Те, кто уже многие годы критикует систему образования, требуя ее коренной перестройки, вновь и вновь подчеркивают: насилие среди подростков — это неизбежное следствие японской школьной системы, при которой каждый ученик, желающий поступить в престижные высшие учебные заведения, должен выдерживать многочисленные и придирчивые экзамены. Помимо обширных школьных программ, которые нередко отличаются друг от друга, преподаватели рекомендуют желающим попасть в университет объемистые учебники, разработанные частными издателями. Кроме того, многие учащиеся посещают также частные курсы вне школы. Все это требует от детей нечеловеческого напряжения физических и душевных сил. При такой системе не может быть и речи о развитии индивидуальных способностей. Выход неизбежному разочарованию нередко дают различные формы насилия, как прямые, так и косвенные. Так, уже многие годы слух японских городских и сельских жителей терзают так называемые «босодзо-ку» — мотоциклисты, которые с бешеной скоростью носятся по дорогам страны, днем и ночью пугая окружающих воем моторов и сирен. На сегодня «босодзоку» насчитывают уже 40 тысяч, многие из них в результате лихачества становятся калеками, но, несмотря на все усилия полиции, армия «босодзоку» все пополняется такими же «бесперспективными». юношами и девушками, которым закрыта дорога в «престижную жизнь».
Конечно, при всей очевидной пагубности японской системы образования она не исчерпывает причин роста неудовлетворенности молодежи, нередко ведущей к хулиганству и даже преступлению. В исследовании, проведенном недавно министерством просвещения, говорится, что акты насилия чаще происходят в новых городских районах и в районах недавней урбанизации, где не существует тесной связи между соседями, как это было испокон веков в японских деревнях и небольших городах. Живущие в районах новостроек небогатые семьи, как правило, оторваны от «большой семьи» -— бабушек, дедушек, родственников — и в то же время с трудом налаживают связи с соседями. Материальная необходимость заставляет женщину в такой семье соглашаться на работу даже в удаленных от дома местах— как правило, в районах торговли и развлечений, нуждающихся в массе обслуживающих рук. Поэтому, возвращаясь из школы, дети нередко оказываются втянутыми в хулиганские компании: домой им спешить не к кому, а соседей они не только не боятся, но, как правило, и не знают. Нетрудно представить и дальнейшую судьбу таких детей: без неусыпного внимания и поддержки «кёику мамы» им вряд ли удастся просочиться через мелкое сито образовательной системы.
Обсуждая причины роста преступности, в Японии большое значение придают также пагубному влиянию свободно доступной детям дешевой прессы, выхолащивающих живую мысль комиксов, прессы садизма, секса, порнографии. Проникшая в Японию в потоке многочисленных «американизмов» мода на всякого рода эр-зац-чтиво привела к тому, что, по признанию самих же японцев, молодежь в большинстве своем вообще отказывается «потреблять» что-либо, кроме неизбежной учебной литературы и «манга» — комиксов. Содержание комиксов представляет собой схематичное изложение вестерна или же «самурайского» фильма — для тех, кто постарше, а для подростков — повторение в карикатурной форме сценариев известных телефильмов. Все это в виде цепочки картинок с минимальным количеством сопровождающих слов — и, как свидетельствует практика, максимумом серьезных последствий.
Телевидение в Японии уже долгие годы победно конкурирует со всеми другими средствами массовой информации, которые призваны формировать общественное мнение, воспитывать у людей сознательное отношение к процессам, протекающим в обществе, прививать вкусы, вырабатывать привычки, формировать личность. Своей общедоступностью и наглядностью телевидение Японии угрожает значительно сократить тираж книг и журналов. Ведь телевизор, в основном цветной (с 1970 года все каналы японского телевидения перешли на цветную трансляцию), обязательная принадлежность быта японца. Если раньше говорили: японцы лучше обеспечены жемчугом, чем жильем, то теперь можно сказать, что они лучше, чем жильем, обеспечены телевизорами. Телевизор смотрят в Японии буквально все, от мала до велика. По количеству телечасов на душу населения Япония, пожалуй, вполне может претендовать на первое место в мире: в японском доме телевизор не выключается с утра до вечера, так что неработающая женщина-хозяйка более или менее внимательно просматривает не менее пяти-шести программ в день.
Японские учителя и родители не могут не учитывать того влияния, которое телевидение неизбежно с самого раннего возраста оказывает на подрастающее поколение. В связи с этим мне неоднократно доводилось смотреть по токийскому телевидению передачи за «круглым столом», посвященные обсуждению проблем телевидения. Однако всякий раз поражала мягкость позиции учителей и родителей, справедливо защищавших психику и нравственность детства, и — жесткая напористость поставщиков «телесырья», заинтересованных лишь в сохранении неисчислимого источника доходов. Во всяком случае, в содержании программ телевидения и до сего времени произошло мало изменений.
Отсутствие единой общеобразовательной системы, наличие частных учебных заведений порой приводят к тому, что дипломы о высшем образовании получают и недостаточно подготовленные. Используя эти факты, правящие круги Японии давно уже стремятся ввести унифицированную систему образования. Конечно, последнее отнюдь не означает отказа- от давно уже узаконенного в японском обществе «благотворного», по уверениям буржуазных специалистов, сочетания двух систем образования, одна из которых служит подготовке элиты, а другая предназначена для всех «равноправных» остальных. Корни целенаправленно сохраняющегося традиционного разграничения ведут к эпохе Эдо, когда образование в Японии достигло уже высокого уровня: сословие самураев, которое называли «хранилищем талантливых людей», имело систематическую подготовку повышенного типа в различных школах феодальных кланов; выходцы из простого народа обучались в начальных школах «тэракоя». После «реставрации Мэйдзи» самураи утратили свои прежние привилегии, в результате чего значительная их часть стала жадно воспринимать новые идеи с Запада, считая, что усвоение новых веяний, получение образования — отныне единственный путь к обеспечению безбедной жизни. Более 80 процентов выпускников Токийского университета на первом этапе реформ были выходцами из среды самураев.
В 1885 году была выпущена серия правительственных постановлений, получившая название «декретов Мори», по имени первого министра просвещения. В Японии учреждалось обязательное трехлетнее (с 1899-го— четырехлетнее) образование. Согласно «декретам Мори» отныне образование в Японии должно было строиться на принципах, которые бы способствовали обогащению страны. Уже «декреты Мори» четко разграничивали «академические исследования» в высшей школе и «просветительскую деятельность» в начальных и средних классах. «Академические исследования» предназначались для «проникновения в суть вещей» и привития навыков практической работы «высшего порядка». Задача же просвещения состояла в «воспитании людей таким образом, чтобы каждый японец мог полностью осознавать свой долг, следовать на практике моральным нормам и быть готовым к наслаждению благополучием». Преподавание в университетах строилось преимущественно на «изучении тех наук и технологии, которые отвечали потребностям государства», и служило выработке национального мышления. В «декретах Мори» большое внимание уделялось подготовке учителей, в основном выходцев из средних и низших слоев крестьянства, которые должны были работать в школах,, являясь основными проводниками идей «национального единения». В каждой префектуре была учреждена средняя школа. В целом по Японии было создано семь средних школ повышенного типа, которые явились поставщиками наиболее способных учащихся для обучения в императорских университетах.
С начала XX века потомки самураев, окончательно утратив свою материальную базу, уступили лидерство в элитарной системе образования детям землевладельцев и выходцам из торгово-промышленных кругов. Все большее значение для получения элитарного образования приобретали деньги. Таким образом, японская школа с ее четкой градацией превратилась в базу подготовки различных слоев общества: из начальных школ выходили крестьяне и рабочие (с 1907 года было введено обязательное шестилетнее образование), средние школы готовили работников низшего звена государственного аппарата, профессиональные — провинциальных лидеров и второстепенных управляющих бизнеса. Университеты же служили подготовке высшей японской элиты — лидеров политических и деловых кругов. И в наше время из года в год статистика подтверждает, что абсолютное большинство государственного бюрократического аппарата Японии, так же как и руководящих кадров и даже среднего звена крупных предприятий, органов массовой информации, состоит из выпускников Токийского и Киотоского университетов. Основной состав всех кабинетов министров Японии при этом формируется из выпускников факультета права Токийского университета. Таким образом, лозунг «равных возможностей», предоставляемых якобы всем японцам системой образования, в очередной раз оборачивается мифом.
