– Я ненадолго. Просто переведу дух, к одиннадцати меня уже не будет. Можно мне пинту эля?

– Ага, как освобожусь – займусь этим.

Мэтт развернулся и направился к свободному столу в самом углу, но хозяин схватил его за руку, слегка перевалившись через стойку:

– Деньги вперед, авансом не работаю.

– Конечно. – Мэтт нашарил в темноте своих одежд под плащом пару серебряных и насыпал в ладонь владельцу таверны.

Наконец подобравшись к свободному столу, путник ослабил ремешок ниже ключиц и скинул отяжелевший темно-зеленый шерстяной плащ на спинку стула, затем уже присел и сам, ожидая напиток.

Дождь и не думал кончаться. Он мог идти беспрерывно еще хоть двое суток, хоть неделю. В такие периоды рек в Риверлоке становилось в десятки раз больше, уровень воды значительно поднимался. Поэтому деревни и города давно уже строили на сваях, либо с каменным фундаментом значительно выше земли, а пахотных полей практически не встречалось, разве что под навесами теплиц на холмах. Скотоводов также обучали не водить свои отары и стада близ берегов бурных рек. Бывало, из-за туч солнце и луна не показывались неделями. Мэтт терпеть не мог подобный климат, Риверлок был красив лишь издалека, либо на самом юге, где соприкасался с Холоборном, куда более сухой и теплой страной. Хоть Холоборн, как и Риверлок, не мог похвастаться обилием лесов, но наличие твердой земли под ногами и богатством транспортных сухопутных путей не могло не радовать путника, жаждущего поймать попутку. А ведь в Риверлоке когда-то было изобилие лиственных деревьев, но из-за политики бывшего короля Десмонда мак Гэвина чуть ли не весь природный запас древесины ушел на юг, в королевство Вайнсбургов. Вырубка лесов привела к эрозии почвы и заболачиванию многих местностей.

Мэтт глянул в окно. Капли стекали по стеклу, искажая деревенский пейзаж. На улице ни души. Это радовало Мэтта, но не дарило ему спокойствия. Он ощущал себя, как на ядовитых иголках дикобраза. Отступать из таверны особо было некуда – лишь один проход через парадную дверь. Быть может, столь гадкая погода даже сыграла на руку? Никто не погонится за Кэнаном на лошадях по грязи и образовавшимся рекам.

Мэтт и не заметил, как стал кусать ногти. Он подметил на улице скользнувшую тень, отчего спонтанно дернул руку к рукоятке своего меча на поясе. Убедившись, что оружие на месте, Мэтт понял, что хозяин тени – ободранный пес, перебегающий с крыльца на крыльцо в поисках укрытия.

– Подобные тебе у нас на долго не задерживаются. – прозвучал суровый голос.

Мэтт перепугался, но постарался не показывать этого. Он развернулся на голос и заметил севшего к нему за стол мужчину, до того пившего в одиночестве на другом конце харчевни. Рыжеволосый мужчина в шерстяном широком плаще, покрывающим его плечи и шею целиком, красно-черного цвета с клетчатым рисунком – тартаном.

– Чем обязан? – спросил Мэтт и поглядел по сторонам.

– Лохматые волосы, неухоженная борода, походные башмаки, плащ, скрывающий лицо и оружие. Таких, как ты тут не жалуют. Кэнаны – чума нашего века.

– Я не ищу проблем.

– Верно, ты от них бежишь. Так советую побыстрее сматываться отсюда.

– Я заплатил за выпивку и не уйду до тех пор, пока не наслажусь своим элем. – настаивал Мэтт.

– Ты встанешь из-за стола и побежишь дальше на север до стены, как вы все и делаете. Вас всех тянет в Драконий Север. Видать мечтаете попасть в рабство и строить Пояс севера до конца своих дней. Неужто это лучше того, что ждет тебя в цивилизованном мире? Молчишь. Значит, тебе уготована смертная казнь. В чем же тебя обвиняют, поведай мне, Кэнан?

– Если я скажу, то к моему грешному списку добавится еще одна причина для смертной казни, дружище. – подмигнул Мэтт Кэнан.

– Твой последний шанс покинуть деревню. – предупредил мужчина. Под столом тихонько лязгнула сталь клинка, покидающего ножны.

– Это не самый умных ход, дружище, – спокойно произнес Мэтт и глянул на хозяина, который резал сыр. – Обо мне никто и не вспомнит уже совсем скоро. Мой след простынет, а на твой курган со слезами будут приходить все родные из года в год, обвиняя богов в жестокости, а тебя в глупости. Иди домой, к своей семье.

– Моя семья поймет, если со мной что-то случится. Они знают, что я всегда берег наш тихий уголок на краю Риверлока от таких мерзавцев, как ты.

– Я всего лишь хочу выпить, ты ведь сам разжигаешь этот конфликт. – уже слегка раздраженно прошептал Мэтт.

– Пять. – шикнул назойливый гражданин.

Мэтт тяжело вздохнул, помассировал лоб большим и указательным пальцами руки.

– Четыре. – отсчет продолжался.

– Ты не понимаешь, что творишь, идиот. – шептал путник, все еще надеясь вразумить собеседника.

– Три.

– Давай сойдемся на том, что я подойду к харчевнику и попрошу налить мне эля с собой.

– Два…

Мужчина напротив Мэтта заметно напрягся, он держал руки под столом, а глаза его застыли, глядя прямо в глаза Кэнана. В том и была его ошибка, смотреть стоило не в глаза оппоненту, а на руки. Мэтт не стал дожидаться следующего числа, он опрокинул круглый деревянный стол и обеими ногами толкнул в мужчину, отчего тот рухнул со стулом на пол.

Поднялся шум, пара человек, что сидели за соседними столами перепугались и разбежались кто-куда. Хозяин таверны отодвинул сыр подальше, схватился за сырный нож и прижался к стене, наблюдая за потасовкой издалека. За окном загрохотал гром, сверкнула молния, чья электрическая нить отразилась в черных глазах Кэнана.

Мужчина сполз со стула, поднялся и потер затылок с уже набухшей шишкой. Он сжал кинжал покрепче и без лишних слов бросился на чужака, пытаясь ранить его в грудь колотыми ударами. Мэтт побоялся выхватывать меч, он схватил противника за предплечье атакующей руки и всеми силами оказывал сопротивление. Мужчина покраснел от злости и напряжения, а когда рука с оружием задрожала и устала, ударил странника сапогом по колену. Мэтт согнулся, и тогда у мужчины получилось его повалить.

– Не дергайся, мародер, – произнес победитель, ударил Кэнана кулаком по лбу и принялся искать что-то в комнате. – Эй, Дафф, есть веревка?

– Секунду, Иннес, – харчевник скрылся в темноте кладовой, полминуты оттуда доносился скрип и грохот, затем он выбрался, подошел к Иннесу и вручил ему джутовый канат. – Вот, держи.

– Спасибо, старик, – Иннес связал Кэнану руки, потом развязал кожаный пояс с крепленными к нему ножнами и швырнул на стол рядом. – Вставай, бродяга.

Мэтт с трудом поднялся, голова его кружилась, из носа явно текла кровь.

– Сильно же ты меня приложил.

– Заткнись, – Иннес толкнул пленника в сторону выхода. – Закрывайся, Дафф, сегодня никого лучше к себе не впускай. Если вдруг прибудут законники, то ничего им не говори, идет?

Мэтт очутился на улице и заметил, как дождь постепенно слабел. Все еще гремел гром, но поток воды наконец прекратился.

– Ты что, волшебник? Я думал, у ливня нет ни конца, ни края, – усмехнулся Мэтт. – Погоди, почему харчевнику не нужно говорить обо мне, ты не собираешься сдать меня солдатам?

– Заткнись, говорю. – повторил Иннес.

– Нет уж, дружище, – Мэтт обернулся к риверлокцу и ткнул ему в грудь связанными руками. – Во-первых, ты оставил внутри мой плащ и мой меч. Во-вторых, куда ты меня собираешься вести, смерч тебя побери?

Иннес разозлился и столкнул Кэнана с крыльца прямиком в грязь. Мэтт ударился головой и спиной, застонали кости и мышцы. Грязь и лужи не сильно смягчили падение. Иннес спустился по лестнице и пнул пленника в плечо.

– Вставай, пройдемся немного.

Получасом позже Мэтт и Иннес покинули Угорье, оставив согревающие огоньки из окон домиков позади. Шли они по пологим холмам, покрытым низкими кустарниками и карликовыми цветками. Под ногами хлюпала еще влажная почва. Вересковая пустошь. В округе ни единой живой души, кроме них. Ни единого отголоска цивилизации, лишь черные остовы торчащих вверх камней, вставших в круг на соседней горке. Иннес заставил Кэнана подняться к ним и усадил на поваленный валун, поросший мхом.