Они прошли через приёмную и закрыли за собой дверь, после чего Верещагин сказал:

– Орудие убийства.

Никакого вопроса в его голосе не звучало.

– Похоже на то, – согласился Глеб. – Надо отправить запросы по антикварным магазинам, вдруг да случится чудо?

– Ты думаешь, убийца такой идиот, чтобы обтереть статуэтку от крови и тут же поволочь сдавать антиквару? – скепсис в голосе Алекса можно было черпать ложками. – Да ну, такой эталонной глупости не бывает.

– Бывает или нет, а запрос я отправлю. Хотя бы для того, чтобы исключить эту вероятность из рассмотрения…

– Мне вот другое интересно: сочетание керамики, камня, металла и дерева, да ещё и не простого дерева, а можжевельника – не артефакт ли это был? А в таком случае появляются очень интересные вопросы…

– Сейчас спросим у доктора, – Никонов приоткрыл дверь, – Олег Евгеньевич, вопрос о статуэтке. Вот мой коллега предположил, что это был некий амулет или артефакт, вы не в курсе?

– Нет, простите. Как-то не было повода спросить, стоит и стоит. Все рабочие артефакты я сам приобретаю и знаю наперечёт, а если это какой-нибудь «амулет свежести» или ещё что-то из женского вооружения, то мне и неинтересно.

– Вот так! – Глеб повернулся к коллеге. – И мы не сможем это установить, поскольку этого самого Асклепия у нас в наличии нет, а значит, и обращаться к артефакторам не с чем.

– Ну-у… Если Рузанна получила статуэтку в качестве приза на соревнованиях в годы учёбы, следовательно, можем найти того, кто её вручал.

– Вот и займись.

– Не могу, – ответил Верещагин с глубокой печалью в голосе. – Любой из тех, к кому я обращусь за ответами на вопросы, может меня послать. И будет в полном праве, потому что отвечать на вопросы частного сыщика никто не обязан.

– Вымогатель… Да готово уже для тебя временное удостоверение! Зайди к нам в отделение, в отдел кадров, и забери.

– Я закончил, – появился из дверей Черняев. – Вот схемы.

Сыщики склонились над листами, где довольно чётко были изображены приёмная, лечебный зал, кабинет, кладовая…

– Получается, что нет на месте только этой самой статуэтки Асклепия? – поднял глаза Никонов.

– Её я обозначил красным, вот здесь, – палец Черняева с наманикюренным ногтем ткнулся в картинку. – Ещё, как мне кажется, из кладовой пропало несколько упаковок с препаратами, но это надо сверять по записям. Рузанна бы и так сказала, – и он замолчал, словно горло перехватило.

– Спасибо, Олег Евгеньевич. Вы займётесь этой сверкой?

– Да, конечно, – доктор посмотрел на часы и кивнул. – Да, сделаю список, но только уже завтра. Сейчас мне нужно ехать, встречать членов семьи. Встретить, разместить в отеле, поужинать с ними… А! – и он махнул рукой.

– Последний вопрос: в этом сейфе, у вашей жены, лежала шкатулка, – Никонов прочёл вслух из протокола. – Из металла цвета меди с резьбой и вставками из поделочного камня, предположительно, нефрит. Мы не смогли обнаружить, как она открывается.

Черняев хмыкнул.

– Это, можно считать, её приданое. Рузанна привезла эту шкатулку с собой из Еревана и складывала в неё важные документы, которые могут понадобиться в ближайшее время.

– А почему же всё это хранилось на работе?

– Не могу вам сказать, просто не знаю. Мне известно лишь, что это артефактная вещь, довольно старая, ей лет двести. Она хранилась в семье и передавалась по женской линии, от бабушки к внучке. Открыть её могла только хозяйка.

– То есть, привязка к крови или ауре, – кивнул Никонов. – Понятно.

– Или к тому и другому, – добавил Верещагин.

Доктор Черняев попрощался и вышел, а Алекс добавил, глядя на закрывшуюся за ним дверь.

– Интересно, что же такое добропорядочная женщина хранила в шкатулке, которую муж не мог открыть?

***

Рузанна Черняева, в девичестве Асканян, заканчивала медсестринскую школу при Первом медицинском институте. Школа эта по праву считалась одной из лучших, если не самой лучшей в Царстве Русь, и Верещагин ехал туда даже с некоторым трепетом. Располагалась школа на обширной территории, принадлежащей институту, и занимала старинный четырёхэтажный корпус в глубине парка. В хорошую погоду прогулка от главных ворот, где остановился экипаж, доставила бы Алексу немалое удовольствие, но… Стоило ему покинуть кожаные сиденья экипажа, как пошёл мелкий холодный дождь, от которого не защищал ни зонт, ни кожаная куртка; ноги моментально промокли, как и джинсы до колен, и оставалось только тихо злиться. В довершение неприятностей ярко-красный кленовый лист влепился Алексу прямо в физиономию. Пришлось останавливаться и отклеивать его.

Тихий девичий смешок удовольствия не добавил. Оторвав листок, Верещагин зло посмотрел на трёх очаровательных барышень в разноцветных ярких куртках, из-под которых видны были белые халаты.

– Вы что-то ищете? – спросила брюнетка с длинными косами, свёрнутыми в баранки над ушами.

– Медсестринскую школу.

– Давайте мы вас проводим, мы как раз туда идём.

– У нас были занятия в хирургии, – добавила её подруга с раскосыми глазами, очаровательным румянцем и чёрной чёлкой.

– И как? – спросил Верещагин, исключительно чтобы поддержать разговор.

– Ой, здорово!

Они шли по аллеям минут семь, и всё это время девчонки болтали о только что прошедшем занятии. Уже дойдя до корпуса красного кирпича, выстроенного ещё в конце XIX века по проекту архитектора Чичагова, брюнетка с косами-баранками вдруг остановилась посреди фразы, нахмурилась и спросила:

– А вы вообще к кому и зачем?

– Мне нужно узнать некоторые сведения об одной из выпускниц этой школы, – ответил Алекс.

– Зачем?

Он пожал плечами и вытащил визитную карточку. Девушка взяла картонный белый прямоугольник с таким видом, словно ей протягивали не то бомбу, не то тухлую рыбу, и прочитала: «Алексей Верещагин. Частные расследования. Приём по предварительной договорённости».

– Ну-ка, дай посмотреть! – вытянула из её пальцев карточку третья девушка, блондинка с короткой стрижкой и яркими серыми глазами. – Частный детектив, ого! Правда? – и три пары глаз уставились на Алекса.

– Истинная. Надеюсь, что никогда вам не понадоблюсь. Так куда мне идти за информацией?

– Следуйте за мной! – сурово сказала брюнетка и потянула за тяжёлую дверь.

Канцелярия находилась на первом этаже в самом дальнем конце коридора, да ещё и за поворотом и двумя коротенькими лестницами, вверх и вниз. Алекс признал самокритично, что без троих сопровождающих он бы эту дверь искал очень долго. Поблагодарив девушек, он вошёл в большую комнату, затенённую кроной огромного старого клёна, и поздоровался.

– Добрый день! – нестройно ответил хор голосов.

Квартет, если быть более точными. Потому что в канцелярии сидели за столами четыре женщины, пятый же стол, стоявший у окна, был полностью закрыт горами папок.

– Что вас интересует? – спросила самая старшая из обитательниц этого бумажного рая, дама с седыми плотно уложенными кудрями, в агатовых бусах.

И снова Алекс вытащил документ, правда, на сей раз не визитку, а временное удостоверение сотрудника следственно-розыскной службы городской стражи по Устретенской слободе. Сотрудницы канцелярии, столпившиеся за спиной своей предводительницы, внимательно удостоверение изучили, после чего так же дружно воззрились на посетителя.

Впрочем, Рузанну Асканян они вспомнили, и её личное дело нашли довольно быстро.

– Боже мой, как жалко девочку, – покачала головой дама в бусах, меланхолично перелистывая страницы. – Она ведь была так талантлива! Могла бы со временем занять пост главной медсестры крупной больницы или даже госпиталя! И так непростительно отнеслась к своим способностям… Так, вам нужны сведения о полученных Рузанной Асканян призах, – голос её снова зазвучал по-деловому. – Статуэтка Асклепия, так… Вот! Смотрите.

– «Статуэтка бога врачевания Асклепия (Эскулапа). Художник – П. Иванцов, мастер-артефактор – Гильдия артефакторов Москвы», – прочитал Алекс. – Значит, всё-таки с магической начинкой… И какие свойства в неё заложены, как бы узнать?