Кроме вопроса о материальных средствах духовенства, в жизни его за описываемое время обращает на себя внимание развитие его сословной наследственности. При Петре I оно окончательно сформировалось в особое сословие, и притом замкнутое. В интересах государственной службы и тягла доступ в него из других, служилых и тяглых, сословий был почти вовсе закрыт. Притом же для церковной службы стало обязательно требоваться известное специальное образование, и воспитанники духовных школ скоро заслонили доступ к церковным местам для всех посторонних людей. Вместе с тем постепенно стали падать и приходские выборы на эти места — архиереи знали воспитанников своих школ сами, и лучше всех приходских избирателей. Понятно, что при таких условиях все прежние формы наследственности церковного служения могли развиваться совершенно беспрепятственно. Духовная школа, воспитанники которой могли получать церковные места, по правилам образования, и помимо прав наследственных, мало повредила наследственникам; последние, поучившись в ней, только еще более укрепляли свои наследные права. Часто, впрочем, и неученый наследник имел возможность пересилить своего ученого соперника, опираясь на известные владельческие права свои на наследное строение при церкви и запрашивая за него с претендента на свое наследное место непомерную плату. Петр Великий распорядился поэтому, чтобы члены причтов жили не в своих, а в церковных домах, и чтобы собственные их дома прихожане купили в пользу церкви, но это распоряжение было так же не выполнимо, как подобное же распоряжение собора 1667 г. о выкупе прихожанами у духовенства св. Божиих церквей. Комитет 1808 г. для устроения церковных домов проектировал особый строительный капитал, но он весь потом расходовался на постройки по одному духовно-учебному ведомству. Определение сословных прав духовенства, вследствие крайней его приниженности, шло весьма медленно. По своей подсудности одному духовному начальству оно давно уже имело значение класса привилегированного, но по платежам и повинностям долго не отделялось от податного люда. Каноническая свобода его от личного податного состояния в древней Руси оказывалась неприложимой к жизни, потому что раскладка податных сборов производилась тогда у нас не по душам или лицам, а по дворам и землям, которые подлежали им и во владении духовенства. В первый раз свобода эта оказалась осуществимой только при Петре после введения для податных классов подушного оклада, от которого священнослужители были освобождены. Но и после этого в 1721-1722 гг. Св. Синоду стоило немалых хлопот испросить свободу от податного состояния церковникам и детям священнослужителей: дети церковников так и остались тогда в окладе. За всем тем на духовенстве все-таки долго, до царствования Елизаветы, оставались разные особые личные повинности — караульная, пожарная, рассыльная, постойная, подводная. Гражданское принижение духовенства так было для всех привычно, что еще при Екатерине II в комиссии о новом уложении митр. Гавриилу с трудом удалось отстоять духовное сословие от причисления к мещанству и сохранить за ним «благородное» значение; но оно все-таки и после этого не получило одного из важнейших прав благородного состояния — свободы от телесных наказаний по светскому суду. Право это даровано священнослужителям при Павле и Александре I указами 1796 и 1801 гг., а церковнослужителям уже в 1863 г., при общей отмене телесных наказаний.

Немудрено, что и выход из духовного сословия долго был открыт только в податное состояние или же в солдаты, отчего оно замыкалось и с этой стороны, накопляя внутри себя множество лишних людей, не желавших из него выходить, и требуя для своего очищения от них внешних и часто насильственных мер. Лишних священнослужителей архиереи старались распределять в викарии к церквам и в учители духовных школ, а правительство предоставляло им (до XIX столетия) полную свободу слагать сан и поступать в гражданскую службу и другие состояния. Излишек их так был велик, что духовные власти в течение всего XVIII в. едва могли вывести даже крестцовое духовенство, против которого вооружались с особенной силой. Для уменьшения числа лишних церковников и детей духовенства с 1703 г. употреблялись разборы, по которым их забирали в солдаты или в подушный оклад. Разборы эти периодически повторялись в каждое царствование. Особенно тяжелы они были в царствование имп. Анны, когда духовенство заподозрено было в недоброжелательстве правительству. В 1730 г., при воцарении Анны Иоанновны, вследствие несвоевременности и неясности распоряжений, вышла путаница из-за присяг на верноподданство новой государыне, так что многие причты присягали ей уже в 1732 г., а иные вовсе не присягали. За это множество церковников и детей духовенства было отдано в солдаты или в подушный оклад; кроме такого отчисления от своего сословия, виновные по делу о присягах наказывались еще жестоко плетьми. Наказанию этому подвергались и не бывшие у присяг священнослужители, некоторые были даже расстрижены и тоже попадали или в оклад, или в солдатство. Множество духовных лиц пострадало таким же образом и подверглось ссылке в Сибирь еще за связи с разными опальными людьми и за опущение царских молебнов и панихид. Духовное сословие было опустошено до того, что Св. Синод насчитывал по епархиям целые сотни церквей, остававшихся вовсе без причтов; вследствие этого в 1774 г. он обратился к императрице с докладом, прося наконец пощады своему ведомству. Императрица указала остановить разбор. Со времени имп. Елизаветы разборы стали значительно легче, касаясь главным образом людей безграмотных, к церковной службе совсем негодных или чем-нибудь себя опорочивших; притом же отписываемым от духовного сословия по большей части давалось дозволение избирать себе род жизни добровольно самим. Был один только суровый разбор, напоминавший старые разборы — это при имп. Павле I. Последний разбор был при императоре Николае I в 1830-1831 годах. Наконец, указами 1827 и 1830 годов (о поступлении в военную и гражд. службу) и статьями свода законов 1842 г. были точно определены права рождения и воспитания священно и церковно-служительских детей, и для них получилась возможность более выгодного и почетного выхода из своего сословия с правами некоторой привилегированности при избрании службы или другого рода занятий, по самому происхождению и без приписки к податному состоянию. Окончательное расторжение сословной замкнутости духовенства последовало в 1869 г.: 16 апреля определены были новые сокращенные штаты церквей, а указом 26 мая дети духовенства вовсе отчислены от состава духовенства — священно-служительские с правами личного дворянства или потомственного почетного гражданства, церковно-служительские с правами личного почетного гражданства, после чего духовное сословие определилось только кругом лиц, состоящих на действительной церковной службе.

Обзор расширения пределов Русской церкви.

В отношениях государства к религии со времени Петровской реформы принят был в основание принцип свободы вероисповеданий. «Совести человеческой, — писал Петр в указе 1702 г., — приневоливать не желаем и охотно предоставляем каждому на его ответственность пещися о спасении души своей». Принцип этот приложен был и к делу христианской миссии между иноверцами империи. Сначала Петр хотел было уничтожить все принятые до него внешние поощрительные меры к обращению инородцев, оставив в силе одни меры духовные, но скоро отказался от этой мысли и снова велел восстановить и отписку крещеных крепостных от их некрещеных помещиков, и разные льготы новокрещеным; в 1720 г. всем новокрещеным дарована была трехлетняя льгота от податей и рекрутства. При имп. Елизавете такие поощрительные меры к крещению усилены еще денежными и вещевыми подарками новокрещеных, раскладкой следующих с них за льготный срок податей и рекрутчины на их некрещеных единоплеменников и прощением совершенных до крещения преступлений. Екатерина II снова провозгласила принцип веротерпимости, доведенной на этот раз даже до крайности, до индифферентного покровительства всем, даже языческим вероисповеданиям. «Как всевышний Бог, — писала императрица в указе Св. Синоду от 1773 г., — терпит на земле все веры, то и Ее Величество из тех же правил, сходствуя Его святой воле, в сем поступать изволит, желая только, чтобы между ее подданными всегда любовь и согласие царствовали». На основании такого принципа и из известных опасений перед мнимым фанатизмом духовенства, деятельность православных миссий была ослаблена до последней степени. Поощрительные меры к крещению иноверцев были отменены, кроме трехлетней льготы новокрещеным. Этого мало — иноверному духовенству (муллам, ламам) назначались казенные средства содержания, каких не имело даже и православное духовенство. Мусульманство получило полную свободу заводить мечети и школы; правительство даже само строило мечети, например, в Оренбургском крае для киргизов, которые еще переживали тогда период двоеверия и вовсе не были утверждены в мусульманстве, и которых утверждать в нем было вовсе не дело православного государства. Наконец, мусульманству дана была еще небывалая у него правильная и крепкая организация чрез назначение для его духовного управления двоих муфтиев — в Уфе (1788) и в Крыму (1794) со множеством штатных мулл. В Сибири такая же организация дана ламству через подчинение всех лам одному верховному ламе; потом в 1775 г. введены для лам узаконившие их штаты, истолкованные ламами, как знак прямого покровительства верховной власти ламской вере. Штаты эти подтверждены в 1822 г., а в 1853 г. вышло целое законодательное положение о ламском духовенстве. В качестве служителей религии и муллы, и ламы получили свободу от податей, как православное духовенство. Несмотря, однако, на все подобные проявления духа времени, дело православной миссии все-таки шло своим чередом во все это время, особенно в XIX в., по местам даже успешнее, чем прежде, благодаря большему развитию ее духовных средств и ее лучшей организации. Кроме инородцев Поволжья и Сибири, действия ее простерлись на некоторые новые племена, например, калмыков, еще с XVII в. начавших переселяться в Россию, и на племена вновь присоединявшихся к России местностей Средней Азии, Сибири и Кавказа. На востоке деятельность православной миссии выступила даже за пределы русских владений — в Китай, Японию и Америку. Наконец, к числу важнейших приобретений Русской церкви нужно отнести воссоединенных с нею в XIX в. униатов и обращавшихся в православие протестантов Западного края.