— Блядь! Дерьмо! Проклятье! — маты лились из моего рта, пока я возилась с лампой.

На кухне зажёгся свет, и я поняла, что разговора не избежать. Мик ждала меня, и мы собирались обсудить всё сегодня. Я глубоко вздохнула, желая избавиться от опьянения, но было бесполезно. Потратив немало времени на то, чтобы поднять лампу и убрать сумочку, я так и не смогла этого сделать.

Я попыталась пригладить волосы и поправить одежду. Знала, что я, вероятно, выглядела потрёпанной. Моя рубашка лежала скомканной, когда я подняла её с пола у Джейми дома. Чёрт, я до сих пор чувствовала запах секса. Мне оставалось только надеяться, что Мик отвлечётся и не заметит моего пьяного состояния. Мне не хотелось говорить о том, что я только что сделала с Джейми, но и лгать ей прямо сейчас я тоже не хотела.

Я медленно прошла на кухню и обнаружила, что Мик сидит за кухонным островком, и моё сердце упало. Было ясно, что она плакала, и я чувствовала себя виноватой, что в отличие от неё не пролила ни единой слезинки. Нет, я вышла и отомстила моему бывшему парню, пока она была здесь одна и плакала из-за моей жалкой задницы.

Её измождённое лицо было красным и покрыто пятнами, а всё её тело выглядело слабым в тусклом свете кухни. Большую часть времени я просто не замечала, насколько сильно на ней сказался рак, но иногда это различие просто поражало меня. Я почувствовала комок в горле и попыталась проглотить его. Я ждала, что она начнёт разговор, потому что не знала, что сказать.

— Когда ты собиралась сообщить мне, что договорилась о встрече с американским онкологом? — холодно спросила она. Я побледнела. Я совершенно забыла о звонке в «Zoom».

— Как ты об этом узнала? — спросила я нерешительно.

— Когда они не смогли связаться с тобой, чтобы подтвердить запись на приём, они нашли мой номер в медицинской документации. Знаешь, ту, которую ты им послала… без моего разрешения.

— Я собиралась тебе сказать. Сегодня утром. Но потом ты сбросила бомбу на всё со всеми своими похоронами, и что ж…

— Насколько мне известно, это моё тело. Моё! Я решаю, какое лечение мне принимать, а какое нет. Я решаю, когда мне сдохнуть, а не ты!

— А если бы это была я? Что если бы я была больна? Ты когда-нибудь думала о том, что ты чувствовала бы, если бы я просто сдалась?

— Чёрт возьми, Гвен! — крикнула она, ударив рукой по стойке, заставив меня подпрыгнуть. — Мне не нужна твоя гипотетическая чушь. Это не ты умираешь. Это конец моей истории. Поэтому надень трусики большой девочки и смирись с этим. Я знаю, что нам досталась дерьмовая карта, но этого не изменить, — её голос дрогнул, и она остановилась, потратив немного времени на то, чтобы собраться с силами, прежде чем продолжить:

— И чтобы ты понимала, я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО знаю, каково это — быть тем, кто остался позади. Когда ты исчезла, я осталась одна. Мне пришлось справляться со всем этим самостоятельно, когда врачи сказали, что больше нет смысла пытаться. У меня было почти три месяца, чтобы смириться с собственной смертью, и я это сделала! Мне не нужно, чтобы ты сейчас возвращалась и напоминала мне, как это дерьмово, что я так много упущу.

— Но ты даже не хочешь бороться, и это сводит меня с ума. По крайней мере, если собираешься уходить, уходи красиво!

— Ты ведёшь себя так, будто я не боролась все эти года! Я не хочу провести свои последние дни, чувствуя себя несчастной. Я хочу контролировать то, как я проведу остаток своей жизни. Я хочу наслаждаться жизнью, пока не отправлюсь в настоящее приключение. А ты… я знаю, ты не хочешь этого слышать, но тебе нужно найти способ вернуться к приключению всей твоей жизни, в Неверленд.

Она подтолкнула ко мне мои метательные ножи, поверх которых лежали два ожерелья из желудей. При виде их у меня в сердце вспыхнула боль, и я непроизвольно потёрла грудь рукой.

— Ты рылась в моих вещах? — мои слова звучали медленно и размеренно, пока я старалась контролировать свои эмоции.

— Я не думала, что для тебя это так важно, поскольку у тебя никогда не было от меня никаких секретов, — парировала она. — Я устала смотреть, как депрессия съедает тебя заживо. Я не задержусь здесь надолго, а что собираешься делать со своей жизнью ты? Выйдешь замуж за какого-нибудь дерьмового парня вроде Джейми Холдера и будешь жить посредственной жизнью? Тебе предначертано гораздо большее. Ты просто не видишь себя так, как вижу тебя я.

Волна шока захлестнула меня, когда Мик произнесла слова, сказанные мне когда-то Триппом. Упоминала ли я ей об этом ранее? Мой взгляд остановился на тех немногих крохах, что остались у меня со времён пребывания в Неверленде. Я не удержалась и потянулась за свёрнутой кожей, разворачивая его впервые с тех пор, как вернулась домой. Я затаила дыхание от красоты ножей с богато украшенной резьбой. Я взяла одно из лезвий, и его холодный вес приятно ощущался в моей руке. Я обнаружила, что провожу пальцами по жилке волшебной пыли, снова загипнотизированная тем, как она сверкает на свету.

Мик продолжила свой натиск, игнорируя моё упорное молчание:

— Если запереть эти вещи в ящике, они не исчезнут. И, блядь, случайные парни не изменят твоего отношения к Питеру и твоим Потерянным Мальчикам.

— Моя сексуальная жизнь — не твоё чёртово дело. Всё, что произошло в Неверленде, — закончилось. Не жди, что я проживу остаток своей жизни в целомудрии.

— Дорогая, тебе больно и ты принимаешь глупые решения, о которых потом будешь жалеть.

— Я не стыжусь своей сексуальной жизни.

— Гвен, посмотри на себя. С кем бы ты ни была сегодня вечером, он оставил на тебе следы. Ты используешь секс как выход подавления эмоций. Ты не такая. Как ты думаешь, что сказали бы Питер и Потерянные Мальчики, если бы узнали, чем ты занимаешься?

От её слов, моё зрение стало размытым, а лицо горело. Я отвернулась от неё — я даже не могла смотреть ей в глаза. Я разозлилась, потому что она была права, а я даже не смогла признаться в этом самой себе. Моя рука сжала лезвие ножа, укол боли питал мой гнев, разочарование и стыд.

— Мне плевать, что они скажут, — солгала я.

Я бросила нож. Бросила его со всей силы. Со всей злостью и болью, сосредоточившись на этом клинке. Он ударился о чугунный радиатор, и комнату наполнил оглушительный грохот, когда крошечные кусочки металла разлетелись по полу. Когда я смотрела, как разбивается клинок, я почувствовала, как моё сердце разбилось на тысячу осколков.

— Нет… о нет, нет, нет, — зарыдала я. Я пыталась похоронить мысли о своих Потерянных Мальчиках. Похоронить всё, что заставляло меня тосковать по ним, но это был мой выбор. Я никогда не хотела уничтожать воспоминания о них. Я упала на колени, раздавленная тем, что разрушила одну из немногих связей, которые у меня ещё были с ними. В мои мысли проник пронзительный плач, и мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, что это я.

Мик посмотрела на меня с грустью в глазах. Тот факт, что она всё ещё сочувствовала мне после того, что я сделала, был чудом. Всё моё тело было парализовано, я пыталась осознать то, что натворила. Микаэла поднялась со своего места и подошла к осколкам моих воспоминаний. Её хрупкое тело наклонилось и осторожно подняло остатки моего метательного ножа. Я наблюдала, как она подбирала блестящие осколки, и теперь рассыпчатая волшебная пыль покрывала её пальцы мерцающим блеском. Она ахнула и закрыла глаза. Неосознанно, в мгновение ока я оказалась рядом с ней.

— Мик, ты в порядке?

— Я… да… думаю, со мной всё в порядке, — успокоила она меня.

Я посмотрела на неё, и меня охватило беспокойство. На моих глазах цвет её лица мгновенно улучшился, и она выглядела менее измождённой. Казалось, энергия и здоровье разлились по её телу. Я с потрясённым изумлением наблюдала, как её шоколадные волосы начали расти, пока не достигли подбородка.

Я недоверчиво протёрла глаза. Я пьяна. У меня глюки.

— Думаю, мне нужно сесть, — пробормотала я. Голова кружилась, и темнота затмевала зрение. Мик помогла мне подняться и подвела к отцовскому креслу.