не позволяет внедрять программы, рассчитанные на долгий период.

— Что вы имеете в виду, сэр Эндрю, поясните плиз, — сразу отреагировал госсекретарь.

— Все президенты по сути временщики, причём за четыре года ничего толком не создашь. Мало того, президентская команда через четыре года уйдёт и их нажитый опыт уйдёт вместе с ними. А новому придётся набираться столь ценного опыта с нуля.

Друзья-подельники заскрипели своими шариками в мозгах, вдумываясь в моё признание и вроде даже прониклись пониманием.

— Так может срок удлинить лет до шести, — прилетела рацуха от Ричардсона, — или этого мало?

Золотопромышленник сначала сказал, а потом сразу же сообразил, что срок лишь ненамного увеличился. Поэтому решил дождаться моих дальнейших пояснений.

— Если бы правители имели лет 15–20 в своём распоряжении, то совершенно по-другому планировали свою деятельность и введение инноваций. А короткое время власти и влияния вынуждает их тратить усилия на мелочи. Я, например, спокойно развиваю Изборск-сити и тот же Парамушир, а чего добился мэр того же Сан-Франциско?

До партнёров по жизни начал доходить здравый смысл. Тот же губернатор Ирвин добился ощутимых успехов в сферах, которые развивал… Ричардсон (золотодобыча из отходов), Хопкинс (солидное усиление флота) и я (развитие Гвардии Калифорнии и захват и удержание некоторых территорий на Балканах и в Южной Америке). Даже положительная «квакеризация» республики — это моя заслуга, что ни говори. Как и научно-технический прогресс, и та же телефонизация.

— Изборски, тогда получается, что это именно ты и мы развили Калифорнию в последние годы? А правительство просто пользуется плодами наших усилий?