В начале весны ребята играли на школьном дво­ре в футбол. Хамид сильно ударил по мячу, и тот угодил прямо в окно. Стекло разлетелось на мелкие кусочки.

Ребята не обратили на это внимания. Они про­должали играть. Школьный сторож, обычно нахо­дящийся или в раздевалке, или в вестибюле, на этот раз отсутствовал, и потому никто из школьного пер­сонала не знал, кто разбил стекло.

На следующий день директор вызвал сторожа и засыпал его вопросами. Знает ли он, кто раз­бил стекло? Как это произошло? Где был сто­рож?

Сторож, беззубый и хромой старик, только раз­вел руками.

— Не знаю, кто разбил...

— А вы узнайте, — строго сказал директор. — Найдите виновника, а если не найдете — придется вставлять стекло за ваш счет.

Вышел сторож на улицу, уселся на лавочке. Он был так расстроен и взволнован, что вдруг начал жаловаться на свою судьбу ребятам из старших классов.

— Что я скажу своей старушке? Изведет она меня! — Старик горестно покачал головой. — Разру­гает на все корки: вот, мол, всю жизнь прожил, а ничему не научился, за себя постоять не можешь! Кто-то нашкодил — тебе отвечать!

Среди ребят находился и Хамид.

— Вы говорите о разбитом стекле? — спро­сил он.

— Да, сынок...

— Это я виноват. Пойду скажу директору.

— Мужчина! — восхищенно сказал сторож. — Подожди, не ходи...

— Почему же? — удивился Хамид.

Старик задумался, почесал затылок.

— Хорошо ли будет, если и тебя возьмут в об­работку? Поругали меня, ну и хватит того. А ты достань стекло и принеси. Я его вставлю — и все будет шито-крыто.

— Не хочу я так! — заупрямился Хамид.

И что же? Пошел к директору школы и сказал всю правду. Директор, как слышал Сайбун, похва­лил Хамида...

Сайбун признавался себе, что не стал бы гово­рить правду. Зачем? Ну ладно, сторожу можно бы­ло сказать все. И стекло следовало принести, чтобы сторож его вставил. Но уж ходить к директору со­всем не стоило!

А может, стоило? А может, правда на стороне Хамида?

Сайбун пожал плечами. Лучше вообще не зада­вать себе таких вопросов. Лучше жить, как жи­вется.

Деньги в шкатулку Сайбун так и не положил. Ему вдруг пришла в голову мысль, что их следует возвратить Даштемиру. Как бы то ни было, но этим самым он даст знать Даштемиру, что не очень-то нуждается в его помощи.

Приняв такое решение, Сайбун поспешил к Даштемиру. Дома его не было. Бабушка сказала, что он совсем недавно уехал куда-то на велосипеде.

— На велосипеде? — переспросил Сайбун. — Но ведь у него не было велосипеда!

— Не знаю я, был, не был... — Бабушка потяну­ла дверь к себе. — Теперь есть.

Неужели Даштемир выполнил свое обещание? Вот было бы здорово!

Сайбун возвращался домой пешком — не хоте­лось ехать в душном, переполненном автобусе. Он провожал глазами каждого велосипедиста: вдруг это Даштемир?

На углу Молодежной улицы его окликнули. Пе­ред ним был Даштемир. Он сидел на новеньком ве­лосипеде, держа одну ногу на педали, а другой ка­саясь тротуара.

— Салют! — приветствовал его Даштемир. — Тебя ищу, дружок!..

— Меня? — Сайбун задохнулся от радости. — Это ты мне купил? — Он смотрел на велосипед.

— Я слов на ветер не бросаю. Обещал — сделал. Бери...

Он соскочил с велосипеда.

— Но куда я его поставлю? — задумчиво спро­сил Сайбун. — Папа увидит или мама, спросят от­куда...

Он исчез так же внезапно, как и появился.

Сайбун долго не садился на велосипед. Желая продлить удовольствие, он шел и шел по улице, ве­дя машину за руль.

— Дай прокатиться! — крикнул ему какой-то мальчишка.

— Вот еще, чего захотел! — усмехнулся Сай­бун. Только теперь он устроился в седле и двинулся по улице.

Эх, как здорово катить и катить на велосипеде! Нет ничего на свете лучше этого!

А деньги Даштемиру он так и не отдал. Забыл. Впрочем, и ни к чему было это теперь...

УЧИТЬСЯ ДУМАТЬ И РАЗУЧИТЬСЯ ВРАТЬ

Штаны у Сайбуна совсем разорвались. Мать принялась за штопку. Проверяя карманы, она вдруг нашла в одном из них три рубля.

Откуда у сына деньги? Неожиданная мысль кольнула ее: «Это те три рубля, которые он взял в шкатулке!»

Она уже не могла заниматься штопкой — игла падала из рук. Выходит, зря она сваливала вину на Шарипа! Выходит, сын ее оказался вором?!

Когда Шарип вернулся с работы, Хадижа-Ха­нум сказала ему о своей находке.

— Ты думаешь, где он взял эти деньги? — за­дала она вопрос мужу.

— Не знаю. Лучше всего спросить у Сайбуна.

— А я и спрашивать не стану! — дрожа от вол­нения, заговорила Хадижа-Ханум. — И так все по­нятно: украл он три рубля из шкатулки! Вор у нас в доме, вор!..

Шарип промолчал.

— Где Сайбун? — спросила Хадижа-Ханум.

— Где ж ему быть? В школе, — ответил Ша­рип. — Слушай меня, жена, я долгое время глядел на поведение Сайбуна сквозь пальцы. Но терпению моему пришел конец. Развяжи мне руки, дай пого­ворить с сыном серьезно. Я не хочу, чтобы в это дело вмешивалась ты. Ты можешь все испортить... Не начинай с ним разговора об этих деньгах. Я сам все сделаю... Ты согласна?

Хадижа-Ханум устало, безнадежно вздохнула. Она провела ладонью по лицу, словно хотела снять что-то мешающее ей видеть.

— В глазах туман, — сказала она. — Шарип, я согласна. Я буду молчать. Настал час, когда дол­жен вмешаться мужчина...

Сайбун пришел домой вскоре после этого раз­говора. Он бросил портфель на свой стол и спро­сил:

— Мама, обед есть?

— Подожди с обедом, — остановил его отец. — Дай-ка твой дневник...

Шарип попал в самую точку. Сегодня Сайбун получил двойку по истории: он катался на велоси­педе до самого вечера и не заглянул даже в учеб­ник. Однако двойку Сайбун тут же стер. А вме­сто нее поставил широкую, разлапистую пятерку. Сделано это было довольно ловко, во всяком слу­чае, Сайбуну казалось, что никто подчистки не заметит.

Он со спокойным видом подал дневник отцу.

— Кто поставил пятерку? — спросил отец, ста­рательно разглядев страничку дневника.

— Учитель.

— И двойку стер учитель? — невозмутимо спросил отец.

— Да...

Сайбун остановился. Ах, как он промахнулся! И как это у него вырвалось «да»? Теперь поздно что-то менять...

Он стоял перед отцом ни жив ни мертв.

— Значит, по-настоящему тебе поставили двой­ку? — продолжал допрашивать отец.

— Да.

— А пятерку ты сам поставил?

— Да. — Сайбун поднял голову. — Папа, прости меня, я больше не буду...

Шарип взял Сайбуна за плечо и так сильно сжал пальцы, что Сайбун вскрикнул.

— Негодяй! — Шарип побледнел, руки у него тряслись. — До каких пор ты будешь лгать и изво­рачиваться? Кто научил тебя лгать, скажи, кто? Чего тебе не хватает в этой жизни? Хлеба? Чистой постели? Чернил? Ручки? Тетрадей? У тебя есть все!

— Прости меня, папа! — повторял испуганный Сайбун.

Но отец, казалось, не слышал его.

— Или у тебя на плечах не голова, а тыква? Будь я на твоем месте, я бы учился лучше всех. Клянусь, лучше всех! Чтобы потом мне не кололи глаза: вот-де малограмотный, недоучка! Мы тебя кормим, одеваем. Ты живешь так, как раньше не жили ханы. Но ты не ценишь этого! Ты знаешь, как я жил, будучи мальчишкой? Началась война, и на­чался голод... Я голодал. Я пошел работать на за­вод. Я работал по двенадцать, по четырнадцать ча­сов, никто тогда не щадил себя. Потом я ушел на фронт. Когда мне было учиться? И вот сегодня на заводе было собрание. Надо было послать на Вы­ставку достижений народного хозяйства трех пе­редовых рабочих. Среди этих трех назвали и меня. Я сидел на своем месте и был счастлив. Но в послед­ний момент кто-то крикнул из зала: «Шарипа? Зачем? У него же образования нет!» И хотя меня оставили в списке, я сам потом пошел к замести­телю директора завода и отказался от поездки. Пусть в Москву поедут те, кто достойней меня. А к таким я причисляю учащихся. У нас рабочие не только у станков стоят и план выполняют, они мно­го читают, учатся, растут. Я не старался узнать, кто вспомнил о моей малограмотности. Зачем? Разве не прав он? Прав! На сто процентов прав! Вчера еще можно было иметь золотые руки и не учиться. Сегодня руки не всё. Голова хорошая нужна, умная, ученая голова! Так вот, учись хорошо, если не хо­чешь потом краснеть, если хочешь быть настоящим человеком! А будешь двоечником, будешь лгать ро­дителям, вот тебе дверь, и отправляйся на все четы­ре стороны. Нам с матерью не нужен сын-неуч, сын-лгун!..