После уроков они зашагали по Молодежной улице. Миновали первый квартал, потом второй.

— Ты меня в магазин ведешь? Где же тут ма­газин? — не переставала спрашивать Нина.

— Сейчас увидишь, — успокаивал ее Сайбун. — Не торопись...

Он уже заметил на перекрестке знакомый па­вильон, в котором помещалась часовая мастерская.

— Теперь гляди, — тихо сказал он, подводя Ни­ну к витрине мастерской; на витрине, подвешен­ные к гвоздикам, висели штук двадцать самых разных часов — и золотых, и позолоченных, и про­сто никелированных. — Выбирай, какие тебе хо­чется...

— Как это — выбирай? — не поняла Нина. — Тут же часы не продают...

Сайбун смешался.

— А я и не собираюсь тут покупать, — сказал он. — Но тут удобно выбрать. Ну что тебе все не так! Выбирай...

Из-за стекла на Сайбуна и Нину посмотрел ра­ботник мастерской. Он был в очках, в тюбетейке, которая странно сидела на самой макушке. Заме­тив ребят, он что-то сказал другому мастеру. Сай­бун опустил голову. Эх, все-таки глупость он смо­розил, что привел к мастерской Нину! Дал бы ей часы в день рождения — и дело с концом! А теперь отвечай на ее вопросы, стой под взглядом часов­щика...

— Вот эти мне нравятся, — сказала Нина, по­казав на маленькие овальные позолоченные часики.

— Хорошо. Я учту. — Сайбун подхватил Нину и чуть ли не силой заставил ее оторваться от вит­рины.

Проводив Нину, Сайбун с ожесточением хлоп­нул себя по лбу. Опять запутался! Опять попал впросак! Ведь еще вчера дал себе слово: покончить с Даштемиром и, если понадобится, рассказать обо всем милиции! Так на тебе! Сейчас он готов забыть обещанное!

ДАШТЕМИР УХОДИТ

Как вышло, что Сайбун оказался у Даштемира? Он бы и сам не мог ответить на этот вопрос. Насту­пила пятница, тот день, на который было назначе­но ограбление часовой мастерской. Сайбун проснул­ся засветло, проснулся с тяжестью в голове, с серд­цем, которое, кажется, стало каменным от обиды, от страха, от сомнений.

От завтрака он отказался. Присел к столу, рас­крыл учебник, и тут же закрыл его. Нет, читать, думать об учебе сегодня он не мог!

Вышел на улицу. Бесцельно прошел квартал, еще один, и вдруг совершенно неожиданно для себя оказался около дома Даштемира.

— Зачем явился? — настороженно спросил его Даштемир. — Что-нибудь случилось?

— Ничего.

— Боишься? — Даштемир усмехнулся, хлопнул Сайбуна по плечу. — Не бойся, обделаем дело так, что комар носа не подточит! Подаришь часики сво­ей крале. Денег тебе дам... Слушай, у меня в сарае есть бутылочка ликера. Ты ликер пил?

— Нет. Я только один раз в жизни пива попро­бовал...

Даштемир поднялся.

— Тогда выпьем. За успех нашего общего де­ла. — Он засмеялся, ощеривая большие белые зу­бы. — Надо, надо тебе попробовать ликера. А то ведь стыдно — мужчина, а настоящего пойла не ви­дел! Правда, некоторые считают, что ликер дамское питье. Но я против! Я за ликер двумя руками го­лосую...

Они перебрались в сарай. Сайбун сразу же за­глянул в уголок, где, прикрытый досками, стоял его велосипед.

— На месте, ждет тебя, — весело сказал Даште­мир, кивая на велосипед. Он вытащил откуда-то бутылку с темно-зеленым, густым, как масло, лике­ром и подал ее Сайбуну.

— Прямо из бутылки? — растерялся Сайбун.

— У тебя в запасе есть другой способ? — Даш­темир снова засмеялся. Видно, у него было хоро­шее настроение. — Пей!

— Не хочется, — признался Сайбун.

— А ты через «не хочется»...

Сайбун отхлебнул глоток из бутылки и закаш­лялся. Ему показалось, что он проглотил пламя.

— Эх ты, овца! — Даштемир опрокинул бутыл­ку себе в рот и не оторвался от нее, пока не опорож­нил наполовину. — Хорошо! — сказал он, вытирая губы. — Ну что, послезавтра идешь на день рожде­ния? — спросил он у Сайбуна.

— Ага. Я видел Нину и сказал ей... — Он утаил, что они с Ниной были у часовой мастерской.

— Что сказал? — насторожился Даштемир.

— Сказал, что куплю ей часы...

— Лопух! Триста раз лопух! — рассвирепел Даштемир. — На какие деньги купишь? Она ведь знает, что ты не работаешь, что у тебя за душой и гроша медного нет! А если эта Нина проговорится матери?

— Не проговорится.

— Много ты знаешь! — Даштемир снова отпил из бутылки. — Ну и товарища я выбрал себе в на­парники — темнота!

— Я ведь не говорил Нине, что украду часы, я сказал — куплю, — оправдывался Сайбун.

— Не хватало, чтобы ты ей всю правду выло­жил! Болван ты!

— Да хватит тебе ругаться! — вскипел Сай­бун. — Ругаешься и ругаешься...

— Тебя бить надо, а не ругать, — заговорил Даштемир. — Это у меня характер мягкий. Будь я построже, я бы из тебя всю душу вытряс!

— Не вытрясешь! — крикнул Сайбун.

— Не вытрясу? — Даштемир вскочил на но­ги. — Щенок, забыл с кем разговариваешь? — Он сжал кулаки, отбросил пустую бутылку и пошел на Сайбуна. — Я тебе покажу, как языком трепать! — Он схватил Сайбуна за воротник рубашки. — Мо­жет, и другим часы обещал? Может, ты продался милиции?

— Никому я не продавался, — прохрипел Сай­бун, силясь оторвать от себя Даштемира. Но ото­рвать не мог, тот держал его, будто клещами.

— На кого ты хвост поднимаешь? — продолжал наседать Даштемир. — Я тебя выучил, человеком сделал! Ты у меня красивую жизнь увидел! Деньги брал, велосипед получил... Мало тебе этого? Так вот тебе подарок! — Даштемир размахнулся и уда­рил Сайбуна ребром ладони.

Словно небо упало на Сайбуна. В глазах потем­нело, сарай с велосипедом и пустой бутылкой перевернулся, и Сайбун рухнул на пол. Через минуту он очнулся, Даштемир стоял над ним, по­качиваясь и щуря узкие, злые глаза.

— Ну что, тухлая рыба? — сказал он. Потом икнул.

«Пьяный он», — понял Сайбун.

— Спорить со мной! — продолжал Даштемир. — Не рекомендую! Сэр... фон-барон... дрянь ты парши­вая!.. Я из тебя человека...

И тут в душе Сайбуна будто пружина сорвалась. Путы, связывавшие его руки, лопнули. Он вдруг ощутил в себе силу, которая была сильнее всех сил на свете. Ради чего он шел за Даштемиром? Ради свободы? Но у него нет свободы! Ради денег? Но деньги ему не нужны! Ради красивой жизни? То, что Даштемир называет красивой жизнью, — позор­ная, страшная жизнь!

— Я человек! — крикнул Сайбун. — А ты из меня хотел сделать дрянь, тухлую рыбу, во­ра! — Он вскочил на ноги. — Не боюсь я тебя! Не боюсь!

Даштемир прыгнул на него. Сайбун упал, под­мятый его тяжелым телом. Даштемир уперся ко­леном ему в грудь и, жарко дыша спиртным, ска­зал:

— Задушу, дрянь! Честным захотел стать? Чи­стеньким? Нет, будешь вором!

— Не-е-е... — Сайбун задыхался.

Даштемир так сжал ему шею, что расширенные глаза Сайбуна, казалось, сейчас выскочат из ор­бит.

— Ну? Передумал? — Даштемир разжал паль­цы. — Хочешь жить — молчи, будь покладистым... И заруби себе на носу: не будет меня — будут мои друзья, у меня их много... они тебе рецептик про­пишут...

Даштемир встал. Сайбун исподлобья смотрел на него. Нет, драться с Даштемиром в открытую ему не по силам! Надо исхитриться и выбраться из сарая. Надо бежать в милицию — это решено!

Во дворе послышались шаги. Кто-то заговорил. Сайбун заметил, как переменился вдруг Даште­мир. Он вздрогнул, торопливо полез в карман за папиросами. Но спичку зажигать не стал, так и за­стыл с папиросами в руках.

«Боится, — подумал Сайбун, — а я теперь ниче­го и никого не боюсь!»

— Что, вор, испугался? — закричал он, все больше смелея от своего крика. — Испугался? Я молчать не буду! Всем расскажу про тебя!

— Заткнись! — прошипел Даштемир.

— Не буду молчать! Люди! Люди! — звал и звал Сайбун.

И в один миг двор наполнился голосами и топо­том бегущих людей. Дверь сарая распахнулась. Сайбун увидел двух милиционеров. Потом мать, Хамида, Нину, Ольгу Васильевну...

Даштемир заметался по сараю, словно раненый зверь.

— За тобой должок! — крикнул он Сайбуну. — Я тебе этого не прощу!