– Да уж связать простейшую логическую цепочку и я могу, – с некоторой обидой отвечал актёр. – Задал, конечно. Но Алариен сообщил, что назвать имена тех, о ком есть записи в архиве, сможет только после получения от них разрешения.

Никонов пожал плечами.

– Бабушка моя называла это «паньски вытребеньки». Мы ж не спрашиваем, что и отчего у них болит, нас интересует – чьи враги таким способом хотят подобраться?

– Мэтр прав, – сказал Алекс. – В большом бизнесе, как и в высшем свете, узнать, чем болен противник или конкурент – уже полдела. И даже сведений только о том, что он почему-то обращался к целителю, уже может быть достаточно для падения акций или чего-то в этом роде. Ладно, с этим разберёмся. Влад, от самого мэтра что-то удалось узнать?

– От мэтра… – Суржиков тяжело вздохнул. – «Когда говорит человек в докторской мантии и шапочке, всякая галиматья становится ученостью, а всякая глупость – разумной речью» *). На мои вопросы он отвечал рассеянно, всё время отвлекался и задумывался о чём-то. Тогда я предложил ему письменный опросник, ну хоть что-то! – тут он посмотрел на Алекса, дождался одобрительного кивка и вытащил из кармана помятый листок. – Вот мои вопросы и его ответы.

*) «Мнимый больной», Мольер

Майор городской стражи и частный детектив склонились над страничкой.

Почерк у Алариена был чёткий, и у Алекса промелькнула мысль, что это-то как раз и показывает всю глубину разницы между целителями и врачами; известное дело, настоящий докторский почерк могут разобрать только настоящие фармацевты! Тут он тряхнул головой и сосредоточился на документе.

«За какой период пропали записи? – за последние пять лет.

А за остальные годы? – Они хранятся в банковской ячейке, поскольку бывают нужны гораздо реже, да и не так срочно.

В записях упоминаются полные имена пациентов? – Нет, только личные имена и первая буква фамилии.

Как давно у вас работает Антуан? – Пятьдесят два года, почти всю жизнь.

Как давно работает госпожа Карен? – Двадцать лет, через месяц будет двадцать один.

А Клавдия Петровна? – Восемь лет.

Каковы взаимоотношения между служащими? – Хорошие, ровные. Саша не лез в дела Антуана, а камердинер заботился о его вещах так же, как и о хозяйских. Госпожа Карен могла по просьбе кого-то из служащих приготовить его или её любимые блюда, а это уже показатель.

Почему ждали три дня прежде, чем пригласить сыщиков? – По известным вам причинам обращаться в городскую стражу не хотелось, а найти частного сыщика, которому можно доверять, тоже не так просто. Один из пациентов порекомендовал господина Верещагина, день ушёл на проверку сведений о нём. Так и получилось, что ушло три дня. Но в любом случае, после кражи миновало не день и не два, время всяко упущено.

В основном с какими заболеваниями, какими направлениями медицины и целительства вы работаете? – Ну, я же уже отвечал на этот вопрос! В первую очередь, с психотравмами. Далее – с мигренями, с болевыми синдромами неясной этиологии, с нарушениями сна. Разумеется, я могу залечивать раны или излечить язву желудка, но с этим ко мне обычно не обращаются

Без кого из ваших служащих вы могли бы обойтись? – Строго говоря, без любого. А так… мне не хотелось бы расставаться ни с одним из них, каждый хорош на своём месте.».

Дочитав, Алекс тяжело вздохнул.

– Негусто.

– А что делать? – развёл руками Влад. – «Совсем не знак бездушья молчаливость. Гремит лишь то, что пусто изнутри»*)

_________

Шекспир, «Король Лир»

– Не, эта цитата тут точно не к месту! – расхохотался вдруг Никонов. – Ваш целитель наговорил много, и кое-что даже по делу. Но вообще надо учитывать специфику его работы: Алариен лечит психов. Ненормальных. Людей с поехавшей крышей.

– Кстати вот интересный момент: а бывают ли сумасшедшими гномы? Или эльфы? – меланхолично поинтересовался Суржиков и потянулся за пирожком с капустой. – Как-то я проголодался опять. Нервы, наверное.

– Ладно, мои рекомендации таковы: надо проверить, куда на самом деле отправилась Карен и куда -управляющий, – Никонов тоже взял пирожок, но предпочёл яблочный. – И выяснить все, даже самые мелкие подробности об этих поездках. Кстати, а секретаршу опросили?

– Она сказала, что очень занята, ей нужно привести в порядок после поездки сотню документов, и попросила перенести беседу на завтра. Алариен на это согласился.

– Ага, это хорошо. И ещё интересно: откуда взялся управляющий, где работал до нашего целителя, как проводил свободное время?

– Глебушка, это у тебя два десятка стражников в подчинении, – ласково проговорил Алекс. – А у меня вот, Владимир Иванович Суржиков. И всё! И мы с ним никак не можем разорваться на сорок маленьких сыщиков и побежать во все стороны.

– Чем смогу – помогу, – не стал отпираться майор. – Займусь Котеневым, не нравится он мне. Отправлю ребят.

– Спасибо.

– Ладно, а я тогда сегодня вечером перечитаю всё, что нам сегодня наговорили, а завтра вернусь в дом, поговорю с секретаршей и управляющим, и ещё раз опрошу кухарку и камердинера, – кивнул Влад. – И с самим целителем поговорю ещё раз, что-то очень уж он был неспокоен сегодня. А теперь переключимся на историю вдовства зубного врача?

– Минутку, – попросил Алекс и позвал негромко: – Аркадий!

– Тут я, – раздалось с подоконника.

– Чаю нам не подашь ли? А то так хорошо пироги пошли…

Не прошло и пары минут, на появились на столе чашки, старые, дедовы ещё, тёмно-синие с золотыми листиками по краю. И серебряная сахарница сверкнула бочком, и ложки устроились в блюдцах, и клубничное варенье в хрустальной вазочке сыто заблестело глянцевыми ягодами. За окном взвыл ветер, разочарованно швырнул в стекло ледяной крупой: опять ему не удалось забраться в эту комнату, где светло и пахнет тёплым домом…

– Так что, ты встречался с подругами Рузанны? – повернулся Алекс к майору.

– Я их опрашивал! – тот многозначительно поднял к потолку палец. – Но сперва я говорил с её ереванскими родственниками.

– Их же встречал Черняев.

– Ну да. Встретил, разместил в гостинице, был чрезвычайно предупредителен.

Тут Суржиков не удержался и хмыкнул.

– По твоей интонации можно подумать, что тёща его немедленно задушила в объятиях.

– Она бы, может, и задушила, и безо всяких объятий, да при детях сдерживалась. Знаешь, что она мне сказала первым делом, я представиться ещё не успел?

– Надо полагать, обвинила зятя во всех смертных грехах?

– Можно и так сказать. Для начала Гаянэ Вагановна сообщила, что это он убил её дочь. Потом добавила, что мужем он был плохим, о жене не заботился и изменял ей почём зря.

Алекс пожал плечами.

– Если бы у неё было чуть больше времени, думаю, она бы обвинила его и в прошлогоднем покушении на великого князя Николая, и в разрушении третьего армянского царства.

– Да и я бы делил сказанное горюющей матерью на десять, если бы не одна деталь… – майор заполнил паузу глотком чая и ложкой варенья.

– Какая? – нетерпеливо поторопил его Алекс.

– С одной из сестёр Рузанны приехал её муж. Ну, ты сам понимаешь, он не родственник по крови, только свойственник, поэтому горе ему мозги не совсем затуманило. Так вот, этот самый Артур подтвердил, что любовница у Черняева была, он её даже видел как-то.

– Давно? – переспросил Суржиков.

– Что?

– Видел давно? Может, это было ещё до женитьбы…

– С полгода назад, может чуть меньше. Он приезжал в Москву по делам, на выставку, и в ресторане вечером увидел зятя вдвоём с женщиной. Брюнетка лет двадцати пяти, красивая и очень ухоженная. Он не стал подходить и здороваться, чтобы не смущать, но Черняев его заметил.