– Я как-то прыгнула с высокого обрыва прямо в воды Китового Хвоста. Волны были высотой с трех меня, они должны были всей своей силой ударить меня о подводные камни, но стихия сжалилась. Море вышвырнуло меня на берег практически невредимой, лишь перепуганной и посиневшей от холода. – рассказывала Матильда, играясь пальцами с длинными кудрями Валрейда, что смотрел на белокурую и голубоглазую красавицу щенячьим взглядом.

– Какое было время года? – любопытствовал тогда еще будущий герцог.

– Ты рассердишься, если узнаешь. Либо сочтешь меня безрассудной. – улыбнулась Матильда и на ее лицо пал луч заходящего солнца.

Они с Валрейдом засиделись в беседке на одной из улочек цветущего сада Гарденпорта, где пахло медом и розами. Рядом летали пчелы, шмели да бабочки, занимая свободные места на красочных бутонах. Рядом выглядывала над кустарниками и декоративными деревьями статуя рыцаря с букетом цветов и его возлюбленной из белого мрамора, а за монументом открывался вид на темно-синий Корабельный залив, переполненный высокими корабельными мачтами с надутыми парусами.

– Вовсе нет. – наконец ответил Валрейд после долгих размышлений.

– О, вижу ты сильно сомневался перед ответом! – рассмеялась Матильда, прикрывая губы ладонью. – Это была зима, вода была стуженая, словно я искупалась в море Драккаров.

Валрейд глядел на свою суженную и не мог поверить, что в одном человеке могло сочетаться воспитание леди и дух необузданного безрассудства. Хотя теперь, после стольких лет, он ясно видел, почему они так хорошо подходили друг другу.

Валрейд и Матильда должны были пожениться по воле их отцов – герцога Холоборна Давида Гюла и монарха Эдуарда Вайнсбурга, что оставался королем и по сей день. Оба суженных ждали от брака худшего, ибо слышали множество несчастливых историй, но им повезло. Любовь пришла не сразу, но Валрейд всегда старался быть любезным и заботливым, а Матильда поддерживала мужа во всех начинаниях и оставалась верной до самого конца.

– Герцог, – в покои вбежал слуга, бесцеремонно вырвавший Валрейда из чарующего и вечнозеленого мира воспоминаний. – Гости уже ждут вас. Ваши дочери и сын уже заняли место за столом.

– Сын? – недовольно переспросил герцог.

– Леннон, ваша милость. Айринга не было в его покоях, ваша милость. – виновато произнес слуга.

– Ах, – с ухмылкой вздохнул Валрейд, но его легкость быстро переменилась на разочарование. – Яблоко от яблони.

И неудивительно, думал герцог, ведь оба родителя Айринга были теми еще сорванцами в детстве и отрочестве. Но каждый отец, безусловно, должен настаивать на послушании своих детей, от осознания этого Валрейд и впал в печаль.

– Пошлите патруль обойти замок, пусть ищут его и доложат мне об успехе или неудаче прямо на ужин. – приказал Валрейд.

– Будет исполнено, ваша милость. – слуга поклонился, чуть ли не падая на колени, пару раз извинился за нарушение покоя и доставленные неудобства, и лишь тогда шагнул прочь из комнаты, тихо прикрыв дверь.

Валрейд проверил в трюмо, хорошо ли на нем сидит шапка, гладко ли выглажена верхняя одежда, застегнуты ли пуговицы. Он всеми силами оттягивал момент выхода ко столу, но заставлять гостей ждать уже было нельзя.

В пиршественном зале стояло два стола, но сейчас был занят лишь один, тот, что располагался ближе к большому белокаменному камину, по бокам от которого в неглубоких нишах стояли латные доспехи, выигранные Валрейдом на двух победоносных турнирах больше двадцати лет назад. На бежевых стенах с ромбовидным аргайлом повесили гербы всех присутствующих господ, рядом с ними также висел старинный гобелен, сшитый ткачихами из Гарденпорта, и подаренный прадедушке Валрейда королем Бернардом Вайнсбургом. На ковре изображался замок Рангарон с вышагивающей к нему кавалькадой рыцарей с гербами баронств Холоборна. На полотне наследный замок династии Гюла изображался куда более белым, чем он был сейчас.

За трапезным столом восседали гости из Риверлока: прибыл сам король Малколм мак Десмонд Драммонд Гайвернесский, несколько его советников, епископ, трое рыцарей, две воспитанницы короля и первый наследник Риверлока – принц Робин мак Малколм. Напротив, за столом расположился сэр Фрэн Гюла, Гунтина Кайл, жена Валрейда, и их дети: Нуала, самая младшая из дочерей, Леннон, младший из сыновей, Геррок, отданная на попечение в церковь, Елизавета, самая спокойная и послушная из потомства, и Ланн, любимица всех господ, ибо девочка с ранних лет умела находить подход к каждому.

Валрейд спустился в трапезный зал и каждый из сидящих за столом поднялся и поклонился. Герцог изучил каждого присутствующего. Место Айринга пустовало, отсутствие сына заметно омрачило и разочаровало правителя.

– Прошу прощение за ожидание, дорогие гости, это мне нужно вам кланяться и извиняться. – произнес Валрейд, приветливо улыбаясь собравшимся.

Первым, по обычаю, к хозяину замка подошел король Малколм, он взял руку герцога в свои, сжав их.

– Не нужно извиняться, друг мой! Ты пришел ровно в назначенный час! Сколько же лет мы не виделись, сколько же мне хотелось бы с тобой обсудить! – Малколм не смог сдержать порыва чувств и крепко обнял старого знакомого. Валрейд ответил тем же и рассмеялся.

– Малколм, я и не надеялся, что ты еще сохранил теплые чувства ко мне!

– Как же иначе, мы с тобой прошли через столько… Все и не припомнить, – пыл короля поутих, и он освободил герцога из своих объятий. – Ладно, не буду заставлять остальных ждать, увидимся за столом!

Король Малколм мак Десмонд отошел и следующим к Валрейду явился Фрэн Гюла в изящном черном шнурованном жилете и в кружевной кремовой рубашке с гербом династии Гюла, и по совместительству гербом Холоборна, в виде зелено-желтой пчелы на правом плече и гербом графства Майлэн в виде солнца и луны на левом плече.

– Здравствуй, дядя, – Фрэн поклонился хозяину замка, приложив ладонь к груди. – Рад, что мы наконец встретились.

– Фрэн! – Валрейд положил руки на плечи племянника. – Как же ты вырос. Я видел тебя в последний раз во время летнего турнира пять лет назад. Тебе было четырнадцать, если мне не изменяет память, и ты сидел в ложе рядом со своим отцом. Давно же я не общался с братом, как Марк поживает?

– Отец в добром здравии, благодарю. Он изъявлял желание вскоре увидеться с вами, желательно до грядущего турнира, если вы на него поедете. Последние годы вы отсутствовали, вероятно дела не позволяли покинуть родные житницы?

– Слишком много дипломатических неурядиц, которые надобно решать, помимо этого, на Холоборне держится чуть ли не вся злаковая экономика королевства Вайнсбург, каждый день приходят послания о новых торговых соглашениях и изменения в договорах старых. И я прошу меня простить, что мы смогли увидеться лишь к ужину, мне сообщили, что вы прибыли днем ранее, но рутина не позволила освободиться раньше. – изъяснялся Валрейд.

– Это не страшно, дядя! Если вам будет нужна какая помощь, то не стесняйтесь обращаться, семья на то и нужна.

– Благодарю, Фрэн, прошу, проходи ко столу.

Фрэн Гюла отошел, и к Валрейду стали подходить люди со двора короля Риверлока. Рыцари кланялись и услаждали слух красноречивыми речами о величии дома Гюла, о долгих годах дружбы между Риверлоком и Холоборном и о красоте оных. Только спустя полчаса Валрейд завершил принимать поклоны приветствий от гостей и смог занять свое место при столе напротив короля Малколма. Рядом с Валрейдом сидела темноволосая Гунтина в роскошном многослойном изумрудном платье и золотым обручем с инкрустированными изумрудами. Валрейд поцеловал холодную кисть жены и стал дожидаться угощений.

Стольники стали разносить тарелки, столовые принадлежности и зажигали потухшие свечи в канделябрах. Виночерпии наполняли бокалы собравшихся за столом. Разливалось вино, медовуха и травяные чаи. Слуги поднесли хлебные корзинки с выбором на любой вкус. Вскоре понесли подносы с прочими яствами: тонко нарезанной жареной уткой, вареными овощами и куриным паприкашем. От еды тянулся горячий пар, аристократы стали дожидаться, пока блюда слегка остынут. Во всем Мистроке считался удачным тот ужин, который был настолько горяч, что приходилось немного подождать. Гости успевали насладиться душистым запахом горячих блюд и как следует проголодаться. Помимо этого, каждый дворянин дожидался комфортной для него температуры и лишь тогда начинал свою трапезу.