Я встала, приняла душ и красиво оделась. Даже сделала причёску и нанесла немного макияжа. Было приятно почувствовать, что я действительно прихожу в себя. Я спустилась по ступенькам, стараясь настроиться на позитивный лад, даже если это было только видимостью. Мик всё ещё лежала на больничной койке и безучастно смотрела в окно.

— Доброе утро, — ласково сказала я, поцеловав её в лоб.

— Где, чёрт возьми, ты была вчера? Ты просто сбежала. Я понятия не имела, куда ты пошла. Ты оставила свой телефон и отсутствовала несколько часов. Ты хоть подумала…

— Мик, послушай, — прервала я её тираду. Она снова злилась на меня, и мне нужно было извиниться, если я хотела снова оказаться в её милости. — Прости, я облажалась. Знаю, что в последнее время веду себя как полное дерьмо, но я работаю над этим. Обещаю, больше такое не повторится, — я улыбнулась самой лучезарной улыбкой, на которую была способна, надеясь, что это смягчит мои извинения.

Она, наконец, глубоко вздохнула, сдерживаясь до этого. Нахмурив брови, она выглядела совершенно сбитой с толку моим изменением поведения. Но я не дала ей долго думать об этом.

— После того, как я приготовлю тебе завтрак, мне нужно сделать кое-какие дела, но что ты скажешь, если мы проведём вечер за просмотром наших любимых фильмов? Мы можем скурить немного той медицинской марихуаны, которую ты держишь при себе, и объесться конфетами с мороженым.

Выражение её лица смягчилось, и она улыбнулась. В последнее время она мало улыбалась, и это была моя вина.

— Было бы здорово, милая.

***

Приготовив Мик завтрак со всеми её любимыми лакомствами, я помогла ей принять душ и уложила обратно в постель, а сама отправилась по своим делам. Первым делом мне нужно было найти тренажёрный зал. В нескольких кварталах от дома я вошла в какую-то дыру, на витрине которой мигала вывеска «Бокс».

Запах затхлого пота наполнил мои лёгкие, когда я открыла дверь. Звон крошечного колокольчика оповестил о моём прибытии. В этом месте не было ничего особенного. По периметру висели боксёрские груши разных размеров, а вдоль стен стояли ряды гирь, размещённые вокруг спарринг-ринга. Мужчины и женщины находились в разных секциях — никто из них не поднимал глаз и даже не заметил моего присутствия. Две женщины боксировали на ринге, а другая, облокотившись на канаты, пристально за ними наблюдала. Меня тянуло к ним, я завидовала их подтянутым телам. Они были сильны и способны защитить себя. Я хотела того же. Я больше не хотела быть слабой, уязвимой девочкой.

— Эй, котёнок, ты заблудилась? Маникюрный салон через два дома отсюда, — окликнула меня женщина, наблюдавшая за боем.

— Нет, я не заблудилась, — нерешительно ответила я. Женщина повернулась, чтобы посмотреть на меня, и она была чертовски устрашающей. Её мускулистые руки были покрыты татуировками, костяшки пальцев заклеены пластырем, а на лице виднелись остатки синяка под глазом.

— Я хочу научиться драться, — сказала я, кивнув в сторону двух девушек на ринге.

Женщина спрыгнула и подошла ко мне, кружа вокруг и осматривая с ног до головы. Я немного поморщилась от её пристального взгляда, но стояла гордо и держала рот на замке.

— Я всегда готова к вызовам, — ухмыльнулась она, поворачиваясь ко мне лицом, — но если я возьмусь за тебя, тебе лучше выложиться по полной, потому что я не даю поблажек.

— Я серьёзно настроена. Если ты согласишься меня тренировать, я выложусь на полную.

— Меня зовут Ханна, — сказала она, протягивая руку. — Иди, переоденься во что-нибудь более подходящее и встретимся на матах. Сегодня я постараюсь сломить тебя, и тогда мы увидим, из чего ты сделана на самом деле.

***

В течение следующих нескольких недель Ханна изо всех сил старалась убить меня. Каждый день я проводила по несколько часов в спортзале, тренируясь. Беговая дорожка, гири и спарринги заставляли мои мышцы и суставы кричать, и мне это нравилось. Мне нравилось, что это заглушало все остальные чувства, а когда мои эмоции пытались выйти на поверхность, я прилагала ещё больше усилий.

Каждый вечер я тащила своё уставшее и измотанное тело домой и старалась заставить Мик улыбнуться. За эти недели она смеялась больше, чем я когда-либо помнила. Я смеялась вместе с ней, но это было похоже на уловку. У меня был скрытый мотив. Я хотела, чтобы она снова начала лечение, чтобы мы могли спасти ей жизнь. Моя совесть пыталась возразить, что, возможно, Мик хочет не этого, но я отбросила эти мысли ради своих собственных эгоистичных желаний сохранить Мик рядом с собой.

После пары недель удачных попыток отвлечь её, я поняла, что наконец-то пришло время снова затронуть тему лечения. Её здоровье ухудшалось очень быстро. Я знала, что мы и так теряем время. Немного забежав вперёд, я запланировала встречу в «Zoom» с американским онкологом. Решила, что лучше подготовиться к лучшему сценарию. Утром я спустилась вниз, настроенная оптимистично, в голове прокручивая весь разговор. Я нашла Мик лежащей на больничной койке с блокнотом и папкой на коленях, полной бумаг.

— Доброе утро, моя прекрасная сестра, — весело поприветствовала я.

— Доброе утро, милая, — ответила она, отвлекаясь от бумаг, которые просматривала. Она взглянула на меня и улыбнулась. — Похоже, у тебя хорошее настроение.

— Да, так и есть. Я хочу с тобой кое-что обсудить.

— О, я тоже. Я слишком долго откладывала этот разговор, но думаю, что теперь у меня всё готово. Присядь, — сказала она, похлопывая по кровати рядом с собой. Я подошла к ней, и меня охватило любопытство. Возможно ли, что она решила снова начать лечение без моего вмешательства?

— Это копия моего завещания. В нём перечислены основные пункты, такие как право собственности на дом и то, что я хочу быть похоронена рядом с мамой и папой. Я также выбрала похоронное бюро и гроб, так что тебе не придётся принимать сложных решений. Я приложила всю информацию об участках на кладбище. Не хочу, чтобы тебе пришлось искать всё самой, когда придёт время. Вот копия подписанного DNACPR^[1]. Тут говорится, что я не хочу, чтобы меня реанимировали. Вот… это твоя копия, положи её в надёжное место, — она небрежно посмотрела на меня, как будто мы говорили о погоде.

Мой разум опустел. Я просто несколько раз моргнула, глядя на неё. У меня пропал дар речи.

— Мне очень жаль, Гвен. Это немного, но я оформила наследство, так что тебе не придётся беспокоиться о деньгах, по крайней мере, какое-то время.

— Думаешь, меня, блядь, волнуют деньги? Ты сейчас серьёзно? — моё сердце бешено колотилось. Беспокойство смешалось с гневом, и я поняла, что теряю контроль. Дыхание стало учащённым и поверхностным. Руки начали покалывать из-за гипервентиляции.

— Гвен, серьёзно. Я думала, ты, наконец, смирилась… Я сделала это, чтобы облегчить тебе жизнь, когда придёт время. Я хотела убедиться, что тебе не о чем переживать. Я думала, ты будешь рада.

— О, боже мой! На какую реакцию ты рассчитывала?! «Отстойно, что моя сестра умерла, но, по крайней мере, мне не придётся беспокоиться о похоронах!» — так я, по-твоему, должна была подумать, Мик? Я знаю, ты смирилась с тем, что умираешь, но я — нет! Меня это не устраивает! Неужели ты не можешь хоть раз подумать о моих чувствах? Ты не единственная, кто проходит через это. По крайней мере, у тебя есть чертовски лёгкий выход. Это я останусь одна! — кричала я на неё, но мне было всё равно. Весь последний месяц я так старалась скрывать свои эмоции, но теперь я окончательно потеряла над ними контроль.

Микаэла уставилась на меня, её челюсть отвисла, когда она осознала мою вспышку гнева, очевидно, потрясённая тем, что я сказала. Вместо того, чтобы ждать её ответа, я развернулась и побежала прочь, по пути схватив свою спортивную сумку.

***

— Ладно, котёнок, мне нравится твой энтузиазм, но эмоции, которые ты сегодня выплёскиваешь, делают тебя неуклюжей, — поправила меня Ханна после того, как я промахнулась мимо её перчатки, и по инерции растянулась на ринге. Я встала и вытерла пот со лба. Я находилась здесь уже несколько часов, делая всё, что в моих силах, чтобы довести своё тело до предела. Я пыталась отвлечься от мысли, что Мик умрёт, и ничего не могла с этим поделать. Ничего не помогало. Мой разум бушевал. Единственное, о чём я могла думать, это — что мне придётся наблюдать, как она сделает свой последний вздох.